Глава 8. Синжун проснулся на рассвете

Синжун проснулся на рассвете. Кристи мирно спала, и он, стараясь не разбудить ее, на цыпочках пробрался в свою комнату, чтобы помыться, побриться и одеться. Когда он вошел в зал, Рори уже был там. Синжун уселся за стол в тот момент, когда Мери внесла овсянку для Рори. Она увидела Синжуна, и на ее обычно добродушном лице появилась кислая мина.

– Чего ваша светлость желает на завтрак этим утром?

Синжун покосился на Рори, за обе щеки уплетавшего овсянку, и постарался перебороть отвращение.

– Возможно, мне стоит попробовать сегодня овсяную кашу, Мери. И было бы хорошо, если бы ты поджарила мне еще пару яиц.

На лице Мери мелькнула улыбка, но женщина ушла слишком быстро, и Синжун не был в этом уверен.

– Вы обрадовали Мери сегодня, ваша светлость, – сказал Рори, поднеся ложку с овсянкой ко рту.

– Раз уж мы будем жить бок о бок, Рори, то будет лучше, если ты станешь называть меня просто Синжун.

– Это неправильно, – пробормотал тот.

– Раз я сказал, значит, правильно.

– Что правильно? – спросила Марго, усаживаясь возле жениха.

– Его светлость сказал, чтобы я называл его Синжун, – объяснил Рори.

Она с подозрением взглянула на Синжуна.

– А зачем это вам, ваша светлость?

– Мне все эти обращения вроде «ваша светлость» порядком надоели. Мои друзья называют меня Синжун или Дерби, и я буду чувствовать себя здесь посвободнее, если ты и Рори будете называть меня Синжун.

– Ну раз так, то ладно, ваша… Синжун, – сказала Марго, которой явно сложно было привыкнуть к такому обращению. – А где Кристи? Обычно она уже на ногах в такое время.

– До сих пор в постели, – сообщил Синжун с невинным видом. – Она, должно быть, плохо спала этой ночью.

Марго и Рори обменялись многозначительными взглядами, и Марго встала.

– Я, наверно, схожу к ней – узнаю, все ли у нее в порядке.

И, подобрав юбки, она ушла.

Синжун отметил, что Рори неодобрительно смотрит на него.

– Ну давай, выкладывай. Если очень хочешь что‑то сказать, не держи это в себе.

– Хорошо, ваша светлость, то есть Синжун. Мы все любим Кристи. Мы все очень расстроились бы, если бы с ней произошло что‑то плохое.

Синжун увидел, что из кухни вышла Мери. Он подождал, пока она поставит перед ним миску с овсяной кашей и тарелку с яичницей и уйдет, прежде чем ответить.

– Кристи беременна от меня. Почему ты думаешь, что я могу обидеть ее?

– Я же видел, как вы злились на нее, когда только приехали в Гленмур.

– Я простил ей ее обман. Возможно, я заслужил такое отношение. Спроси у Кристи, если не веришь мне.

– Что спросить у меня?

Синжун повернулся, услышав ее голос. Они с Марго вошли в зал так тихо, что он не слышал их шагов. Кристи выглядела уставшей, но, тем не менее, счастливой. Ей точно шла беременность.

– Я тут из шкуры вон лезу, доказывая твоим близким, что не желаю тебе зла.

– Синжун не обидит меня, Рори, – сказала Кристи. – По крайней мере, не физически, – тихо добавила она, чтобы Рори это не услышал.

На последние слова Кристи Синжун решил не обращать внимания. Он поднес полную ложку ко рту и сразу проглотил кашу, чтобы не успеть почувствовать ее вкуса. И хотя его чуть не вывернуло, он сумел сдержаться.

– Синжун! Ты ешь овсянку?! – воскликнула удивленная Кристи. – Я думала, ты ее не любишь.

– Иногда приходится есть то, что тебе не нравится, – произнес он, давясь второй ложкой каши.

