I. Внимание. 7 page

В предшествующей главе шла речь об устройстве, преимущественно, ле­чебных заведений для душевно-больных, т.е., таких заведений, в которых находятся душевно-больные, нуждающиеся в лечении; однако, как уже было сказано выше, есть значительная категория душевно-больных, которые не столько нуждаются в лечении, сколько в призрении или, точнее, в содер­жании в специальном заведении; сюда относятся душевно-больные, острый период течения болезни которых закончился, но выздоровления не наступило, а болезнь приняла хроническое течение; при этом больные пришли в такое состояние, что они не могут жить самостоятельно, вне стен лечебницы, не мо­гут по своим болезненным проявлениям жить и в домашней обстановке; ме­жду тем, при условии постоянного врачебного наблюдения эти лица в пределах специального заведения могут пользоваться довольно значительной самостоя­тельностью; сюда относятся также душевно-больные хроники, которые могли бы жить при условиях домашней обстановки, но у них нет семьи, которая дала бы им эту обстановку; также относятся сюда отчасти больные, психическое расстройство которых часто обостряется, рецидивирует. При удерживании душевно-больных в специальном заведении принимаются во внимание и сооб­ражения сексуального свойства, возможность беременности от лица, могуще­го передать в потомство болезненные наследственные задатки. Все подобные больные несомненно должны пользоваться большей свободой и самостоятель­ностью, чем та, которая может быть им предоставлена в психиатрической ле­чебнице в тесном смысле слова. Для таких по преимуществу спокойных, физи­чески достаточно крепких хронических душевно-больных устраиваются т. наз. колонии. Так как пречисленные категории душевно-больных сравнительно мало нуждаются в лечении, и так как уход за ними гораздо легче, чем за остры­ми больными, то естественно, что они могут быть сгруппированы в гораздо больших количествах, чем больные в лечебницах. Поэтому, если лечебницы стро­ятся на сотни больных, то заведения для хроников, колонии, рассчитываются на тысячу, полторы и даже на две тысячи больных. Это первое существенное отличие колонии от лечебницы, хотя бывают и лечебницы, содержащие больше тысячи больных, а также устраиваются лечебницы в сочетании с колония­ми, предназначенные в одно и то же время как для острых, так и для хрони­ческих больных. Но большое количество больных — характерная черта коло­ний, для малого количества колонии не устраиваются.

Вторая характерная черта колоний, как видно уже из самого названия, заключается в обширности земельного участка, входящего в ее состав; обыч­но этот участок выражается в размере многих десятков и даже нескольких сотен десятин; желательно, чтобы было достаточно земли под огородами, под пашнями, под сенокосом; желательно, чтобы был лес, была вода. Все эти условия необходимы потому, что в колониях достаточно крепкие душевно­больные широко допускаются к различным работам на свежем воздухе, как садоводство, огородничество, полевые работы, лесные, рыбная ловля и др. В какой степени душевно-больные могут быть допущены к работе, будет сказа­но ниже. Понятно, что в колониях в широких размерах осуществляются и различные ремесла и мастерства, как, напр., портняжное, переплетное, столяр­ное и др., тем более, что среди населения колонии обычно находится не мало специалистов по указанным отраслям труда.

Третья, едва ли не самая характерная особенность колоний, заключается не в самом устройстве колоний, а в отношении к призреваемым в них боль­ным, которые, подчиняясь общему режиму колонии, пользуются весьма значи­тельной свободой в пределах колонии и даже отпусками за пределы колонии. В колониях вводится т. наз. система открытых дверей (open door), ведущая свое начало из Шотландии⁸⁹).

Здания колоний устраиваются по павильонному типу, при чем отдельные павильоны предназначаются для различных категорий больных. Для неболь­ших групп больных, состояние здоровья которых допускает более самостоя­тельный образ жизни, нередко устраиваются в некотором отдалении от глав­ных зданий колонии бараки. В особом здании сосредоточивается администра­тивная часть управление колонией. В особых зданиях, а иногда в отдельных домиках, помещаются квартиры врачей, особо помещается надзирательский, фельдшерский и особо служительский персонал колонии. Желательно, чтобы хотя часть надзирательского и фельдшерского персонала имела помещения в самых павильонах для больных.

