Конструктивные фигуры. Практически параллелизм означает однотипность синтаксических кон­струкций, представленных в смежных или отстоящих недалеко друг от друга частях сообщения

1 (55) Параллелизм Ггреч. parallelos - соположениый," находящийся ря­дом) есть одна из наиболее древних фигур, унаследованных риторикой из фольклора, где параллелизм всегда был представлен чрезвычайно широко ("Жалко только волюшки во широком полюшке, солнышка на небе - госу­даря на земле"). Параллелизм и открывает серию конструктивных метафигур: считается даже, что именно он лежит в основе едва ли не всех ос­тальных речевых явлений этой группы.

Практически параллелизм означает однотипность синтаксических кон­струкций, представленных в смежных или отстоящих недалеко друг от друга частях сообщения. Механика же параллелизма такова, что, видя род­ственность конструкций, адресат, пользуясь опять же законами аналогии, рассматривает как ''родственные" и смыслы, ими передаваемые.

Иными словами, при параллелизме происходит проекция смысла одной конструкции на другую " в силу присущих им структурных "перекличек" в ходе экономических преобразований

Полученная нами "решетка" свидетельствует о полной прозрачности отношений между понятиями, вовлеченными в параллелизм: каждое из понятий имеет пару, в которой оно отражается, и которое служит "клю­чом" к пониманию второго члена пары.

Тип паралогической операции, совершенной в данном случае, есть отказ от логического правила о необходимости варьирования близлежа­щих синтаксических структур.

• Ряд-, начал во здравие — кончил за упокой; нет человека — нет про­блемы; был пионер, стал премьера количество преступников растет ~ количество жертв падает.

2 (56) Изоколон (греч. isokolon - одинаковость колонов, речевых тактов) связан с повтором отрезков речи приблизительно одинаковой продолжи­тельности и намеренно приведенных в равновесие между собой. В речевой практике изоколон выглядит как серия равномерно чередующихся пред­ложений (обычно довольно коротких) хорошо просматривающейся струк­туры, которые придают сообщению четкую периодичность.

Это отчетливо "ораторская" фигура отнюдь не противопоказана повсе­дневной речи, более того, часто в ней используется. Основная функция данной фигуры - маркировать логически или эмоционально "ответствен­ные" фрагменты сообщения, выделяя их относительно структуры сообще­ния в целом. Дело в том, что любое появление в сообщении нарочито упо­рядоченных частей обычно довольно синхронно замечается слушателями:

осуществляя изоколон, имеет смысл, таким образом, использовать эту поч­ти рефлекторную их реакцию.

· Модель'. А на эстраде все то же: я ночей не сплю, ты моя судьба, ты ушла с другим, мы теперь враги - традиционные, в общем, сложности.

· Пример: Жизнь дорожает, работы не найти, деньги на исходе, жена бе­ременна... бедные мои современники'

Оба приводимых изоколона"" как в случае с моделью, так и в случае с примером - представляют собой фактически образцовые изоколоны, по которым действительно легко составить себе представление о сущности данной фигуры. Она не в том, чтобы оперировать какими-то конкретны­ми определенными структурами, но в том, чтобы создать разницу рит­мов - между ритмом основной части и ритмом фигуры, выпадающим из главного.

Нарушение логического правила- не группировать однотипные пред­ложения - оборачивается соблюдением паралогического правила, в соот­ветствии с которым группа однотипных предложений воспринимается как заслуживающая особого внимания.

· Модель: А на эстраде все то же: я ночей не сплю, ты моя судьба, ты ушла с другим, мы теперь враги — традиционные, в общем, сложности.

· Пример: Жизнь дорожает, работы не найти, деньги на исходе, жена бе­ременна... бедные мои современники!

Оба приводимых изоколона — как в случае с моделью, так и в случае с примером - представляют собой фактически образцовые изоколоны, По которым действительно легко составить себе представление о сущности данной фигуры. Она не в том, чтобы оперировать какими-то конкретны­ми определенными структурами, но в том, чтобы создать разницу рит­мов — между ритмом основной часта! и ритмом фигуры, выпадающим из главного.

Нарушение логического правила- не группировать однотипные пред­ложения- оборачивается соблюдением паралогического правила, в соот­ветствии с которым группа однотипных предложений воспринимается как заслуживающая особого внимания.