Каким‑то чудом ему удалось доесть всю кашу, запивая ее большим количеством эля. Потом он набросился на яичницу, которую всегда любил.

– Я подумал, что мы могли бы осмотреть сегодня овец, – сказал Синжун, мечтающий выбраться за территорию замка в такой замечательный день.

Он уже давно не вставал так рано и не ездил верхом просто ради удовольствия видеть красивые места.

– Возьми с собой что‑нибудь перекусить на случай, если мы не поспеем к обеду, – попросил Синжун Рори, вставая.

– Оденься потеплее, – посоветовала Кристи. – И остерегайся Камеронов, – добавила она.

Синжун самоуверенно улыбнулся:

– Но ведь со мной мой телохранитель!

Холмы и болота были белы от изморози, при выдохе изо рта вырывалось облачка пара. Низко нависшие тучи обещали снег, но ничто не могло испортить Синжуну настроение этим утром, ведь Кристи провела ночь в его объятиях.

Они нашли овец, сбившихся в защищенной от ветра долине. Синжун остановил лошадь, любуясь ими. И хоть сам он не заботился о них, его переполняла гордость. Это была большая отара, насчитывавшая несколько сотен голов, и все овцы имели толстую теплую шубу. Придет весна, овец постригут, и доход от проданной шерсти будет приличным. В прошлом Синжун мало интересовался делами, но он знал, что цены на шерсть не падали последние несколько лет, и удивлялся, почему сэр Освальд сообщил людям абсолютно противоположное. Какой в этом был смысл? Он начал подозревать, что сэр Освальд набивает себе карманы, обкрадывая его владения и пастухов.

Синжуну захотелось поговорить с пастухами. Они отвечали на его вопросы, но держались настороженно. Он узнал о том, что не все овцы принадлежат Макдональдам, частью из них владели члены других кланов, хотя и выпасали их вместе с основной отарой. Синжун видел, что пастухи хорошо заботятся о животных. После беседы с пастухами он решил наведаться в поселение Ренальдов.

– Ренальды приняли Кристи как помещицу без вопросов, – пояснял Рори. – Тевис Ренальд, глава их клана, и старый Ангус Макдональд были друзьями. За исключением нескольких молодых, более воинственных Ренальдов, они земледельцы и пастухи, в отличие от воров Камеронов, которые зарабатывают себе на жизнь тем, что крадут скот у своих соседей.

– Я думал, что Камероны ваши союзники, – удивился Синжун.

Он сделал вывод, что, наверно, никогда не сможет до конца понять этих горцев и разобраться в отношениях между кланами.

– Да. Они были нашими союзниками, но мы знаем, что им нельзя доверять безоговорочно. Ни для кого не секрет, что Калум Камерон мечтал стать помещиком, поскольку Ангус не оставил после себя наследника мужского пола, не считая дальних родственников вроде меня. Камероны роптали, когда Кристи стала его преемницей. Они даже поговаривали о том, что объединятся с Кемпбеллами, нашими заклятыми врагами. Но до дела так и не дошло.

– Забудь о Камеронах, – сказал Синжун. – Меня сейчас интересуют Ренальды. Это их деревня виднеется впереди?

Поселение Ренальдов; находившееся неподалеку от деревни Макдональдов, состояло из разномастных каменных домов. Как Синжун и ожидал, его появление не осталось незамеченным.

Из одного дома вышел поприветствовать Синжуна и Рори пожилой, но все еще крепкий мужчина, который, как решил Синжун, в свое время был настолько силен, что с ним всем приходилось считаться.

Он кивнул Рори, а потом обратился к Синжуну:

– Я Тевис Ренальд, вождь клана Ренальдов. Что вас привело сюда, ваша светлость?

– Вы знаете, кто я такой?

– Да. Я был в Гленмуре в тот день, когда вы прибыли. Мы слышали, что вы решили остаться. Это правда?

