На пляже

В мурашках от дождя, песок озяб

И ёжится, и жмётся ближе к дюнам,

Но дюны не поступятся ни дюймом;

Их бюсты не колышутся.

Скользя

По лепестку, уходит дождь.

Волна

Опять наметит контуры прилива;

Скорее деловито, чем игриво

Мазнёт по щиколотке и затем

– как встарь –

Оставит с пеной крохотный янтарь.

* * *

Что здесь было вначале? –

Мелкой волны курсив,

Над морем чайки кричали

И выпускали шасси.

Набегают строчки на строчки,

Ветер волны качает

И текст выносит – без точки –

За фигурные скобки чаек.

Берег, не бывший пляжем

Вечность тому назад,

Песок расстелил. Мы ляжем

И закроем глаза.

Катулл

В Новой Англии ночь. Навалилась,

вздохнула, уснула. Тротуар остывает,

деревья шуршат ерунду. Тускнет лампа.

Из сонного Гая Катулла выпадает листок

календарный: «Я завтра приду».

* * *

Земную жизнь пройдя до половины,

Мы продолжаем жить – в чужой стране.

В своей судьбе – как в жизни – неповинны,

Бредём, а путь чем дальше, тем странней,

Пока ещё способны к удивленью.

Хотя и непривычно нам, и ново,

На всё глядим очами Годунова,

Растерянность оправдывая ленью.

Политики решают наши судьбы,

А мы молчим, чтоб не гневились судьи.

Нам говорят, что снова злой чечен

Ползёт на берег, точит свой кинжал…

Где то дитя, что спросит: «А зачем?..»

Ребёнка нет;

а взрослых только жаль –

Все смотрят в сторону.

И, право, был ли мальчик?

Пусть на слуху Чечня, десант и Нальчик,

Народ безмолвствует.

Народ опять покорен.

Тот самый, что был вырезан под корень,

И тот, кто в землю врос –

или был вбит –

по горло…

Но как узнать, испуганно иль гордо

Народ безмолвствует?

Или молчанье мудро,

А варево политики так мутно,

Что нас объединяет общий стыд

И мы молчим, чтоб не спросить: а ты?..

………………………

Молчим, забыв, что бедного Иова

Господь лишил всего, оставив Слово…