Ряд: Железнодорожные -рабочие находятся в ужасных условиях. Работа под открытым небом, нищенская зарплата, отсутствие техники... Ряд можно продолжать и продолжать: солнце светит, птицы поют, налоги растут, дети наглеют; скоро включат горячую воду, пиво станет теплым, ночи длинными.

3 (57) Эпаналепсис (греч. epanalepsis" повтор) есть наиболее немудре­ный тип повтора, когда однотипные структуры просто воспроизводятся одна за другой. Само собой разумеется, что, как и любой повтор, эпаналеп1-сис привлекает к себе внимание, заставляя увидеть "особый смысл" (как особую значимость) повторяющегося фрагмента речи. Эпаналепсис не предполагает вариаций - в этом его отличие от более '"творческого" парал­лелизма. Кроме того, эпаналепсис обычно не предполагает и повторения целого предложения. Повтор, как правило, ограничен одним словом или словосочетанием.

· Модель: не надо, не надо, не надо повторяться

· Пример: А Москва все становится, становится и становится городом образцового содержания.

Эпаналепсис, осуществленный в данном примере, со всей очевидно­стью имеет риторическую функцию, то есть обеспечивает необходимый семантический сдвиг. Дело в том, что глагол "становиться" есть глагол, сам по себе обозначающий протяженность. В том же случае, когда он употреб­ляется три раза, о протяженности заявлено трижды. Тройная "протяженность" есть почти бесконечность. Иными словами, в высказыва­нии имплицирован намек на то, что Москве едва ли суждено когда бы то ни было в ближайшем будущем стать-таки городом образцового содержа­ния.

Эпаналепсис, подобно всем фигурам повтора, заключает в себе пара­логический ход, связанный с нарушением семантического правила о необходимости варьировать синтаксические конструкции во избежание монотонности сообщения.

· Ряд: Дума все заседает» заседает, заседает, и заседания ее все показы­вают, показывают показывают по телевизору...; говорят, президент избирается в последний раз, понимаете ли, в последний раз.

4 (58) Анафора (греч. anapherein - поднимать наверх, приводить назад) -повтор начальных частей смежных или близлежащих предложений, единоначатие, уподобление зачинов.

Фактически анафора открывает ряд так называемых локализованных повторов, то есть повторов, которым в составе соседних предложений от­водится совершенно определенное место. Расположение в начале соседних предложений - единственный признак анафоры, отличающий ее от повто­ров другого типа. Фигура эта тоже не принадлежит к разряду головокружительно сложных, но требует тем не менее умелого использования, посколь­ку фрагмент, которым открывается предложение, должен еще и заслуживать повторения, - как никак перед нами одна из самых ответственных синтаксических позиций.

Следует также иметь в виду, что анафора есть сильно структурирующее средство: подчеркивая начало каждого следующего предложения, она тем самым придает сообщению чрезвычайно прозрачное членение.

· Модель: Суров закон. Суров, но справедлив.

· Пример: Остановитесь, в последний раз говорю. Остановитесь, повто­ряю!

Хороший пример анафоры в риторической функции. Повтор осуществ­ляется фактически против намерения, принятого говорящим, - уже после того, как "остановитесь" сказано им в последний раз.

Примечательно, что анафору- фигуру, весьма и весьма простую, с од­ной стороны, и чрезвычайно широко распространенную - с другой, крайне трудно заставить работать. Постоянно приписываемая (и действительно свойственная ей!) функция подчеркивания начала - это все, на что анафо­ра, кажется, и способна претендовать. В данном же случае мы наблюдаем чуть ли не обратный эффект анафоры: вопреки своему желанию не упот­реблять анафору говорящий вынужден прибегнуть к ней: настолько велика его вовлеченность в происходящее.

Явная обратная соотнесенность анафоры с логическим правилом о не­обходимости варьирования синтаксических структур также очевидна на­столько, что в более развернутых комментариях не нуждается. Отметим только, что автор высказывания может даже прекрасно помнить об этом правиле - он просто "не в состояний выполнить его! Этим и оправдывается паралогический ход.

· Ряд: Счастливы бедные. Счастливы те, кому нечего терять; Из двух спорящих один всегда не прав. Из двух спорящих не прав тот, кто умнее.