В тот день в зале собралось столько народу, что Синжун не разобрался, кто есть кто. Кроме того, в тот день он смотрел только на Кристи.

– Да, пока что я останусь, – ответил он. – Я хотел поблагодарить вас за то, что вы стали на сторону помещицы Кристи, когда Камероны пытались поднять восстание.

– Я бы никогда не пошел против воли Ангуса. Кристи – его внучка, а этого вполне достаточно для Ренальдов.

Синжун окинул взглядом дома и пришел к выводу, что они не в лучшем состоянии, чем дома в деревне клана Макдональдов.

– Пока мы с вами разговариваем, рабочие чинят крыши в деревне возле Гленмура. Я не мог не заметить, что и здесь есть необходимость в небольшом ремонте. После того как там будет завершена работа, я могу прислать людей сюда и сам оплачу их труд.

Тевис подозрительно посмотрел на него.

– Зачем вам это, ваша светлость? Насколько я знаю, вы никогда не интересовались ни женой, ни владениями. Почему вы приняли такое решение?

Синжун знал, что у шотландцев нет причин доверять ему. Англичане забрали у них землю, запретили им носить килты и играть на волынке, выдали их дочерей замуж за отпрысков английских дворянских родов. Конечно, на протяжении многих лет он ничего не делал, чтобы улучшить их мнение о себе. Он не думал ни о своей шотландской жене, ни о шотландских владениях.

– Просто я считаю, что мне пора уделить им какое‑то время.

– А вы действительно позволите нам не платить ежесезонный сбор? Это бы значительно облегчило нашу жизнь.

– Я говорил абсолютно серьезно, Тевис Ренальд. Я в письме попросил брата пересмотреть последние повышения. Я начинаю подозревать, что тут все намного сложнее, чем кажется на первый взгляд. Я намерен установить другой размер сбора, как только лорд Мансфилд ответит на мое письмо.

– Ваша светлость, вы с Рори не будете против присоединиться к нам с женой за обедом? Мы были бы рады разделить с вами трапезу. У нас нет ничего особенного, но Мэг отличная кухарка.

– Что скажешь, Рори? – спросил Синжун, обрадованный приглашением Ренальда: это было первым признаком того, что местные жители могут признать его за своего.

– Мой живот прилип к позвоночнику. Обед мне совсем бы не помешал, – сказал Рори, улыбаясь. – Мэг готовит лучше всех в округе. Только не говорите Мери, что я сказал это.

Синжун засмеялся:

– Не думаю, что Мери поверит моим словам. По‑моему, я ей не нравлюсь.

Обед был простым, но обильным и очень вкусным. Отварная баранина, хлеб грубого помола, картошка в «мундире». Синжун вычистил тарелку и, к своему стыду, попросил добавки. Он решил, что это из‑за свежего бодрящего воздуха у него разыгрался аппетит.

Перед тем как гости ушли, Тевис согласился, чтобы Синжун помог с ремонтом домов в деревне. Они расстались, можно сказать, по‑дружески, учитывая, что Синжун был англичанином.

После того как они покинули деревню Ренальдов, Синжун решил посетить деревню клана Макдональдов, находящуюся ближе к Гленмуру. Ремонтные работы к этому времени уже кипели вовсю. Все приветствовали Рори с радостью, а Синжуна – сдержанно, но с уважением. Несколько женщин, дома которых подлежали ремонту, смущенно улыбнулись ему, и Синжун решил, что это очень хорошее начало.

Следуя внезапному порыву, он спешился, закинул вязанку соломы себе на плечо и полез по лестнице к одному из рабочих. Когда Рори увидел, что он делает, то присоединился к нему. Они работали, пока не начали сгущаться сумерки. Синжун вернулся в Гленмур уставший, но довольный собой.

