Великий праздник

Жизнь в посёлке, затерянном среди скальных вершин, накануне праздника Молодого Солнца била ключом. До весеннего равноденствия оставались считанные дни. Это было поистине великое событие; считалось, что вместе с рождающимся светилом приходит новая жизнь, новая сила и надежда. Для Тали и Онисаны это был самый любимый день в году. Перед рассветом все жители отправлялись на невысокую плоскую вершину рядом с поселком, с которой хотя и не было видно новорожденного божества, зато открывалась завораживающая горная панорама. В ожидании восхода люди пели гимны, прославляя огненное щедрое создание, а песни эти состояли из непонятных детям загадочных слов.

В предрассветных сумерках пышное шествие направлялось к возвышению, неся с собой сладко пахнущие цветы и угощения. Тали и Онисана всегда отставали от общей процессии и вскарабкивались чуть выше того места, где происходило основное празднество. Крошечная площадка могла вместить лишь их двоих, дорога к ней была слишком крутой, и потому брат с сестрой считали себя полноправными хозяевами этой маленькой «страны». Горка эта была лишь на несколько метров выше первой, но Онисана всегда говорил: «Мы стоим к солнцу ближе всех! Хотелось бы подняться ещё выше, но отсюда – это только вскарабкаться на облака».

Лёжа на спине, дети вглядывались в светлеющее небо, где уже не было видно звёзд, и слушали доносившиеся снизу таинственные, торжественные голоса. Когда же отсветы молодого солнца румянили ломаный горизонт, пение смолкало, и всё погружалось в звенящую тишину. Разнообразные звуки в один миг исчезали, птицы и насекомые, трава и ветер – всё выражало своё почтение Великому Светилу. Ни шороха, ни шелеста, ни вздоха… Но через несколько секунд так же одновременно многоголосная жизнь возобновлялась. Тали и Онисана всегда встречали восход, держась за руки.

Когда же огненный диск наконец‑то всплывал над вершинами, начинался праздник. Люди угощали друг друга мёдом и фруктами, снова пели песни и подносили цветы в дар Божеству, выкладывая из них на земле пёстрые рисунки.

Это было самое счастливое время в году; в этот день все жители посёлка чувствовали себя причастными к Таинствам Жизни. Молодое солнце было символом возрождения, нового этапа, возобновления духовных сил и устремлений. Это было время душевной трансформации и внутренней победы света над тьмой. Считалось, что этот день даёт шанс изменить судьбу, начать всё заново или продолжить ранее начатое с обновлённой энергией.

Оставалось несколько дней до праздника и ещё чуть меньше – до дня рождения Тали. Онисана любил шутить над сестрой: «Тали родилась раньше солнца на три дня». Приготовления шли полным ходом, они касались всех сфер жизни: дома и порядка в нём, отношений между людьми, внутренней гармонии и чистоты. Заранее выращивались цветы, заготавливались сладости, разучивались гимны…

Рано утром Онисану разбудила мама, он оделся и полусонный пришёл на кухню.

– Ония, сходи, пожалуйста, в соседнюю деревню за мёдом, у нас в посёлке скупили всё, я даже не могу испечь пирог к празднику и на день рождения Тали. Ты знаешь дорогу?

– Знаю. Не волнуйся, мама.

– Ты успеешь до темноты, если не будешь засматриваться по сторонам.

– А Тали ещё спит?

– Да.

– Может, мы пойдём с ней вдвоём?

– Нет. Иначе вы опять вернётесь за полночь. Пусть поспит. Возьми вот это, – мама протянула Онии три монеты. – На эти две купи мёд, а третья – тебе, перекуси там что‑нибудь, а то я ещё не успела испечь хлеб.

«Какое счастье! – подумал Онисана. – У меня теперь есть недостающая сумма на подарок Тали! Я обойдусь без еды до вечера – это всё мелочи!» Он задумал подарить сестре замечательную вещь, которая просто не может оставить её равнодушной!

Взяв большую льняную сумку, Онисана вышел из дома. Было очень рано, в саду пели птицы, перепрыгивая с ветки на ветку, радостным щебетом приветствуя новый день. В редкой траве стрекотали кузнечики и копошились невзрачные жучки. Онисана что‑то весело напевал, разглядывая окружающую красоту. Знакомая дорога убегала вдаль, манила и звала за собой юного искателя приключений.

В тот счастливый солнечный день беззаботный юноша не мог знать о том, что больше никогда не вернётся домой…

Весь день Тали не находила себе места. Практически всё время она проводила рядом с Онисаной, расставаясь только вечером, когда они расходились спать по своим комнатам. Ония был для неё источником душевной пищи, он открывал ей прекрасный мир разумной природы, красоту с первого взгляда невзрачных вещей. В саду он мог часами рассматривать замысловатые переплетения древесных корней, среди безжизненных скал и засохших растений умел отыскать настоящие сокровища. Вот в одной из маленьких трещин в камне застыла сверкающая капля воды – это целое хрустальное озеро, в котором играют солнечные блики, а рядом, по его берегам, растет вечнозелёный лес мха. В этом лесу, как говорил Онисана, живут маленькие человечки, они всегда прячутся от людей, потому что боятся их. Но если очень‑очень долго, притаившись, наблюдать, то можно будет заметить, как самый неосмотрительный из них выбежит наружу. Но сколько бы Тали ни проводила часов у заветного «озера», она ни разу не видела их. Такое положение вещей вовсе не было поводом для отчаяния, а, наоборот, придавало всей этой истории ещё большую таинственность.