Конечно, среди душевно-больных обитателей колонии время от времени обнаруживаются случаи обострения душевного расстройства или рецидивов бо­лезни; для таких больных общий режим колонии не является подходящим, они нуждаются в немедленном помещении в лечебницу, поэтому в состав колоний обычно входит небольшое здание лечебницы, рассчитанной на 50-100-150 больных, смотря по числу больных в колонии; если колония находится невда­леке от лечебницы, то ее собственная лечебница может вмещать еще меньшее количество больных.

Если данная местность обслуживается в достаточной степени лечебницами для душевно-больных, то колония выделяется в более типическое учреждение, в смысле состава ее больных; чаще же для обеспечения помощи душевно-боль­ному населению данной местности строится лечебница, а при ней с течением времени развивается естественным путем колония, питаемая больничным со­ставом лечебницы. Таким образом развился тип лечебниц-колоний, представляющий среднее между теми и другими. При самом возникновении такой лечебницы должны быть приняты во внимание условия местности, отве­денной под лечебницу; эти условия должны быть подходящими и для колонии, т. е., соответствовать требованиям, изложенным выше.

Блестящим примером образцовой колонии для душевно-больных явля­ется в Германии Alt-Scherbitz, расположенная в 15 мин. от Schkeuditz ме­жду Halle и Leipzig'ом. Колония находится в живописной местности, зани­мает около 300 гектаров земли; основана в 1876 г.; ее основанием было поло­жено прочное начало колониальной системы призрения душевно-больных ^84-80). Во Франции колоний аналогичных Alt-Scherbitz'y нет, но колониальный ре­жим применяется частично уже давно в Bicêtre и убежище Sainte-Anne в Париже, а в большом заведении Ville Evrard, расположенном в окрестностях Парижа, известным психиатром Marandon de Montyel была вве­дена впервые во Франции система открытых дверей*). Постепенно колонии для душевно-больных появились и в других странах. В России настоящие ко­лонии для душевно-больных, по образцу Alt-Scherbitz'a, появились позднее; частичное же применение колониального режима было введено в психиатри­ческую практику с 1873 г. в Колмовской больнице, находящейся в 3 верстах от Новгорода, д-ром Андриолли; он впервые в России организовал раз­личные работы и занятия среди душевно-больных с чисто врачебной целью ⁸⁷). К 1881 г. должно быть отнесено основание известной колонии в селе Бурашеве, около Твери; хлопоча об устройстве этого учреждения, земство с самого на­чала решило выстроить лечебницу и приют для душевно-больных по образцу известного заведения в Alt-Scherbitz'e⁸⁷). Одной из лучших по благо­устройству новых колоний в России представляется Новознаменская Дача, рас­положенная вблизи ст. Лигово по Балтийской железной дороге, приблизитель­но в ½-ч. езды от Петрограда; в Москве хорошая лечебница-колония — Алек­сеевская больница для душевно-больных, т. наз. Канатчикова Дача; более об­ширная колония организована в селе Покровском-Мещерском.

Видное место в деле призрения и лечения душевно-больных занимает си­стема посемейного призрения, patronage familial, ведущая начало из Бельгии, где она получила естественное развитие в местечке Gheel, находящемся по линии железной дороги недалеко (46 килом.) от Антверпена (Anvers).