5 (59) Эпифора (греч. epipherein - дополнять, прибавлять) - фигура, ко­торую можно назвать "обратной анафорой", поскольку она представляет собой тот же тип локализованного повтора, однако Переброшенного" в концы смежных или близлежащих предложений. Строго говоря, эпифорой может считаться практически любой случай конечной рифмовки (как зву­кового повтора), но появление рифмы в обычном дискурсе - если, разуме­ется, это не цитата из стихотворного текста - требует слишком основатель­ной мотивировки и обычно не предусмотрено. Правда, разговор о случаях зачаточной рифмы в особых ситуациях еще впереди (см. гомеотелевтон).

Представление об эпифоре могут дать некоторые твердые формы вос­точной поэзии. Например, газели, повторяющие иногда даже довольно продолжительные периоды- в первом.двустишии дважды, далее же через строку:

Твой лик похож на сердолик, я говорил уже об этом. Твой шаг в моих газелях шах, я говорил уже об этом. <...>

Гассенди, отчего ты сник над' грудой старых книг?

Всю ночь твердит Te6j& родник: я говорил уже об этом!

Однако именно в силу того, что повторы в конце смежных предложе­ний могут производить впечатление неловкой и неуместной рифмы (по­вторим, нежелательной в нестихотворном дискурсе), эпифора в русскоя­зычной речевой практике не относится к разряду самых употребительных фигур. Факт этот, может быть, заслуживает сожаления, поскольку семан­тические возможности эпифоры чрезвычайно широки.

· Модель: Замечательно, не так ли? Трудно сравнить с чем бы то ни бы­ло, не так ли?

· Пример: Кто должен взяться за это, если не мэр? И кто потом в любом случае получит по шапке, если не мэр?

Эпифора в риторической функции, то есть семантически нагружен­ная. Одна и. та же конечная конструкция воспроизводится в двух пред­ложениях, фактически противоположных по смыслу: несмотря на то, что мэр получит по шапке, он все равно должен взяться за соответствующую инициативу - этакое совершенно безвыходное положение добровольного принесения себя в жертву. Ситуация аргументируется единственно соци­альным положением человека, обязывающим его совершать жертвопри­ношения.

Монотонность, с точки зрения логики, оборачивается интересным се­мантическим поворотом с точки зрения паралогики.,

· Ряд: На первое предложение я отвечаю "да". По поводу второго "у" тоже "да". Теперь мне ничего не остается, как и по поводу третьего сказать "да"; Спереди посмотришь —русский, сзади— русский... А заглянешь внутрь - новый русский!

6 (60) Анадиплозис происходит от греческого anadiplon, что означает уд­военный. Фигуру эту можно рассматривать как своего рода противополож-

!!стр 242

Данный пример тоже демонстрирует высокий профессионализм в ис­пользовании фигур анадиплозис, осуществленный здесь, имеет весьма далекую смысловую перспективу, поскольку предполагает полную зер­кальность. Зеркальны повторяющиеся части предложений - "только дура­ки", но зеркальны вследствие этого- и различающиеся части: последнее отдается не по причине "душевной широты дураков", а по причине их "вечной бедности". Сообщение, стало быть, прочитывается следующим образом: только дураки отдают последнее - просто потому, что у них все последнее.

На этом примере хорошо видна "инфекционность" анадиплозиса: он способен "заразить сходством" предложения в целом — только по при­чине подобия частей- Естественно, паралогическая операция (намерен­ное однообразное построение соседних конструкций) не подлежит суду, с точки зрения логики, вследствие мощного семантического эффекта анадиплозиса.

· Ряд: Он не прав. Не прав любой, кто сердится; У нас, как в Греции. В Греции все есть; Подсудимый, встаньте. Встаньте и покиньте по­мещение!

7 (61) Симплока (греч. symploke - сплетение) представляет собой факти­чески синтез анафоры и эпифоры: это тип повтора в смежных предложе­ниях, причем повторяются как их начала, так и их окончания.

Данную фигуру, на первый взгляд, легко спутать с параллелизмом. Од­нако это действительно только на первый взгляд, поскольку на самом деле симплока имеет мало общего с параллелизмом. При параллелизме повто­ряются (причем полностью, точно) сами конструкции, а не слова: слова в параллельных структурах всегда разные. Что же касается симплоки, то с ее помощью воспроизводятся слова и толь/со поэтому, как следствие - конст­рукции. Причем конструкции необязательна воспроизводятся полностью: понятно, что неповторяющаяся средняя часть может быть структурирована по-разному.