В зале его ждали Камероны. Синжун был так раздосадован, что не смог сдержать стон. Камероны были последними, кого он хотел сейчас видеть. Он намеревался помыться, поесть, а потом заняться любовью с Кристи. Нижняя часть его тела моментально отреагировала на эту мысль, и бриджи неожиданно стали слишком тесными. Кристи всегда так воздействовала на него, и он терялся в догадках, почему мысли о леди Вайолет или любой другой его пассии не приводили к такой реакции.

– Вы посещали Ренальдов, – прорычал Калум, когда Синжун вошел в зал.

Синжун почувствовал укол ревности, заметив, что Калум сидит возле Кристи. Также ему не понравилось, как он смотрел на нее – как на свою собственность.

– Ну и почему тебя это так расстроило?

– Вы настраиваете людей против Камеронов.

– Я не припоминаю, чтобы я вообще упоминал Камеронов в разговоре с Тевисом Ренальдом. Ты что‑то еще хотел со мной обсудить?

– Не суйтесь в деревню Камеронов, – предупредил Калум. – Мы не хотим вас там видеть.

– Разве Макдональды, Камероны, Ренальды и Маккензи не союзники? Разве Кристи не ваша помещица? – уточнил Синжун.

– Да, это так. Это с вашей светлостью мы не хотим дружить. Нам ничего от вас не надо, лорд Дерби. Шотландцы – гордый народ. И не нужно снова напоминать о нашем поражении под Куллоденом!

– Это было пятнадцать лет тому назад, Камерон, – заметил Синжун.

– У нас хорошая память, – огрызнулся Калум. – Мы перестанем ненавидеть англичан в тот день, когда снова станем хозяевами на нашей земле.

Кивнув своим людям, Калум вихрем вылетел из зала. Синжун посмотрел на Кристи и, увидев, что она чем‑то обеспокоена, подошел к ней.

– Что он тебе сказал? – спросил он. – Если он угрожал тебе…

– Все то же. Он хочет власти и злится из‑за того, что я не развелась с тобой. Он считал, что, поскольку ты ни разу не переспал со мной, этот брак ненастоящий, и хотел овладеть мной силой. Если бы я стала его женой, Калум получил бы достаточное влияние, чтобы поднять восстание. Он и подумать не мог, что я вернусь беременной от тебя. Твой наследник стал угрозой для его честолюбивых планов.

– Забудь о Калуме. Ренальды все еще твои союзники. Тебе не нужно его бояться.

– Ты не знаешь Калума, Синжун. Тебе не следует пренебрегать его предостережениями. Еще не поздно вернуться в Лондон, но вскоре из‑за снега и льда по дорогам будет не проехать.

– Ты хочешь, чтобы я уехал?

Синжун задержал дыхание. Первый раз в жизни он почувствовал, что нужен кому‑то. Грешник стал для него смутным воспоминанием. Сент‑Джон Торнтон был абсолютно другим человеком, живущим в другое время и в другом месте. Сегодня он первый раз взялся за работу, о которой раньше не имел никакого представления, но чувствовал себя просто отлично. Еда, хотя она и не была изысканной, еще никогда не казалась ему такой вкусной, а воздух – таким свежим, даже когда он бывал в своем загородном доме в Кенте.

Кристи уставилась на него, словно впервые увидела этого человека, ничем не напоминавшего ей Грешника, любимца лондонских женщин. Перед ней стоял мужчина с обветренным лицом, покрасневшим на холоде. Куда и подевалась его бледность! И Кристи не могла припомнить, чтобы он когда‑либо ел с таким аппетитом.

– Жаль, ты не видела, как Синжун сегодня работал, – заговорил Рори. – Он весь день таскал вязанки соломы. Готов поспорить, что у него сейчас болит все тело. Мое болит, а ведь я привык к тяжелой работе.

Синжун нахмурился.

– Ты так говоришь, словно я провел всю свою жизнь в праздности.

– А разве нет? – спросила Кристи, сдерживая смех.

Он улыбнулся:

– Впрочем, вы правы, хотя я и старался поддерживать себя в форме, занимаясь фехтованием, верховой ездой и кулачным боем.