Возникновение системы посемейного призрения душевно-больных связано с поэти­ческой легендой о св. Димфне, считающейся покровительницей Gheel'я. Легенда относится к VI ст., когда христианство начало проникать в северную Ирландию. Дочь одного из ирландских королей, Димфна, была воспитана своей матерью в христианской вере и вела благочестивый образ жизни; мать ее умерла, а король, сначала не могший утешиться, воспылал страстью к своей дочери. Димфна в ужасе бежала вместе с св. отцом Гереберном и достигла Антверпена, а затем и Gheel'я, состоявшего в то время едва из 15 домов. Здесь беглецы построили часовню во имя св. Мартина, а для жилья хижину в лесу. Король, отправившись в погоню за Димфной, нашел ее и повторил свои предложения; встретив решительный отказ, он приказал воинам убить Гереберна, а Димфне, которую убить никто из воинов не решился, сам отсек голову мечом. Охваченный вслед затем помешательством, король бежал, поселяне же предали земле тела мучеников в том месте, где в настоящее время находится церковь, посвященная св. Димфне. Слух об ужасном злодеянии распространился по всей стране, а вместе с тем распространился слух и о чудесах, творящихся у могилы святой мученицы. Богомольцев стекалось все больше и больше. У могилы Димфны, павшей жертвой безумия своего отца, находили облегчение и исцеление безумные, душевно-больные, одержимые, по взглядам того времени, злым духом. При церкви для больных устроены были четыре комнаты, сохранившиеся еще до сих пор; вновь прибывавшие больные помещались в этих комнатах и оставались здесь 9 дней под присмотром двух женщин, посвятивших себя уходу за душевно-больными; эти женщины иногда заменялись женщинами селения; в течение 9 дней больной ежедневно посещался священником и молился у гроба св. Димфны; если он исцелялся, то случай регистрировался в летописях братства св. Димфны, если же исцеления не наступало, то процедура 9-ти-дневного моления (novêne) повторялась по несколько раз; при этом больной обычно уже не помещался при церкви, а помещался в квартире кого-нибудь из жителей Gheel'я, откуда и приводился в церковь.

Отсюда постепенно развился обычай помещать душевно-больных в част­ные дома. Жители Gheel'я культивировали этот обычай и привыкали к об­ращению и уходу за душевно-больными. Таким образом, задолго до органи­зации в Gheel'e системы посемейного призрения Gheel служил фактически убежищем для душевно-больных. Но только в половине XVIII ст. правитель­ство воспользовалось Gheel'ем для правильной организации патронажа.

Среди населения Gheel'я призревается около 2000 больных; для острых больных, если они окажутся, для случаев обострения болезни устроена неболь­шая лечебница, вмещающая 50-60 больных. Больные, состояние здоровья которых допускает нахождение в семьях, помещаются в большинстве случаев в семьях крестьян; интеллигентные же больные, привыкшие к известному комфорту, помещаются в семьях более зажиточных обывателей местечка. Больные регулярно навещаются врачами и надзирателями, следящими за хоро­шим обращением с больными, за качеством ухода за ними, за тем, чтобы боль­ные, принимающие участие в крестьянских работах, не перегружались ими. Если замечаются недочеты в указанных отношениях, то виновная семья лиша­ется на время призреваемых больных. Плата за больного колеблется от 85 сантм. до 1,25 фр. в день, смотря по трудности ухода за ним (опрятные и неопрятные больные); плата же за больных, пользующихся комфортабельным пансионатом, гораздо выше и устанавливается по соглашению с родственни­ками больного. Gheel с окрестностями раскинулся на пространстве около 11 тыс. десятин; посещение его производит чрезвычайно приятное впечатление, особенно же при сознании, что большинство душевно-больных, пользующихся там весьма значительной свободой, при других условиях оставались бы в убе­жищах для хроников ⁶²) ^88-89).

Пишущий эти строки однажды провел в Gheel'e два дня, при чем случайно попал в день памяти св. Димфны; местечко было оживлено приготовлениями к празднику и самым празднованием; улицы были декорированы флагами и гербами тех местностей, в которых применяется patronage familial, в том числе и русских; в Деревянном театре была поставлена с участием душевно-больных легенда о св. Димфне, разыгранная весьма удовлетворительно.

Gheel, начавший призревать душевно-больных с VI ст., лишь в XIX ст. получил правильную организацию вместе с признанием системы посемейного призрения; для этого потребовалось целых тринадцать столетий; многие весь­ма авторитетные психиатры возражали против системы, да и в настоящее время находятся ее противники. Однако, получив признание, система доволь­но успешно завоевала свои права, распространяясь как в самой Бельгии, так и в других странах. Так, в 1884 г. в Бельгии же недалеко от Liege была устроена колония Lierneux⁹⁰); во Франции колония Dun-sur-Auron в 28 клм. от Bourges была основана в 1892 г. В Германии возникновение па­тронажа в значительной степени обязано частной инициативе д-ра Wahrendorf, организовавшего призрение в 1880 г. в Ilten (Hannover), хотя еще в конце XVII ст. в Германии вблизи Bremen'a уже было положено начало посе­мейного призрения д-ром Engelkens ^88-89). Постепенно посемейное призрение развилось и при некоторых крупных правительственных и городских лечебни­цах Германии, как, напр., Dalldorf и Herzberge в окрестностях Berlin'a. В России нет такого широкого развития патронажа, как в Бельгии, он суще­ствует при некоторых крупных лечебницах, подобно тому, как в Германии; так, существуют патронажи под Петроградом^91а), Москвой, около Нижнего Новгорода, Екатеринослава, Воронежа⁹¹).