"Сплетение" трудно назвать излюбленной речевой фигурой: пользу­ются данной фигурой действительно редко и, главным образом, по при­чине некоторой ее "назойливости". Симплока - самая демонстративная фигура из фигур данной группы, а потому построенное на ней сообще­ние производит впечатление "чрезмерно упорядоченного", то есть не­сколько искусственного. В бытовом дискурсе осуществить симплоку удачно (то есть фактически так, чтобы она не слишком бросалась в гла­за) есть большое искусство.

· Модель: Позвольте мне не отвечать на ваш вопрос. Позвольте мне задать встречный вопрос в ответ на ваш вопрос.

· Пример: Кто-то, вне всякого сомнения, должен говорить правду. Кто-то, и это тоже несомненно, должен, наоборот, утаивать правду.

Риторическая функция в минимальной степени представлена и в этом высказывании. Семантически конфликтные предложения скреплены сим

!!стр 244

рукции. Причем конструкции необязательно воспроизводятся полностью: понятно, что неповторяющаяся средняя часть может быть структурирована по-разному.

"Сплетение" трудно назвать излюбленной речевой фигурой: пользу­ются данной фигурой действительно редко и, главным образом, по при­чине некоторой ее "назойливости". Симплока - самая демонстративная фигура из фигур данной группы, а потому построенное на ней сообще­ние производит впечатление "чрезмерно упорядоченного", то есть не­сколько искусственного. В бытовом дискурсе осуществить симплоку удачно (то есть фактически так, чтобы она не слишком бросалась в глаза) есть большое искусство.

· Модель: Позвольте мне не отвечать на ваш вопрос. Позвольте мне задать встречный вопрос в ответ на ваш вопрос.

· Пример: Кто-то, вне всякого сомнения, должен говорить правду. Кто-то, и это тоже несомненно, должен, наоборот, утаивать правду.

Риторическая функция в минимальной степени представлена и в этом высказывании. Семантически конфликтные предложения скреплены симплокой, сводящей друг с другом фактически несводимые воедино смыслы ("должно говорить правду" и "должно врать"). Так возникает своего рода "экклезиастический" смысл довольно просто организованного целого, причем исключительно благодаря удачно использованной здесь фигуре, опять же конфликтующей с логикой, - вспомним основные ее законы, хотя бы закон, предполагающий, что суждение и его отрицание не могут быть истинными одновременно.

· Ряд: Никакие революции нашу страну не спасут. Никакие долгоиг­рающие реформы ее, впрочем, тоже не спасут; Врачи должны забо­титься о нашем здоровье. Врачи не должны предоставлять нам самим заботиться о нашем здоровье.

8 (62) Диафора (греч. diapherein- разносить, различать) представляет собой повтор-ретроспекцию, то есть возврат назад, к только что прозву­чавшему, и повторение его в измененном, чаще всего усиленном, значе­нии.

Диафору часто путают с анадишюзисом, и это неудивительно, посколь­ку структурно они действительно могут быть очень близки. Однако струк­турная близость между анадишюзисом и диафорой возникает лишь в тех случаях, когда конец одного предложения повторяется в начале следую­щего. Между тем для диафоры это отнюдь не принципиально. Воспроизводящаяся структура (слово, словосочетание, реже - предложение) в составе исходного предложения может располагаться где угодно.

Описать же диафору необходимо в трех отношениях. Во-первых, для диафоры необязательно, чтобы предложения были соседствующими: подхват (как возврат к ранее прозвучавшему) может быть осуществлен и "спустя некоторое время". Здесь важно, чтобы '"ранее прозвучавшее" к моменту подхвата еще оставалось в памяти. Во-вторых, диафора предполагает не просто повтор, но обязательно повтор с последующим переосмыслени­ем. В-третьих- и это, может быть, важнее всего, подхватываемая структура не становится началом следующего предложения, а чаще всего составляет самостоятельное усеченное (или, реже, полное) предложение. Переосмыс­ление же его осуществляется уже в следующем за ним предложении.

· Модель: Все придется начать снова... Снова? На это уже нет сил.

· Пример: Все спрашивают, как это получилось. "Получилось!" Этому отдана почти вся жизнь.

Типичная диафора со всеми признаками, характерными для данной фигуры, и даже с кавычками, которые нередко появляются при осуществ­лении диафоры, поскольку повтор такого типа может предполагать ирони­ческое переосмысление исходной речевой единицы. Недаром, кстати, диа­фору называют "драматургической фигурой": в драматургических произве­дениях диафора часто бывает, так сказать, плодом совместного "творчества" двух персонажей: один произносит реплику - другой подхва­тывает ее.