– Думаю, ты не откажешься от горячей ванны, Рори, – сказала Марго. – Пойдем, я распоряжусь нагреть воду.

– Вели слугам принести бадью с горячей водой для лорда Дерби, – крикнула им вдогонку Кристи.

– И пусть поставят ее в комнате Кристи у камина, – добавил Синжун. – И спроси, есть ли у Мери какая‑нибудь растирка для натруженных мышц.

Кристи удивленно посмотрела на него.

– То, что вчера я разделила с тобой постель, еще не значит, что я буду делать это каждую ночь. Я говорю серьезно, Синжун. Если ты не можешь стать таким мужем и отцом, какой мне нужен, тогда я не могу позволить, чтобы наши отношения стали для меня чем‑то очень важным.

– Многие мужья и жены живут раздельно. Такова жизнь.

Кристи хотела услышать совсем другое.

– Сейчас в тебе говорит Грешник?

– Кристи, я не могу измениться за одну ночь. Хорошо уже то, что я вполне доволен своей теперешней жизнью. Мне нравится смотреть, как наш ребенок растет в тебе, и я клянусь, что хочу увидеть, как он придет в этот мир.

– Она, – поправила его Кристи. – У меня будет девочка.

Она уже давно решила, что, если родится мальчик, Синжун может захотеть увезти своего наследника из Гленмура, чтобы воспитывать его в Англии. Мысль о разлуке со своим ребенком была невыносимой.

– Как скажешь. Может, пойдем в твою комнату? – спросил Синжун, подавая ей руку. – Мне не терпится хорошенько отмокнуть. Надеюсь, Мери готовит что‑то стоящее, потому что от работы у меня не на шутку разыгрался аппетит.

Волчий аппетит Синжуна поражал Кристи, как, впрочем, и то, что ему захотелось поработать. В Лондоне она не помнила ни одного случая, чтобы Синжун занимался каким‑либо физическим трудом. Фехтование, кулачные бои и верховая езда помогали ему сохранить фигуру стройной, а мышцы крепкими, но физический труд на свежем воздухе будет иметь не меньший эффект, особенно если аппетит у него останется таким же, как и в последние дни. Она улыбнулась, представив, как лондонские леди отреагируют на Грешника с выпирающими мускулами и румяными щеками. Им понравится его новое тело, решила она. Он явно будет выделяться из толпы бледнолицых лондонских щеголей.

– И почему ты улыбаешься? – спросил Синжун.

Кристи остановилась, поднявшись на верхний этаж, чтобы перевести дыхание.

– Просто вспомнила смешное. Тебя это не заинтересует.

– Ты в порядке? – спросил он. – Надо было тебя отнести наверх.

– Я не беспомощная, просто беременная. Ты бы поторопился, пока вода не остыла.

Бадья стояла перед камином, как и просил Синжун. Мыло, тряпки и полотенце лежали неподалеку. Кристи отвернулась, пока Синжун снимал одежду и залазил в воду.

– Можешь помыть мне спину?

– Я хотела спуститься и спросить Мери, нужна ли ей помощь в приготовлении ужина.

Он протянул ей тряпку:

– Ты мне здесь больше нужна.

Кристи нисколько не сомневалась в этом.

– Хорошо. Но я только помою тебе спину, и все. Ты очаровательный негодяй, Синжун, и я прекрасно знаю все твои уловки.

Она намылила тряпку и присела у бадьи.

– Наклонись, – буркнула она.

Он моментально повиновался. Закончив намыливать ему спину, она бросила тряпку в воду, выпрямилась и, положив руки на поясницу, потянулась. Синжун, видимо, заметил это, потому что тут же обеспокоено спросил:

– Что случилось? Что‑то не так с ребенком?

Кристи многое бы отдала, чтобы быть уверенной в том, что это его действительно волнует.

– Все в порядке. Ребенок уже стал довольно тяжелым, и иногда, когда я натружусь, у меня болит спина.