Организацию патронажа лучше и правильнее всего начинать в окрестно­стях лечебного заведения, так как в этом случае возможно тщательно следить за больными, что особенно важно в начале развития патронажа, когда семьи, в которых помещаются душевно-больные, еще недостаточно освоились с новым для них делом. Заслуживает внимания идея К. Alt, рекомендующего помещать больных в семьях служителей, селящихся в окрестностях лечебни­цы. При организации обширного патронажа на подобие Gheel'я, необходимо устройство при нем лечебницы. Не следует устраивать посемейного призре­ния вдали от лечебницы; оно должно быть связано с нею теснейшим образом; в противном случае затрудняется врачебный надзор, и этим значительно сужи­вается контингент больных, подлежащих посемейному призрению.

Правильно и хорошо организованное посемейное призрение, особенно при тщательном подборе призреваемых больных и тщательном надзоре со стороны врачей и надзирателей, заслуживает распространения и поддержки.

Кроме приведенных разновидностей лечебниц для душевно-больных, за­ведений для призрения их и различных систем призрения, следует еще остано­виться на лечении и призрении больных в их собственных жилищах, в их собственных семьях. Фактически в большинстве стран, в кото­рых, как, напр., в России, едва десятая часть душевно-больного населения по­падает в специальные заведения, остальные ⁹/₁₀ находятся в населении и живут в семьях своих родных; да и в тех странах, в которых дело призрения душев­но-больных поставлено гораздо шире, как, напр., в Германии (призревается до 60% больных) или в Шотландии (призревается до 80%), все-таки внуши­тельное количество от 20—40% душевно-больных остается в населении. Ко­нечно, там, где в населении остается до ⁹/₁₀ всего числа душевно-больных, при­ходится усиленно стремиться к расширению общественного их призрения; но с другой стороны нет достаточных оснований требовать, чтобы все душев­но-больные без исключения находились в специальных заведениях; напротив, если значительная категория больных может пользоваться системой посемей­ного призрения в чужих семьях, то несомненно немалое число больных может оставаться и в своих семьях при условии организации правильной обстановки и ухода за ними, отвечающих специальным врачебным требованиям, т. е., при условии превращения нахождения душевно-больных у себя дома в си­стему призрения и лечения их дома. Больные, относительно ко­торых признано врачами после более или менее продолжительного пребыва­ния их в лечебнице или без этого, что они могут находиться у себя дома, подвергаются в домашней обстановке регулярному наблюдению врачей подобно тому, как при посемейном призрении; в случае соответствующих медицинских показаний, они переводятся в лечебницу; также переводятся они в лечебницу и в случае замеченного неудовлетворительного обращения и ухода за ними со стороны родственников, на попечении которых они находятся. Так как при проведении и развитии системы должен уменьшиться приток больных в спе­циальные заведения, то, как и при посемейном призрении, семьи больных могут получать определенное вознаграждение за содержание своих больных.

Различные авторы различно относятся к системе призрения душевно­больных в их собственных семьях; указывается между прочим, что нередко родственники хуже относятся к своим душевно-больным, чем посторонние люди, но следует признать, что при надлежащем врачебном контроле и пра­вильной организации система может принести существенные результаты. Од­ним из серьезных сторонников и поборников системы призрения душевно­больных в их собственных семьях является амстердамский психиатр J. van Deventer ^92-93).

Особые заведения желательны для идиотов и умственно отсталых; жела­тельны они потому, что эти патологические состояния обнаруживаются уже в раннем детстве, помещать же детей в общие лечебницы со взрослыми душевно-больными не следовало бы, так как дети могут подвергнуться со сто­роны первых различным неблагоприятным влияниям и приобрести различные вредные привычки; второй повод для выделения таких заведений заключается в особых методах лечения, обучения и воспитания идиотов и умственно-отста­лых; приспособлением к проведению этих методов проникнуто все устройство заведения и его жизнь. Нередко в заведения для идиотов принимаются и эпилептики, что вполне понятно, так как идиотия и эпилепсия часто наблю­даются во взаимном сочетании, являясь следствием одной общей причины. К сожалению, специальных заведений рассматриваемого типа очень мало. Как на одно из первых и образцовых учреждений можно указать на специальное отделение в Bicêtre, достигшее значительного развития и процветания под руководством покойного Bourneville. У нас в России специальные заведения для отсталых и идиотов начали быстро развиваться лишь со вре­мени революции, когда заботы о детях были выдвинуты государством на первый план.

Существуют и специальные лечебные заведения для эпилептиков, хотя их очень мало. Самое большое из них находится около Berlin'a—Wuhlgarten. содержащее 1200 больных; в Саксонии — Uchtspringe (не одни эпилепти­ки); в Америке — Craig colony.

В больших заведениях для душевно-больных обыкновенно приходится эпилептиков, особенно, страдающих частыми судорожными приступами, вы­делять в особые отделения; в этих отделениях должны быть приспособления, до известной степени защищающие больного от ушибов; в таких отделениях больные пользуются кроватями на низеньких ножках; при падении с этих кроватей они не рискуют ушибиться; иногда пользуются кро­ватями, снабженными перилами, препятствующими выпадению больного из кровати во время судорожного приступа; но главное достоинство таких от­делений, а особенно специальных заведений, заключается в том, что они могут обслуживаться палатным персоналом, получившим профессиональное воспитание именно в этих отделениях и потому хорошо знакомым с особен­ностями своих больных; такой палатный надзиратель не растеряется при виде внезапного судорожного приступа, овладевшего больным, а тотчас примет необходимые меры, чтобы защитить больного от ушибов и ранений; такой надзиратель во-время подметит и развитие у больного психического эквивалента с более или менее резко выраженным состоянием психодвигательного возбуждения, примет соответствующие меры и своевременно сообщит об этом дежурному фельдшеру и врачу. Особенность заведений для эпилептиков за­ключается еще в том, что больные, не страдающие эпилептическими психо­зами, а страдающие относительно редкими падучными приступами, или в пе­риоды свободные от приступов и психических эквивалентов, могут пользо­ваться в пределах самого заведения и даже вне его гораздо большею свободою и самостоятельностью, чем те же больные, подчиняющиеся общему режиму обыкновенного заведения для душевно-больных. Надо надеяться, что по мере развития дела призрения душевно-больных, вообще в достаточной степени, разовьются и заведения для эпилептиков, пока насчитываемые лишь едини­цами⁹⁴).

Кроме указанных заведений различного типа и для различного рода боль­ных, существуют еще специальные лечебницы для алкоголиков и наркоманов вообще; эти лечебницы, как и заведения для умственно-отсталых детей, су­ществуют до настоящего времени в очень ограниченном количестве и обя­заны своим существованием почти исключительно частной инициативе.

Хорошее и правильное устройство и оборудование лечебницы или заведе­ния для душевно-больных само по себе еще не обусловливает всей полносты хороших качеств, которыми должно обладать это учреждение. Значение первостепенной важности принадлежит, конечно, качествам персонала, обслу­живающего лечебницу, начиная с врачей, фельдшеров и надзирателей и кончая служителями. Врачи-психиатры должны проникнуться гуманной идеей слу­жения душевно-больному человеку, и эта идея осветит и согреет их тяжелый и нередко опасный путь. Врач, как человек образованный и получивший спе­циальное высшее образование, сравнительно легко приобретает необходимые практические знания и опыт. Сложнее обстоит дело по отношению к надзи­рательскому и фельдшерскому персоналу, который в большинстве случаев совершенно не подготовлен к уходу за душевно-больными и обращению с ними. При отсутствии у этих лиц общей и специальной теоретической под­готовки (особенно у надзирателей) практические сведения приобретаются ими медленно, без достаточно ясного понимания значения тех или иных прие­мов ухода и обращения с больными; для того, чтобы дать возможность над­зирателям и фельдшерам сознательно и правильно исполнять свои обязанности, отчего много выиграют душевнобольные, необходима организация для них специальных чтений по уходу за душевно-больными; такие систематические чтения могут вестись врачами учреждения; в этих чтениях должны даваться сведения о строениях и функциях центральной нервной системы, сведения по психологии, психопатологии и затем уже практические, сведения. Практиче­ские результаты таких чтений тотчас же отражаются благотворно на больных и кроме того сближают врачей с надзирателями и фельдшерами, так как им становится ясной и понятной целесообразность различных распоряжений врача. Как на пример подобных чтений, можно указать на курс, читавшийся д-ром М. С. Добротворским слушательницам курсов при Общине св. Евгении в Петрограде⁹⁵).