Представленная в примере диафора тоже вполне "диалогична" - при­знак диалогичности можно зафиксировать почти в каждой диафоре: по­втор иногда оказывается вопросом к самому себе, переспрашиванием, пе­редразниванием собеседника и т. д.

Паралогическое основание диафоры - преобразование очевидного ло­гического правила, согласно которому грамотно построенное сообщение последовательно: предполагается, что последующие утверждения согласу­ются с предшествующими. Паралогический отказ соблюдать это правило и есть залог речевого эффекта диафоры.

· Ряд: Слишком многое в жизни строится вокруг "зачем". Зачем! Вот тоже глупое слово; Закончилась предвыборная кампания. "Предвыборная" — а продолжается чуть ли не до сих пор!

9 (63) Хиазм (греч. chiasmos - перекрещивание: в соответствии с грече­ской буквой % (хи) или латинской X) означает "крестообразное" располо­жение членов предложения, при котором друг другу соответствуют, с одной стороны, первый и четвертый, с другой - второй и третий члены.

Хиазм почти находится в зависимости от часто употребляемой при нем антитезы (иногда - антиметаболы), и объясняется это тем, что, во-первых, при отсутствии противопоставления данная фигура вообще теряет смысл; во-вторых, сама по себе фигура эта ставит в отношения противопоставле­ния даже такие понятия, которые за пределами фигуры способны сосуще­ствовать весьма "мирно".

Эту-то особенность хиазма часто и используют при подчеркивании ри­торической функции, то есть при желании выстроить действительно се­мантически интересные отношения между понятиями. Нужно только пом­нить главную особенность хиазма: третий член хиазма всегда, чисто авто­матически, находится в центре внимания, на него наделается основной ак­цент.

· Модель: ездок был глуп, умен был конь

· Пример: (реклама) Практичен не мотоцикл - велосипед практичен.

Своего рода спекулятивный хиазм: признак, берущийся в качестве об­щего, демонстративно расплывчат настолько, что способен служить какой угодно цели (в некотором отношении велосипед, может быть, действитель­но "'практичнее", но существуют и отношения, в которых явно "практичнее" мотоцикл!). В данном случае цель-реклама велосипедов, ей общий признак и служит:. Крест (как и всякий крест) акцентирует третий член хиазма, в данном случае велосипед, объект рекламы, который и "тянет на себя" основное внимание адресата.

При обыденности этого примера перед нами действительно умело и точно построенный хиазм, игнорирующий - будучи средством паралогики - отсутствие действительно общего и действительно существенного признака сравниваемых понятий.

• Ряд: продавец не всегда прав — всегда прав покупатель; не инфляция страшна -- ужасает обилие денег; Америка им не поможет — поможет Германия.

10 (64) Эпанодос (греч. epanodos - отход, отступление) - это фигура, предполагающая точное зеркало: повторение слов в предложении в обрат­ном порядке. В отличие от родственного ему в принципе палиндрома (про­чтение слова наоборот), эпанодос представляет собой чрезвычайно плодо­творную фигуру если палиндром редко дает интересные семантические эффекты, то эпанодос, напротив, кажется, только для этого и создан. Осо­бенность эпанодоса в том, что при отсутствии явных (например, лексиче­ских, как в случае с антитезой) противопоставлений фигура эта тоже фак­тически ставит понятия в состояние конфликта, несмотря на то что изна­чально конфликт и не предполагается.

Семантические возможности данной фигуры нетрудно оценить на классическом примере эпанодоса, принадлежащего Леонардо да Винчи:

Кто не знает, чего хочет, должен хотеть того, что знает". Очевидно, что эпанодос становится чрезвычайно богатой почвой для философских кон­троверз и что с его помощью можно продуцировать довольно неожидан­ные высказывания. Причина состоит в том, что называется "вторичным порядком". Понятия, которые возможно упорядочить хотя бы один раз, всегда поддаются переупорядочиванию, причем "вторичный порядок" обычно интереснее первичного.

· Модель: первые станут последними, а последние — первыми

· Пример: Коммунисты превращаются в демократов, демократы - в ком­мунистов.