– Посиди у огня, пока я закончу мыться. Я хотел с тобой поговорить кое о чем.

Несмотря на то что ей не хотелось этого делать, Кристи уселась на скамейку у камина, отвернувшись от Синжуна.

– Я заметил, что у детей в деревне нет нормальной теплой одежды, – начал он.

Она повернулась к нему и, не скрывая удивления, спросила:

– Ты заметил это?

– Да. Это и многое другое.

– Обычно я каждый год покупаю ткани для людей, когда получаю деньги от тебя. Но в этом году я получила меньше, чем обычно. Сэр Освальд сказал, что ты сократил сумму. Мне пришлось экономить, и у меня не осталось средств на то, чтобы купить ткани.

Нахмурившись, Синжун вылез из бадьи и обернул бедра полотенцем.

– Я что‑то не припоминаю, чтобы я сокращал ту сумму, которую ты каждый год получала от меня. Джулиан следил за тем, чтобы я не экономил на тебе. У меня такое впечатление, что сэр Освальд во всем этом замешан. – Он посмотрел на Кристи, которая все еще растирала свою спину. – До сих пор болит?

– Немного.

– Ляг на кровать.

– Что?!

– Просто послушайся меня, Кристи. Я не причиню тебе вреда.

Он был так настойчив, что она не стала спорить. Она легла на бок, подложив под голову руки.

– И что теперь?

– Просто расслабься.

Она почувствовала, как его руки легли на ее спину и стали разминать напряженные мышцы. Это было настолько приятно, что она прикрыла глаза и застонала от удовольствия. Он продолжал массировать ее спину, снимая боль. Его руки были сильными и в тоже время нежными, и она расслабилась до такой степени, что почувствовала себя тряпичной куклой в руках ребенка.

– Не спи, – сказал Синжун.

– Не буду, – сонно проговорила она. – Хочешь, я натру; тебя бальзамом, чтобы твои мышцы не болели?

– Сейчас только одна моя мышца нуждается в том, чтобы ее натерли, – прошептал он ей на ухо.

Кристи резко распахнула глаза, когда его руки легли на ее бедра и стали поднимать юбки. Она дернулась, когда он наклонился и чмокнул ее в ягодицу.

– Синжун! Что ты творишь?

Она перевернулась на спину.

– Целую тебя.

Она попыталась сесть, но он раскинул ее ноги и прижал их к кровати.

– Они ведь ждут нас к ужину.

– Ну и пусть ждут.

Он отпустил ее ноги и поставил ее на колени, а сам склонился над ней. Кристи еле сдержала крик, почувствовав, что его член коснулся ее ягодиц, а потом нырнул во влажное углубление между ног. Ее бедра прижались к его паху, и она почувствовала, как невероятное возбуждение волной прокатывается по телу.

– Скажи мне, если я сделаю тебе больно.

Его голос был хриплым от желания, а пальцы проникли внутрь нее, помогая войти члену. Кристи тихонько охнула сквозь сжатые зубы. Потом он вошел в нее полностью. Она застонала и стала тереться бедрами о его пах.

Внезапно он вышел из нее и отодвинулся. Она протестующе вскрикнула и упала на живот.

– Прости. Это уже чересчур, – сказал Синжун, тяжело дыша. – Я хочу тебя так сильно, что забыл о том, что ты беременна. Перевернись на спину, милая. Позволь мне раздеть тебя, чтобы мы могли сделать это как следует.

Кристи словно сквозь дымку смотрела на то, как он отработанными движениями снимает с нее одежду. Через несколько секунд он накрыл ее тело своим, целуя ее с невероятной страстностью. Она тоже целовала его, обвив его шею, и раздвинула ноги, пропуская его в себя.

Он обхватил ее груди своими руками и коснулся губами ее шеи. Потом его губы скользнули вниз, к ее соску, и он стал сосать его.

– Пожалуйста, Синжун!