Гораздо труднее организовать для лечебницы кадр хороших палатных надзирателей, тем более, что помимо личных качеств грамотность является максимальным требованием, которое можно пред'явить к ним, да и то не всегда. Лечебное заведение - единственное учреждение, в котором эти лица могут получить подготовку по уходу за душевно-больными; эта подготовка должна иметь своей целью не только сообщение служительскому персоналу необходимых общих и частных сведений, но должна быть также направ­лена на смягчение нередко грубых нравов и развитие гуманного отношения к душевно-больному человеку со стороны служителей и сиделок. Вопрос об улучшении качества палатного персонала — больной вопрос психиатрических заведений, давно выдвинутый жизнью и постоянно выдвигаемый в заседаниях специальных обществ и с'ездов. Особенно рельефно вопрос о мерах поднятия уровня палатного персонала заведений для душевно-больных в связи с обуче­нием и специальной подготовкой к уходу за ними был выдвинут в докладах Нижегородцева⁹⁶), Мендельсона⁹⁷) и Mopозова⁹⁸) в ряде за­седаний Общества психиатров в С.-Петербурге в 1897 г. и в прениях и поста­новлениях Общества по этим докладам. Д-ра Мендельсон и Моро­зов одни из первых явились организаторами таких занятий в больнице св. Пантелеймона в Петрограде; в их докладах приводятся и примерные программы занятий со служителями; во время занятий должны сообщаться сведения о больничном призрении и организации больничной службы, о строениях и функциях человеческого тела, основные понятия по личной и общественной гигиене, по уходу за больными вообще; сведения по оказанию первой помощи в несчастных случаях и, наконец, понятие о душевно-больных и об уходе за душевно-больными. Практика лиц, проводивших подобные курсы, показала, что результаты, ими достигаемые, весьма существенны; поэтому для пользы дела лечения и призрения душевно-больных следует весьма настоятельно по­желать, чтобы аналогичные курсы организовывались при всех психиатриче­ских заведениях; в крупных центрах, где таких заведений много, желательно организовывать, в видах упрощения дела, общие курсы для персонала раз­личных лечебниц.

VIII.

Содержание науки психологии и ее методы. Метод самонаблюдения, эксперимен­тальный, об'ективный, психопатологический; зоопсихология. Психология описатель­ная и об'яснительная, экспериментальная. Значение методов психологии. Несосто­ятельность деления душевной деятельности на отдельные сферы — интеллекта, чув­ства и воли. Ощущение. Психофизический параллелизм. Количественные и каче­ственные различия ощущений. Источники ощущений. Память. Представление. Свойства представлений. Представления времени и пространства. Понятие. Ассо­циация идей, ее законы и свойства. Условия связного мышления. Суждение, умоза­ключение. Воображение; фантазия.

Изучению болезненных уклонений в области душевной деятельности необ­ходимо должно предшествовать знакомство с функциями душевной жизни здо­рового индивидуума. Как было указано в I главе предлагаемого курса, сово­купность психических функций индивидуума составляет содержание поня­тия души. Наука, занимающаяся изучением содержания душевной деятель­ности, изучением свойств психических процессов, изучением законов, кото­рым подчиняются и по которым протекают психические процессы, носит на­звание психологии. Психология должна отметить наличность различ­ных психических процессов, должна проанализировать эти процессы, приве­сти их в определенную систему и связь; этим, однако, задача психологии не ограничивается: научной мысли присуще стремление об'яснить свойство и происхождение изучаемого явления; это качество об'яснения происхождения психического процесса принадлежит, конечно, и психологии.