А облака?! С первого взгляда бесформенные, для впечатлительного юноши они складывались в фантастические образы странных существ или вдруг превращались в отважных героев, странствующих по свету в поисках приключений, то вдруг надували паруса воздушных кораблей, то оборачивались белыми речными волнами, убегающими куда‑то вдаль. Глядя на небо, Ония слагал целые истории. Но удивительней всего был тот факт, что, слушая его, Тали тоже различала всё это в пушистых скоплениях небесного пара.

Этот красивый, чарующий мир был бесконечно дорог Тали. Она боялась потерять лишнюю минуту в обычных, «земных» делах. Онисана был единственным человеком, кто говорил с ней на одном языке. Всё остальное вызывало в ней чувство утомления и тяжести.

Брат и сестра целые дни проводили в путешествиях вокруг своего маленького посёлка, часто пропадая до ночи, забывая о еде, разбивая колени и даже ломая ноги и руки… Но это было ничто по сравнению с тем миром, который день за днём приоткрывался им всё больше и больше, который манил и звал, который обещал Ответы… Рано утром они уходили к скалам, и ни голод, ни дождь, ни усталость не могли заставить их вернуться раньше, чем будет сделано ещё одно «открытие». Ещё Ония любил читать, но в доме было очень мало книг, и, перечитав все, он оставил это занятие.

Характер Тали отличался от неугомонного нрава Онисаны. Она не придумывала новых игр, не стремилась пройти как можно большее расстояние, догоняя призрачную красоту, не пыталась объять все чудеса мира единым взглядом. Она могла часами просидеть на одном месте, разглядывая хрупкую травинку. До многих «озарений», которые Онисана буквально впитывал из воздуха, она могла дойти благодаря собственным наблюдениям и размышлениям. Часто пребывая в своих мыслях, Тали по‑настоящему умела молчать. Но когда Ония спрашивал, о чём она думает, ответ маленькой девочки поражал своей глубиной. Казалось, что эта дружба родилась ещё раньше их самих, что их родство по крови – лишь следствие очень‑очень давнего знакомства душ. Но они не думали об этом, потому что оба были уверенны: у Тали есть Онисана, а у Онисаны есть Тали, а иначе и быть не может…

Тали, стараясь не думать о своей тревоге, отправилась на кухню помогать маме. Монотонная работа иногда полностью поглощала её внимание, но сегодня всё было по‑другому. Часто выглядывая в окно, девочка внушила беспокойство и родителям. Близился вечер, а Онии всё не было. «Вы же всегда приходите уже к ночи, – сказал отец, – чего же ты переживаешь?» Но логика Тали уже не помогала. Между ней и Онисаной существовала таинственная связь, они интуитивно чувствовали состояние души друг друга, печаль или радость одного мгновенно передавалась другому. Находясь на расстоянии, они могли неизвестным образом общаться, и общение это было построено не на словах. Теряясь в скалах во время своих маленьких путешествий, они вновь находили друг друга только им понятным способом.

Темнело. В посёлке медленно зажигались огни, прямоугольные окошки домов светились в наступающей черноте, и пели сверчки в саду. Девочка уже второй час сидела на скамье, а рядом трепетал за мутным стеклом фонаря оранжевый мотылёк. Было тихо, еле заметные дуновения ветра шелестели листьями деревьев, шуршали в траве ночные зверьки, и как бы пристально ни вслушивалась Тали, она не могла услышать знакомых шагов.

Что‑то произошло! Она ощущала это всем своим существом, всем телом и душой. Онисана вдруг стал для неё недосягаем, она будто потеряла ту ниточку, которая была протянута с самого рождения от её сердца к сердцу брата. «Где ты, Ония? Всё ли с тобой в порядке?» – задавая вопросы в пустоту, она слышала в ответ лишь молчание. Когда с ним случалась беда, она испытывала тревогу, будто слышала просьбу о помощи. Так, однажды Онисана, забравшись в глубокую пещеру, сильно разбил ногу. Тали, ничего не зная о случившемся, ведомая каким‑то чутьём, привела отца к нужной расщелине, и мальчика спасли… Но тогда она была совсем маленькой… А теперь мысли, бесконечные мысли мешают ей понять, где он.

Если бы с ним случилось что‑то нехорошее, она бы это, скорее всего, почувствовала. Но она почему‑то не чувствовала НИЧЕГО! Она даже не могла понять, жив он или нет, здоров или болен, радуется или страдает. Давняя связь словно оборвалась, и это было для Тали самое худшее из того, что могло произойти.

Становилось холодно, гасли огни в домах, а девочка продолжала сидеть на скамье в благоухающем саду. Она любила этот аромат, ночную прохладу и шёпот листвы. Но сейчас тонкий запах цветов казался ей горьким и вызывал головокружение, а мелодии ветра мешали прислушиваться к звукам на дороге. В дверях показалась мама.

