Брат и сестра

Солнечный луч проскользнул в узкое окно, его свет показался ослепительным после долгого сумрака, обнимавшего всю комнату. Рассыпались всюду золотые блики, радостно зачирикали в саду птицы, и звуки журчащей воды вдруг стали приветливыми, сменив монотонные грустные ноты на весёлую и ласковую музыку. Солнце преобразило всё: серые мрачные стены в один миг превратились в картину из сложных замысловатых барельефов, мутные вкрапления на ножках стола засияли сказочным светом полудрагоценных камней, а голоса людей за окном приглушились, размылись в один фоновый звук и слились с песней ветра.

В детской кроватке, стоявшей в углу, лежало крошечное грустное существо. С тревогой разглядывая окружающее пространство, оно словно хотело спросить: «Где это я? Откуда эта тяжесть? Почему я так бессильна?» Весь мир её был ограничен пределами комнаты, и вся её небольшая жизнь протекала в четырёх стенах. Откуда‑то издалека доносились необычные звуки, они увлекали её, звали, манили… Ей так хотелось отправиться туда, увидеть, кто же так громко смеётся, – но это было невозможно! Какая досада! Она абсолютно беспомощна! Каждое движение даётся ей с невообразимым трудом! Она заключена в тюрьму, ограничивающую её действия, и невозможно преодолеть неуклюжую инертность маленького тела.

Она ещё не понимала слов, она жила в другом мире, где и слова, и эта ужасная тяжесть казались чуждыми. Там всё было так просто и легко, там можно было путешествовать, не мучаясь от напряжения упрямых мышц, там всегда было светло, а здесь солнце лишь изредка изгоняло прохладную полутень.

Существовало два состояния её жизни: ощущение свободы и лёгкости, когда она вспоминала Дом и грезила о Нём, и состояние беспомощности, к которому некая сила возвращала её вновь и вновь. Этот другой мир, конкретный и ясный, относился к ней враждебно. В нём она чувствовала себя узницей, испытывала холод и жажду, всё время нуждалась в чьей‑то заботе. Здесь её тело было будто сковано, связано, подчинено чьей‑то могущественной воле. Но душа её знала: Мир безграничного света всегда будет рядом, никогда не покинет её…

В ней с каждым новым днём стало просыпаться отчаяние, чувство обречённости и невозможности что‑либо изменить. Какое безжалостное несоответствие! Она даже не может понять, какое из двух состояний является реальностью…

Но солнце вновь скрылось за тучи, сразу стало как‑то угрюмо, и вся комната огласилась звонким детским плачем.

Над ней возник ласковый образ, мягкие руки аккуратно подняли её, прижали к сердцу, и, согретая его теплом, она почти успокоилась. Нежный голос разговаривал с нею, она не знала слов, не понимала их смысла, но, ощущая в них дыхание любви, забывала о своём отчаянии. И, засыпая, вновь устремлялась куда‑то далеко‑далеко…

Она была одна… Это чувство не покидало её ни на руках матери, ни во сне, ни во время прогулок, когда вокруг шелестела листва и кружились в воздухе звонкие крылатые букашки… Некуда было скрыться от этого одиночества, ничем нельзя было заглушить его.

Но однажды зал наполнился радостными возгласами, среди шума и суеты послышался громкий смех: кто‑то своим появлением перевернул весь обычный уклад жизни в доме. И вот над кроватью, где тихо лежала она, зажглись два любопытных нежно‑голубых глаза. Они внимательно рассматривали её и улыбались… Но слишком много печали было в этом маленьком существе, неподвижно лежавшем в колыбели! Мальчик перестал смеяться, словно догадавшись о том, что происходило с его сестрой. Он сморщил брови, задумавшись и будто пытаясь что‑то вспомнить. Но что ему было вспоминать?

Он сел рядом, прижавшись щёкой к спинке кроватки, и так просидел весь день, не сводя глаз с сестры.

«Та‑ли‑и‑и», – позвал он, и его голос прозвенел коротким эхом по стенам. Девочка вздрогнула, догадавшись, что эти слова адресованы ей. «Тали‑и‑и, – повторил Онисана, – когда ты подрастёшь, мы вместе пойдём к ручью». В эту самую минуту Тали узрела в столь знакомом сочетании звуков своё имя!