Психология пользуется для своих целей различными методами. Самый старый метод есть метод непосредственного наблюдения протекающих пси­хических процессов, или точнее, самонаблюдения; метод индивидуальный, известный еще под названием психологического; применение этого метода заключается в анализе переживаемых психических процессов, их из­учении в отдельности и во взаимоотношении и в составлении определенных выводов на основании такого самонаблюдения.

Другой метод есть метод опыта или эксперимента, когда из­вестный психический процесс, подлежащий изучению, ставится в обстановку опыта, создаваемую большею частью искусственно, и в этой обстановке из­учается по возможности с момента его возникновения и до окончания. Эксперимент лежит в основе т. наз. экспериментальной психологии или психофизики по терминологии Fechner'а. Метод самона­блюдения лежит в основе развития суб'ективной психологии, хотя, конечно, самонаблюдение входит и в экспериментальную психологию, в ши­роком смысле слова.

Психология может быть описательной или феноменологической, если она лишь описывает входящие в ее содержание явления или феномены, и может быть об'яснительной ⁹⁹), если она ставит себе целью об'яснять свойства и происхождение наблюдаемых явлений. Целям об'яснительным дает очень много экспериментальная методика, которая ниже будет разобрана подробно, здесь же своевременно упомянуто, что в состав этой методики вхо­дит т. наз. психометрия, способы которой позволяют измерять ско­рость и некоторые другие качества психических процессов.

По справедливому замечанию Höffding'а ¹⁰⁰), суб'ективная психоло­гия должна быть дополнена об'ективною; целям об'ективного исследо­вания служит психометрия и другие методы экспериментальной психологии; за последнее время об'ективная психология или, точнее, об'ективный метод в психологии, подвергся весьма существенной разработке и развитию в трудах И.П. Павлова ¹⁰¹) на животных и В. М. Бехтерева ¹⁰²) в при­менении к человеку. Целям психологии служат также сравнительно-психологический метод, заключающийся в возможной проверке суб'ективной методики на других; сравнительно-психологический метод имеет обширное применение при изучении психологии толпы ^103-107), психологии народов¹⁰⁸).

Научная дисциплина, изучающая психическую жизнь душевно-больных, носит название психопатологии или патологической психологии; при изучении болезненных проявлений душевной деятельности получают освеще­ние некоторые стороны психики душевно-здоровых людей; отсюда происте­кает психопатологический метод в психологии, видное место в разработке которого принадлежит Störring'у¹⁰⁹).

Наконец, большой интерес представляет изучение психической жизни жи­вотных, составляющее предмет зоопсихологии¹¹⁰).

Из сказанного вытекает, что изучение душевной деятельности происходит посредством применения целого ряда методов; все эти методы ценны, все они необходимы, они взаимно дополняют друг друга. Если об'ективная методика и дает в результате об'ективно достоверный факт, она не может входить во внутреннюю, суб'ективную сторону душевной жизни, процессы которой без применения субъективного метода останутся темными и даже неизвестными; если с другой стороны, суб'ективная методика, как имеющая дело с колеблю­щимися и изменчивыми психическими процессами, дает весьма индивидуальные результаты, зато пользование ею обусловливает непосредственное наблюдение психического явления, и она может быть проверена путем сравнительным, вносящим в нее известную степень об'ективности. Одно изучение внешних проявлений психической деятельности, свойственное об'ективной методике, хотя бы и в условиях эксперимента, не в состоянии дать полного представле­ния о процессах душевной жизни индивидуума. Об'ективная методика выяс­няет физиологическую, биологическую основу психических процессов, явля­ющуюся их несомненным субстратом и неотделимую от них; однако, при всей необходимости и безусловной важности этого выяснения, нельзя не согла­ситься с Нöffding'ом*), что об'ективная методика в своей последней инстанции, т. е., при установлении соответствия физиологического процесса пси­хическому, основывается на заключении по аналогии. Научное направление, пользующееся примением исключительно об'ективных методов, основанных на исследовании психо-рефлексов, носит название психорефлексологии.