Чрезвычайно к месту употребленный эпанодос, действительно отве­чающий реальным процессам, происходящим в современной России. "Взаимозаменяемость" политических сил как раз и обусловливает ус­пешность применения данной фигуры, фактически доводящей до абсурда (подобно паливдрому) правило симметричности, лежащее в основе любой аналогии. Паралогическая операция— создание симметрии там, где нет оснований для аналогии — оказывается оправданной контекстом речевой ситуации (положением дел в сегодняшней России).

· Ряд: желание приближает цель, цель приближает желание; мечта на­чинается там, где кончается действительность — действительность кончается там, где начинается мечта.

11 (65) Асиндетон (греч. asyndetos - несвязанный) может показаться странным рассматривать в группе конструктивных фигур (особенно учи­тывая значение перевода с греческого). Однако на самом деле асиндетон не столько означает несвязанность, как иногда полагают, сколько отсутствие союзов между однородными членами или частями сложного предложения. Между тем очевидно, что поставить знак равенства между "несвязан­ностью" и "отсутствием союзов" было бы в высшей степени легкомыслен­но - во всяком случае до тех пор, пока существует такое средство связи слов и предложений, как интонация. Поэтому греческое слово "asyndetos" будет, видимо, точнее перевести как грамматически не связанный.

Понятно, что если отсутствие союзов в высказывании есть признак, реализуемый последовательно, то асиндетон можно рассматривать в каче­стве конструктивной (а не деструктивной!) фигуры: как постоянное нали­чие чего-то определенного, так и постоянное отсутствие чего бы то ни было делают синтаксическую структуру более однородной. Поэтому асиндетон и рассматривается нами как фигура конструктивного, структурирующего свойства.

Чего можно добиться использованием асиндетона? Довольно интерес­ных смысловых отношений между словами, монтируемыми без помощи союзов. Дело в том, что союзы; как правило, обязывают следующие друг за другом слова или предложения к более точному смысловому соответствию друг другу. В том случае, когда союзы отсутствуют, возникает возможность создания внутренне более свободных структур, часто дающих необычные понятийные или композиционные ряды. Этим и имеет смысл воспользо­ваться тому, кто осуществляет асиндетон.

· Модель: XX век — и деваться некуда от грибов; белых, красных, зеле­ных, голубых, песочных, атомных!

· Пример: А представители власти, говорят, переселяются в столицу, го­ворят, ездят на курорты, говорят, проворовываются, говорят, врут, гово­рят, дерутся.

Красивый асивдетон - со смелым использованием предлагаемых этой фигурой семантических возможностей объединения слов, которые только волею случая могут оказаться рядом. Кроме того, что различающиеся од­нородные члены сами по себе образуют довольно причудливый ряд, не­различающиеся однородные члены (представленные многократно упот­ребленным словом "говорят") тоже включены в этот ряд, повторяя друг друга.

Ясно, что обозначение связи между всеми этими однородными чле­нами потребовало бы немыслимой изворотливости в использовании раз­нообразных союзов — от необходимости такой и избавляет паралогика, отменяя логическое правило объединять в одном ряду лишь действитель­но однородные члены.

· Ряд: Зонтики, немецкие колбаски, нищие, пиво, девицы без одежды, мафия... Гамбург; Делается это быстро, привычно, глупо, зря; Нач­нешь, бросишь, опомнишься, вернешься, поздно, прошло, пропало...

12 (66) Полисиндетон (греч. poly- много, сильно и syndetos - связан­ный) - макрофигура, обратная асиндетону, то есть предполагающая обилие союзов; их в предложении оказывается гораздо больше, чем представляется необходимым. Понятно, что многосоюзие (особенно повторение одних и тех же союзов, как это часто и бывает при полисиндетоне) также является конструктивным средством, сильно подчеркивающим однородность син­таксических структур.

Полисиндетон есть фигура довольно парадоксальная. Казалось бы, на­личие такого большого количества союзов гарантирует однородность по­нятийных (в случаях с однородными членами предложения)- и композици­онных (в случае с разными предложениями) рядов. Однако вывод такой. весьма преждевременный. Если вспомнить о том, что союзы обязывают корреспондирующиеся элементы соответствовать друг другу, то нетрудно понять, что несоответствие их друг другу на фоне союзов становится наибо­лее отчетливо заметным.

К бессоюзно объединенным понятиям (предложениям) не предъявля­ется претензий. К понятиям (предложениям), объединенным одними и теми же союзами, претензий предъявляется слишком много. Малейший случай несоответствия начинает быть виден как сквозь увеличительное стекло, вот почему обилие повторяющихся союзов делает семантическую структуру следующих друг за другом синтаксических явлений особенно прозрачной. Значения слов и конструкций предстают едва ли не в новом свете'— в этом и состоит семантический эффект полисиндетона.