– Как я могу отказать тебе, если ты так просишь? – сказал Синжун, закинув ее ноги себе на плечи и входя в нее.

Кристи отдалась страсти. Если бы Синжун не контролировал себя и не сдерживал ее, она бы набросилась на него, сгорая от возбуждения.

Звуки, которые она издавала от удовольствия, и вид ее прекрасного лица возбуждали Синжуна. Он сжимал ее ягодицы, мял и сосал грудь, ему казалось, что он никогда не сможет насытиться этой притягательной женщиной. Он пытался сдерживать свою страсть, но понял, что это невозможно, когда глубоко вошел в нее. Он внимательно наблюдал за ней, чтобы уловить какие‑нибудь признаки дискомфорта, и был счастлив, когда увидел, что страсть захватила ее так же сильно, как и его. Ее глаза были полуприкрыты, и на лице было написано блаженство. Синжун вжался в нее бедрами, стиснул зубы и сосредоточился на том, чтобы доставить ей удовольствие. Он услышал, как она резко и громко вскрикнула, достигнув пика наслаждения, почувствовал, как по ее телу прошли судороги экстаза, и уже не мог сдерживаться. Все семя, которое было в нем, выплеснулось в нее. Но он готов был отдать ей всего себя.

Прошло много времени, пока он нашел в себе силы, чтобы встать с нее. Она повернулась к нему, не открывая глаз, ее лицо было настолько бледным, что он запаниковал.

– Я сделал тебе больно?

Она покачала головой:

– Нет, все нормально. Просто я устала… так устала!

Он потянулся за одеялом и укрыл ее.

– Мне распорядиться, чтобы тебе принесли еду сюда?

– Да, это было бы здорово. Скажи Марго, что сегодня вечером мне не понадобится ее помощь.

Синжун был очень тихим за ужином, и никто не тревожил его. Он попросил, чтобы Кристи отнесли поднос с едой, объяснил ее отсутствие недомоганием, а сам накинулся на еду. После ужина он не стал задерживаться в зале. Он пожелал Марго и Рори спокойной ночи и поднялся в комнату Кристи. Увидев, что еда нетронута, он нахмурился, но Кристи так крепко спала, что он решил не будить ее. Видимо, сон сейчас ей был нужен больше, чем пища.

Быстро раздевшись, он лег рядом с Кристи и обнял ее. Не просыпаясь, она вздохнула и прижалась к нему.

Прошло еще несколько недель. Кристи была не единственной, кто набирал вес. Синжун понял, что ему нравился физический труд, он почти каждый день присоединялся к Рори и нанятым работникам. Его мышцы увеличивались вместе с аппетитом.

Грудь у него стала шире, руки – сильнее, он еще никогда не был в такой хорошей форме и не чувствовал себя таким здоровым.

Кристи приходилось так часто переделывать его вещи, которые были ему тесны, что в конце концов Синжун попросил Рори одолжить ему для работы что‑то из своей одежды. Когда в начале декабря выпал первый снег, дома уже были отремонтированы. Синжун гордился тем, что ни один из жителей не будет страдать от непогоды. Кристи купила у проезжавших торговцев одеяла и шерстяную ткань и раздала их людям. Из‑за того, что Калум не желал принимать что‑либо от англичан, Камероны теперь оказались в худших условиях, чем Макдональды, Ренальды и Маккензи.

Синжун нанял дополнительную прислугу. Каждый день четыре молодые женщины приходили в Гленмур, а домой в деревню возвращались вечером. Начало декабря ознаменовалось сильными снежными бурями, а потом все начали готовиться к празднованию Рождества. В Гленмур на праздник были приглашены члены всех кланов, и Синжун пообещал, что обеспечит рождественское полено, которое по традиции нужно было сжечь в камине в сочельник.

Хотя Синжун и делил с Кристи постель, он старался заниматься с ней любовью нежно и осторожно, а часто они просто ложились на кровать и засыпали. Ребенок еще подрос, и Синжун знал, что скоро им с Кристи нельзя будет заниматься любовью, не навредив малышу.