Теперь у неё появился друг… Ей показалось, что он был всегда и лишь на время оставил её. Но теперь он рядом… Его физическое присутствие приносило ей настоящую радость, оно успокаивало её, заставляя забыть тревогу и одиночество. Онисана проводил рядом с ней дни напролёт, не замолкая ни на минуту, рассказывая ей всякие истории и свои маленькие открытия, а она, не понимая ни слова, была счастлива слушать его.

Сами того не осознавая, они разговаривали на каком‑то одном, понятном лишь им языке… Онисана был старше Тали на пять солнечных лет, но самым интересным обществом считал для себя маленькую сестру. С тех пор, как она появилась на свет, он больше не играл со своими ровесниками, он просто забыл о них… Он часто повторял: «Когда ты вырастешь, я покажу тебе секретную пещеру…», «когда ты научишься ходить, мы отправимся путешествовать…».

А Тали, в своём молчании, рассказывала ему о светлых снах, о мире без границ, о радости, которая так легко может превратиться в отчаяние… Весь её мир теперь сузился до размеров одного человека, только благодаря ему она полюбила тяжесть реальности, в которой была так беспомощна.

Шло время, и Тали мечтала поскорее вырасти… Она мечтала стать такой же быстрой и ловкой, как Онисана…

Для Онисаны не существовало неинтересных вещей. Он обладал удивительной способностью во всём видеть главное, находить красоту везде, даже там, где её весьма трудно отыскать. Его простой миролюбивый характер прекрасно сочетался с целеустремлённостью и силой воли. Ония научил Тали не обращать внимания на физическую боль и усталость, холод и жару. Он всегда чего‑то искал, не мог долго усидеть на одном месте, и все свои маленькие и большие открытия тут же делил с сестрой. Она внимательно слушала его, не перебивая, будто впитывая каждое слово, стараясь уловить часто ускользающую нить его особенной логики. Но больше всего её удивляли выводы, следующие за длинной цепочкой размышлений. Они превращали серый суровый мир в волшебную страну, где на каждом шагу их подстерегало новое Таинство… Рядом с Онисаной было так просто воображать себя путешественником или магом, сражающимся воином или одержавшим победу героем.

Они оба любили этот прекрасный, наполненный бесконечными оттенками мир, который стал их маленьким общим секретом, но не оттого, что никто не знал о нём, а, скорее, потому, что не с кем было разделить эту радость.

– Тали, проснись, Тали!

Девочка приоткрыла глаза; в комнате было темно.

– Зачем ты разбудил меня, сейчас же ночь?! – пробормотала она сквозь сон.

– Сегодня будет необыкновенный восход! Такое нельзя пропускать. Ты идёшь со мной встречать солнце?

Тали встала с постели, надела белое платье, завязала сандалии и медленно вышла в зал. Около окна суетился Онисана, разглядывая чёрный горизонт. Услышав сестру, он проворно спрыгнул со стула, чуть не потеряв равновесие, но тут же выпрямился и протянул руку Тали: «Идём?»

Дороги почти не было видно, но Тали поняла, что они направляются прямо на восток. Там, примыкая к окраине посёлка, возвышалась Восточная гора, закрывающая собой солнце на восходе. Очень глупо было встречать первые лучи у её подножия… Если только… По коже Тали пробежал лёгкий холодок. Если только Онисана не задумал забраться наверх!

Крошечный посёлок, в котором жили дети, таился высоко над равниной, зажатый среди острых вершин; чтобы попасть сюда, редкому путешественнику предстояло преодолеть нелёгкий подъём. Обычно солнце вставало из‑за скал и садилось в скалы, яркий горячий диск жёлтого светила открывался глазу только спустя два часа после восхода.

Безоблачное небо светлело, и идти становилось проще. По мере того, как Тали и Онисана приближались к своей цели, она всё больше пугала их. Вершина горы была так высока, что её скрывала чёрная масса камней основания. Брат и сестра остановились у подножия.

– Останешься здесь? – спросил юноша.

Тали, преодолевая страх, смотрела наверх.

– Неужели это возможно? – не верила она.

– Конечно, возможно! Иначе зачем бы я привёл тебя сюда? Не бойся, представь, что это не гора, а лестница в небо, к солнцу. Я помогу тебе. Будь спокойна. Или останешься?

– Нет! Я пойду! Я ещё ни разу не видела настоящего восхода!

Стало ещё светлее. Гора действительно была похожа на лестницу: небольшие естественные выступы породы помогали восхождению наверх. Тали шла впереди, Ония – чуть ниже, чтобы помочь ей, если будет необходимо. Иногда камни под ногами Тали срывались и с шумом катились вниз, девочка вскрикивала, пугаясь за брата, но он успевал вовремя увернуться и успокаивал сестру.

Это была невысокая вершина, но для детей она казалась бесконечной. Мышцы рук и ног деревенели от напряжения. Сдерживая непроизвольные слёзы, Тали старалась не останавливаться. Время исчезло. Гора всё никак не заканчивалась. Наконец Ония обогнал сестру и вкарабкался на самый верх. Девочка вцепилась в сильную руку брата, он поднял её и прижал к себе. Тело не слушалось, ноги разучились стоять после долгого мучительного подъёма. С расцарапанными пальцами и синяками, покрывающими всё тело, дети оказались на неровной поверхности вершины. Это была настоящая победа!!! От высоты кружилась голова и захватывало дух. Долгое время они вглядывались в окружающий их со всех сторон простор. Не успев ещё отдышаться, Тали воскликнула: «Какая красота!» и замерла от восторга и удивления.

Внизу в лёгкой желтоватой дымке лежала зелёная равнина. По ней пёстрыми скоплениями были рассыпаны бесчисленные домики и какие‑то очень красивые огромные здания, сверкающие своими полированными крышами. Солнце уже взошло, и дети в первый раз в жизни увидели его огненный, только что родившийся диск, огромный, чуть оторвавшийся от горизонта. Всё кругом было золотым и розовым. Внизу длинной извилистой лентой сияла в утренних лучах Великая река, собирающая в себя почти все мелкие реки страны и впадающая в море в том далёком краю, где вставало светило.

Тали и Онисана стояли недалеко от края, крепко держась за руки, и каждый из них ощущал небывалую торжественность и важность этого момента. В преодолении страха, в ночной прогулке и даже в окровавленных ногах чувствовалось что‑то героическое, великое и подлинное. Ради одной только минуты созерцания этой завораживающей красоты стоило совершить такой безумный шаг! А сердца их предвкушали ещё столько прекрасных открытий! Так много времени впереди! Целая вечность!

– Что это, Онисана? Для кого построены эти большие дома? – спросила Тали, указывая на комплекс сооружений, виднеющийся на юго‑востоке.

– Думаю, что это и есть храмы – жилища для Богов. Я никогда не видел их близко, но говорят, что это самые красивые здания на свете.

В посёлке не было ни одного храма и ни одного священнослужителя, но несмотря на это дети прекрасно знали все праздники, посвящённые Богам, церемонии и обряды. Точнее, это знал Онисана, а то, что знал он, знала и его сестра. Он впитывал в себя всё, что его пытливый ум находил интересным. Открытый и общительный от природы, Онисана умел со всеми находить общий язык, и ни одно важное событие не проходило мимо его ушей. Родители никогда не рассказывали им об обычаях и высших силах, не пересказывали религиозных мифов, не объясняли законов природы, и ни разу их уста не произносили слово «божественное». Всё это относилось к запретной теме… И дети старались понять, как могли, всё, что их окружало, руководствуясь услышанными историями, обрывками знаний и собственными домыслами. Но в этой картинке мира всегда чего‑то не хватало…

Ближе к полудню на небе появились редкие перистые облачка. Дети лежали на спине, рядом друг с другом, заложив руки за голову, и наблюдали за медленно проплывающими в вышине белыми кораблями. Воздух казался хрустальным от яркого солнца, ослепляющего глаза. После долгого молчания Тали первая нарушила тишину:

– О чём ты думаешь, Онисана?

– А ты?

– Я хочу спросить тебя: зачем мы живем?

– Не знаю. Пока что не знаю…

– А когда узнаешь?

Онисана молчал, вглядываясь в бирюзовое небо. Такого рода мысли давно блуждали в его голове, и до вопроса сестры он думал именно об этом. Он пожал плечами и глубоко вздохнул, и хотя Тали не могла видеть его, она всё же поняла его безмолвный ответ.

Через минуту он сказал:

– Если очень долго искать ответ на один и тот же вопрос, то обязательно найдёшь его, только нельзя останавливаться и опускать руки.

Это показалось Тали таким простым делом: если ты ищешь, будь уверен – найдёшь, а если не нашёл – значит, недостаточно искал…

У Онисаны не было других рецептов. Он сам всегда придерживался этого правила…