– Идём, Тали, подождём Онисану внутри!

– Нет‑нет, – закачала головой Тали, – я останусь здесь!

Мама накинула на плечи дочери шерстяной плащ, обняла, вытирая с её щёк редкие слёзы.

– Он вернётся, завтра обязательно вернётся! Не плачь. Лучше иди спать!

Но Тали и думать не хотела о сне, хотя прекрасно понимала, что от её присутствия здесь ничего не зависит. Ждать в доме? Нет! А вдруг она не услышит, как он подойдёт к двери, и не встретит его? Нет, он должен знать, что его ждут, что его любят!

Девочка дрожала от холода. Выпала роса, и её ноги промокли от высокой травы. Наверное, приближалось утро…

Уже светало, когда она сквозь дремоту услышала упрёки в свой адрес. Отец ругал её за то, что она всё это время провела в саду. Он взял полусонную Тали за руку и отвёл в комнату. Она уже не сопротивлялась и, укутанная тёплым одеялом, погрузилась в тревожный сон.

Взошло солнце. Грохот и суета в доме не разбудили ребёнка. Около полудня мама вошла в её маленькую комнату и осторожно села на край кровати. «Тали, – прошептала она, – проснись! Уже день, пора вставать!» Тали слегка пошевелилась, но так и не открыла глаз. Мама нежно погладила её волосы, чуть коснувшись лба, и тут же встревожено стала вглядываться в лицо дочери. Девочка вся горела, на коже блестели капельки пота, а дыхание было необычно тяжёлым. Смочив её пересохшие губы, мама поспешно ушла за врачом на другой конец посёлка.

Тали редко болела. За неполных десять лет она была нездорова только три раза. Несмотря на постоянные эксперименты детей, всё обычно оканчивалось благополучно, и даже простуда была неведома ей. Худенькая, но сильная, Тали никогда не уступала старшему брату в ловкости и выносливости. А может быть, именно подобный образ жизни являлся источником крепкого здоровья.

Врач осмотрел ребёнка и покачал головой. Он сбил температуру, оставил какие‑то лекарства и ушёл. Несколько дней Тали провела в постели, иногда приходя в себя и спрашивая про брата. Услышав ответ, она вновь погружалась в забытьё. Доктор приходил каждый день, но это мало помогало делу. Эдит, с трудом сохраняя самообладание, так как слишком велика была угроза потерять и второго ребёнка, жила надеждой на силу молодого организма дочери и милость богов.

Наутро, сразу же после исчезновения Онисаны, отец организовал поиски. Собрав команду из нескольких человек, он предложил тщательно обследовать те места, где проходил маршрут Онии. Дойдя до соседней деревни, удалось выяснить, что он был там и купил мёд у одного торговца, владеющего пасекой. Что произошло дальше – никто не знал. Кто‑то из местных жителей видел юношу, похожего по описаниям на Онисану, который выходил из деревни с большой сумкой по направлению к родному посёлку. Ония покинул деревню, но так и не пришёл домой. Что же могло случиться? За два дня вся прилегающая местность в радиусе нескольких километров была обследована поисковой командой, но так ничего и не нашли. Юноша словно исчез, растворился в воздухе… Если он вдруг на середине пути повернул в другую сторону, то на это должна была возникнуть серьёзная причина. На всякий случай проверили и все соседние далёкие деревни. Онисану там не видели. Если бы он подвергся нападению со стороны диких животных, что случалось очень и очень редко, то можно было бы найти хоть какие‑нибудь следы борьбы на земле. Если в скалах завелись разбойники, они остались бы ни с чем – у Онии был с собой только мёд.

В посёлке эта история долго была любимой темой для разговоров, но потом, по истечении некоторого времени, о ней стали забывать, так и не найдя ей хоть какого‑нибудь логического объяснения. Кто‑то даже распустил слухи о призраках, обитающих в южных скалах и похищающих души людей. Но, зная этих странных детей, все сочли исчезновение юноши закономерным. Он постоянно искал приключений, взбирался на высокие скалы, лазил по колодцам и старым развалинам… Вскоре прижилась версия о том, что он залез в какую‑нибудь нору к зверю или разбился, соскользнув на дно глубокой пещеры. Поговорили, поразмышляли и забыли… И только три человека не хотели смириться с подобными мыслями: Тали, Эдит и Симур – убитая горем семья Онисаны.

Свой десятый день рождения и праздник Молодого Солнца Тали провела лёжа в постели, разглядывая в распахнутом узком окне медленно меняющееся небо и пролетающих птиц.

Спустя месяц ослабевшая и истощённая девочка встала на ноги. Боги «смилостивились над ней», как говорила Эдит, они спасли жизнь её дочери. Это уже было поводом для счастья, хотя Тали так не считала. Если бы болезнь не ушла, она отправилась бы Домой, и всё было бы кончено.

Теперь у неё не было ничего… Ей вернули здоровье, но забрали всё остальное. Всё, что она так любила…

Она осталась совсем одна… А это было страшнее смерти.