Праздничный день выдался холодным и серым. Рождественское полено весело потрескивало в камине, зал был украшен ветками падуба, а эль с пряностями потреблялся в огромных количествах, что создавало дружескую атмосферу. Даже Камероны, казалось, пребывали в прекрасном расположении духа. Синжун приготовил для Кристи сюрприз, и в конце вечера отыскал ее, чтобы вручить свой подарок.

Когда он позвал ее, она сидела за столом и беседовала с женой Тевиса Ренальда. Кристи удивленно взглянула на него, но охотно встала и последовала за ним в кабинет.

– Что случилось, Синжун? – спросила она, как только они остались одни.

– Присядь, – сказал Синжун, подводя ее к удобному креслу. – Я хотел сделать тебе подарок наедине, чтобы никого, кроме нас, не было.

Глаза Кристи зажглись.

– У тебя есть для меня подарок?

– Да. Я купил его в Инвернессе в тот день, когда ездил туда с Рори за строительными материалами.

Он открыл ящик стола, достал оттуда бархатный мешочек и вложил его в руку Кристи.

Кристи развязала шнурок и вытряхнула содержимое себе на ладонь. Ее возглас восхищения был для Синжуна гораздо важнее любых слов благодарности.

– Синжун! Изумруды! Это уж слишком.

– Ожерелье состояло из одного крупного изумруда и нескольких более мелких.

– Я могу позволить себе это. Они как раз под цвет твоих глаз, и мне захотелось купить тебе это ожерелье. Ты наденешь его?

– Да. С удовольствием.

Она протянула ему украшение и повернулась к нему спиной. Синжун застегнул ожерелье на ее шее и повернул Кристи лицом к себе.

– Они замечательно смотрятся на тебе.

– У меня для тебя тоже кое‑что есть, – сказала Кристи. – Подожди здесь.

Она так быстро вышла, что Синжун не успел что‑либо сказать. Он не ожидал получить от нее подарок, и теперь гадал, где она могла его приобрести. Долго ждать ему не пришлось. Она вернулась пару минут спустя со свертком, обернутым тканью. Улыбаясь, она протянула подарок Синжуну.

– Разверни, – сказала она, так как он продолжал стоять, глядя на нее.

Синжун не мог понять, почему у него трясутся руки. Он и раньше получал подарки от красивых женщин, но почему‑то они не значили для него так много, как этот неказистый сверток, врученный его женой. Он положил подарок на стол и осторожно развязал тесемку. Когда он увидел содержимое, у него перехватило дыхание – там была зимняя одежда, пошитая как раз по его теперешнему размеру. Он вытащил шерстяные бриджи, белую рубашку из грубой ткани и шерстяной жилет. Еще там была накидка – непременный элемент костюма шотландцев. Но это было еще не все. Под всей этой замечательной теплой одеждой лежал отороченный мехом бархатный плащ.

Синжун был поражен.

– Ты сама все это сделала?

– Да. Я купила ткань у проезжего торговца, а Рори поймал бобра и вычинил шкурку для оторочки плаща.

– И когда ты только все успела?

– Пока ты работал в деревне. Марго мне помогала. Ты думал, что мы готовим одежки для ребенка. Мы, конечно, шили и детскую одежду, но кроме этого подготавливали тебе подарок. Теперь, когда ты нанял дополнительную прислугу, у меня стало больше свободного времени.

После такого сюрприза Синжуну было уже плевать на Камеронов, на их угрюмые лица и угрозы. Он не мог дождаться момента, когда останется с Кристи наедине. Сегодня они еще, наверное, смогут заняться любовью, но это будет последний раз, иначе они навредят ребенку. Исходя из расчетов Кристи, он родится в начале марта. Синжун знал, что рождение ребенка обяжет его принять некоторые решения, но ничто не могло помешать ему наслаждаться предстоящей ночью.