Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Annotation 4 page. Персидская кампания 1796 года





Персидская кампания 1796 года. – Дербент снова взят. – Успехи русских. – Смерть Екатерины. – Павел приказывает отступить к линии Терека, но вынужден снова ввязаться в войну. – Присоединение Грузии. – Александр I. – Цицианов. – Царица Мария. – Смерть Лазарева. – Политика Цицианова и его успехи. – Через 400 лет целостность Грузии восстановлена. – Смерть Гулякова. – Война с Персией. – Героизм русских войск. – Баку. – Смерть Цицианова Нам не нужно надолго задерживаться на описании Персидской кампании 1796 года, поскольку, при всей своей успешности, она имела на будущее Кавказа не больше влияния, чем кампания Петра Великого и его помощников в начале века, и по той же самой причине. Теперь, как и тогда, смерть одного правителя и каприз другого привели к тому, что провинции, с такой легкостью завоеванные относительно малочисленными отрядами, были отданы противнику. Великая императрица умерла, и Павел, который не любил ни свою мать, ни ее политику, поспешил свести на нет завоевания Екатерины в Персии, как это в свое время уже сделала Анна. Однако, чтобы следовать ходу событий, мы можем кратко описать ход войны, которая по меньшей мере подтвердила полное превосходство России над Персией на поле боя. Она же утвердила Персию в ее страхе перед мощью московитов. Граф Валериан Зубов, новый наместник и главнокомандующий, был младшим братом фаворита Екатерины Платона Зубова. Однако, хотя своим назначением он был обязан именно этому факту, он оправдал доверие своим поведением в ходе тяжелейших, но успешных операций. Хотя надо сказать, что серьезных сражений у него было не так уж много. В это время графу Зубову было всего 24 года, но он уже отличился в военных кампаниях под командованием Суворова в Турции и Польше. Солдаты любили его за молодой задор и удивительное мужество, а заслуженные офицеры готовы были служить под его началом и без колебаний отдавали под его начало свои опыт и знания. Дербент, который, как всегда, был основной целью русских, на этот раз оказал некоторое сопротивление, однако после взятия передовой башни и нескольких дней обстрела 10 мая сдался на милость победителя. Хана шейха Али, которому в то время исполнилось 18 лет, взяли в плен, но вскоре он совершил отчаянный побег на глазах у всей русской армии – это, безусловно, кому-то обошлось очень дорого. Затем передовые части Рахманова и Булгакова заняли Баку и Кубу, а Зубов, следовавший с основной армией, покорил ханство Ширван с его столицей Шемахой, а также Шекен и Карабах. Все это заняло много времени, а непредвиденный случай в горах возле Алпани, где шейх Али, сказавшийся союзником хана Кази-Кумуха, перекрыл дорогу и разделил на две части сильный отряд русских под командованием полковника Бакунина, еще больше затянув время[30]. Однако еще до конца года Гянджа с одноименной столицей, позже переименованной в Елизаветполь, луганская степь и вся территория вдоль Каспия до устья Куры были заняты русскими войсками. Теперь перед ними лежал Азербайджан, бывший тогда провинцией Персии. Сам шах, занятый в это время какими-то другими важными делами, был в отъезде, в противном случае захватчики безусловно столкнулись бы с куда более серьезным сопротивлением. Затем пришло известие о смерти Екатерины, а с ним – приказ от Павла завершить кампанию и вернуться к линии на Тереке. Зубов, попавший в немилость у нового царя, был заменен графом Гудовичем, у которого недавно сам принимал командование. Что касается его подчиненных, то многие из них, включая Ермолова, не желая снова встречаться с этим капризным и непопулярным ветераном, двинулись в Астрахань. Завоеванные ханства восстановили свою полунезависимость, а Персия – свою власть над ними. Следует заметить, что, хотя вторжение в Грузию и ее разорение шахом Ага Мохаммедом было вполне достаточным для столь поспешно законченной войны, говорят, что она была предпринята в связи с грандиозным планом графа Платона Зубова захватить Константинополь и вернуть Грецию под покровительство России. Этот план был одобрен императрицей, а назначение младшего Зубова главнокомандующим подтверждает эту версию. Если бы Екатерина прожила чуть больше, история Европы могла бы пойти по совершенно другому пути. Император Павел не только развернул политику матери на 180 градусов, но и отстранил от участия в общественной и политической деятельности выдающихся полководцев и государственных деятелей, которых ценила Екатерина. Надо сказать, что по большей части они того действительно заслуживали: они внесли огромный вклад в осуществление ее политики своими личными качествами и поступками. Правду говорят, что отличительной чертой великих правителей является то, что им служат великие люди. Цицианов, представитель грузинского царского рода, два поколения которого уже жили в России и который уже отличился в Кавказской и других кампаниях, разделил судьбу своего командира графа Зубова, а также и многих других. При жизни Павла он оставался не у дел, если не в полной опале. