Внутренняя конституция человека

Представим себе, что у нас есть сосуд с водой, сухой кирпич, вянущее растение, пара свиней, которые целый день не получа­ли питье, и человек, сильно страдающий от жажды.

Кирпич быстро впитывает жидкость и тяжелеет: происходит физическое изменение. Растение сначала совсем не реагирует: но постепенно оно начинает набирать воду. Оно медленно вновь распрямляется и прибавляет в весе. Оно отвечает реакцией, про­тиводействующей закону тяготения.

У примулы, которая предположительно неделю не полива­лась, вяло свесились из горшка стебель и листья. Она почти за­сохла, и казалось невозможным, чтобы она еще когда-нибудь оправилась. Я полил ее водой. Изменение было поразительным и радикальным. За 24 часа листья вновь приобрели свой естест­венный вид, свою форму и свежесть, а стебель вытянулся верти­кально. На, казалось бы, совсем завядших цветках мало-помалу развернулись лепестки венчика, так что они выглядели как за­ново распустившиеся. В растении вновь пришли в действие про­цессы жизни.

Что же касается свиней, то, если они пьют, тс тоже прибав­ляют в весе, и их тело получает новую жизнь. До сих пор реак­ция на воду, в принципе, соответствует такой же реакции расте­ния. Но в добавление к этому у свиней есть еще что-то иное в их поведении. Кто когда-нибудь кормил свиней, знает, как они себя ведут, — особенно, если они хотят пить и видят идущую к ним с ведром свинарку. Увидев воду, они сразу же жадно приближаются, вынюхивая и хрюкая. При питье они толкают и пихают друг друга, яро добиваясь места у воды. Наблюдатель видит перед собой картину необузданной, безграничной алчно­сти, которую нельзя остановить.

Человек охватывает в своем поведении все то, что проявляет­ся у других существ: и у него есть прибавление в весе во время питья, оживление и вожделение. Но у него сверх того есть одно свойство, которое уникально: его реакция индивидуальны.

Если испытывающие жажду путешественники получат одну единственную чашку воды, тяжело предугадать, что произой­дет. Даже если жажда очень велика, человек может подумать, прежде чем он ее утолит. И может случиться, что он предпочтет отказаться. Известный пример приводит греческий историк Аррианос.

Александр Македонский переходил со своим войском пусты­ни Белуджистана в 325 году н. э. От жажды все были близки к гибели. Закололи лошадей, верблюдов и ослов. Воины без сил тащились через песчаные дюны. Многие не выдерживали и уми­рали. Как-то несколько македонских всадников нашли в расще­лине скалы воду и в шлеме принесли ее Александру. Он точно так же, как и все остальные, страдал от мучительной жажды. На мгновение он задумался. И потом он сказал: «Должен ли я быть тем единственным человеком, кто может утолить свою жажду?» — и вылил воду. Слух об этом поступке распростра­нился в войске. Как рассказывает Аррианос, «настроение вои­нов изменилось... Как будто вылитая вода стала глотком для каждого из них». Поход был продолжен, и армия достигла сво­ей цели.

Если мы вникнем в описанные только что четыре способа реагирования, то нам в определенный момент откроются отли­чительные свойства минерала, растения, животного и человека в своей сокровенной сути.

Уже было описано, как минеральные субстанции становятся понятными, если мы рассматриваем их в физическом аспекте, но этого способа рассмотрения недостаточно, чтобы понять яв­ления органической жизни. Когда Штайнер и другие наблюда­тельные ученые говорят об эфирном силовом поле у всех орга­низмов, то есть, как мы видели, глубокие основания, чтобы серьезно воспринять их высказывания. Если обратить теперь наше внимание на животное и на человека, то мы найдем у них реакции, которые отсутствуют у растений. И уже опять нужен другой способ рассмотрения, чем тот, который применялся для растительно-органического мира.

Рассмотрим спящее животное, например, собаку. Пульс, ды­хание, обмен веществ — все жизненные процессы, которые про­исходят и в состоянии бодрствования, беспрепятственно продол­жаются. Но сенсорные восприятия, чувства, желания и другие «психические функции» кажутся как бы выключенными. Если теперь собаке будет угрожать какая-нибудь опасность, картина почти мгновенно изменится. Она вскочит и будет сразу знать, нужно ли ей защищаться или убежать. Внимание ее до предела напряжено.

Если растению грозит смертельная опасность, оно не может защищаться или удалиться. Оно вообще не проявляет никаких признаков сознательной психической жизни. Его существование чисто вегетативное. Весь мир растений кажется погруженным в вечный сон.