· Модель: и это правильно, и другое.правильно, и вообще ничего непо­нятно, и все кажется неправильным

· Пример: Пациенты приходят, а врачей нет, а врачи на забастовке, а за­бастовка-то получается против пациентов!'

Полисиндетон с использованием противительных союзов есть явле­ние более редкое, чем Полисиндетон с союзами соединительными. Тем не менее и первый вариант полисиндетона весьма эффектен - притом что цепь противопоставлений построить труднее, чем цепь соответствий: синтезирующая сила соединительных союзов в литературе хорошо опи­сана.

В данном случае перед нами цепь, в которой каждый последующий элемент противопоставлен предшествующему, в результате чего образуется своего рода круг, чем и интересен пример, рисующий фактически одно противостояние - врачей пациентам, но посредством серии мелких шагов. Запрет нормативного синтаксиса, исключающего подобного рода цепи, очевиден, однако паралогика и здесь приходит на помощь.

· Ряд: Масса денег и связей, да немножко изворотливости, да капелька здравого смысла, да пара пистолетов -- вот и готово АОЗТ; И худож­ник, и богатые заказчики, и друзья богатых заказчиков, и супруга ху­дожника — все довольны. Правда, совесть ропщет.

13 (67) Апокойну (греч. аро – от, и koinos - общий)- это очень древняя фигура, первоначально связанная, в частности со звуковыми повторами, но впоследствии употребляющаяся как средство паралогического синтаксиса. К настоящему времени под апокойну стало принято понимать особым об­разом сконструированное синтаксическое целое, в котором один и тот же элемент принадлежит сразу двум соседним предложениям и помещается между ними без каких бы то ни было показателей связи как с одним, так и с другим предложением.

Признаемся, что фигура эта относится к группе исключительно редко употребляемых в повседневной речевой практике (типа палиндрома), но упомянуть ее все-таки нелишне - отчасти потому, что опять же в газетной и рекламной речевой практике начинают встречаться и такого рода приме­ры, пока, правда, довольно спорадически.

· Модель: Это уже говорилось уже это не раз! {Это уже говорилось -+- Говорилось уже это не раз}

· Пример: (реклама духов) бесконечно возобновляющееся благоухание, возобновляющееся бесконечно!

О сознательном употреблении апокойну в данном случае свидетельст­вует два восклицательных знака - с одной и с другой стороны рекламного слогана. Это практически уникальный случай безукоризненно исполнен­ной и в высшей степени уместно использованной апокойну, настолько основательно мотивированной, что, кроме апокойну, кажется, соответст­вующую функцию не могла бы выполнить ни одна фигура.

В общем-то понятно, какие претензии к апокойну с точки зрения нормативного синтаксиса могли бы иметь место: данная структура син­таксически просто невозможна, однако за фигуру эту отвечает не логика, не) паралогика.

· Ряда обнаружить не удалось.

14 (68) Киклос (греч. kyklos - круг), может быть, как название следовало бы заменить более привычным для слуха словом "цикл". Однако во избе­жание наложения понятий ("цикл" как группа произведений и ''цикл" как фигура) друг на друга с этим все же лучше, наверное, не спешить. Тем более что сущность соответствующей фигуры трудно привести в полное соответ­ствие с известным нам значением слова "цикл".

Киклос как фигура тоже предполагает повтор одних и тех же, слов в од­ном и Том же предложении, причем в соответствии с определенной твердой схемой. Начальные слова предложения возвращаются в качестве слов, заключающих данное предложение. В качестве классического образца киклоса принято приводить шекспировское "Коня, коня, полцарства за коня!" ("Ричард Ш").

Как всякая кольцевая конструкция, киклос имеет совершенно определенный (стабильный для всех "колец") семантический эффект: он возвра­щает нам не слово в прежнем виде, но слово, уже преобразованное контек­стом. "Пройти" же через контекст означает, понятное дело, прирастить не­кий дополнительный смысл- по меньшей мере, интенсифицировать прежний. Недаром второе название для киклоса просаподосис (греч. prosapodosis - сверхприбавка).

· Модель; Хорош, ничего не скажешь, хорош!!!

· Пример'. Забастовка, которая ничем не завершается, не забастовка.

Здесь удобно проследить, как на протяжении короткого предложения киклос меняет смысл повторяемого слова на чуть ли не противоположный. Причем случай этот отнюдь не принадлежит к составу уникальных: киклос довольно часто приводит к самым неожиданным смысловым метаморфо­зам, и изменение значения слова на противоположное отнюдь не самая "рафинированная", хоть, может быть, и самая наглядная из них. Во всяком случае то, что произошло в нашем примере, можно квалифицировать в ка­честве "приобретения дополнительного опыта": один из видов забастовки, который мы бы сочли таковым, забастовкой отнюдь не является (а являет­ся, например, фактом "социальной истерии"!).

Паралогическое правило, разрешающее лексическое однообразие в пределах одной и той же синтаксической структуры, доказывает свою справедливость тем, что лексическое однообразие, которое в данном случае могла бы зафиксировать логика, отнюдь не всегда ошибка. В намеренном исполнении соответствующая "ошибка" легко превращается в достоинство высказывания: лексическая единица, несколько плоская до начала выска­зывания, открывает неожиданные "смысловые глубины" к моменту его завершения.

· Ряд: Выходите, пожалуйста, граждане, выходите; Почему же это не­правильно, ну, почему же; Отравленная вода — это не вода, а отрав­ленная вода.

15 (69) Гомеотелевтон (греч. homeo - напоминающий и telos - оконча­ние) является макрофигурой, до последнего времени употреблявшейся в повседневном дискурсе крайне редко, поскольку данная макрофигура счи­талась неорганичной для нестихотворной речи. Гомеотелевтон есть случай зачаточной рифмы, возникающей между ритмически соотнесенными час­тями предложения. О фактически паразитической функции рифмы для обычной коммуникации речь уже шла при обсуждении эпифоры.

Однако развитие рекламы привело к тому, что взгляд на рифму при­менительно к повседневному дискурсу несколько видоизменился. Пред­полагается (и вполне небеспочвенно), что рекламный слоган, дополни­тельно скрепленный звуковым повтором, прочнее держится в памяти, чем не обладающий этим свойством, — даже если звуковой повтор носит, так сказать, любительский характер.

Из рекламы Гомеотелевтон перекочевал и в газеты, где тоже были осоз­наны его семантические возможности. Минимальная способность рифмо­вать, присущая каждому, перестала рассматриваться как признак "поэтической натуры" - и в общественном сознании наконец начала ощу­щаться разница между стихами (вид искусства) и виршами (вид обыденной речевой практики).

После того как ощущение этой разницы возникло, то есть наличие в сообщении рифмы перестало восприниматься в качестве признака высо­кой поэзии, рифма превратилась в заурядное - правда, все еще очень ред­кое- средство оформления повседневного дискурса (реклама, газетные заголовки; ср. еще рекламные опыты В. Маяковского типа "Нигде - кроме как в "Моссельпроме"). Основную роль сыграли здесь именно риториче­ские функции гомеотелевтона, и прежде всего - дополнительное структу­рирование с его помощью сообщения.

· Модель: Ваша киска купила бы "Вискас".

· Пример: (немецкая реклама) "Imodium akut" nimmt man - und...

Данный слоган, который переводится как (('Имодиум акут': принял — и...", даже самый не чуткий к поэзии немец способен закончить словом "gut", чего от него, собственно, данной рекламой и добиваются. Слоган этот настолько у всех на слуху, что любое слово "gut", которое, как легко предположить, встречается в повседневной речи довольно часто, прово­цирует собеседника на дополнение: "Wie Imodium akut" ("Как имодиум акут' ") - в принципе большей эффективности от рекламы ожидать трудно. Особенно если учесть, что имодиум акут—лекарство, причем едва ли ежеминутно необходимое (стабилизирующее деятельность желуд­ка, если таковая подробность необходима).'

При явной немудрености текста, практически не сообщающего ника­ких полезных сведений (кроме ничем не подтвержденного указания на по­ложительный результат), столь потрясающую эффективность его- как "накрученность" на слуху граждан Германии - остается приписать только гомеотелевтону, которого, кстати, с точки зрения нормативного синтакси­са, полагалось бы избегать: случаи рифмовки в повседневной речи рас­сматриваются здесь как нежелательные.» Ряд: (заголовок газетного материала о Вацлаве Гавеле) Из диссидентов — в президенты; (заголовок) Ножки Буша спасают душу; (заголовок) Не мытьем, так... битьем. •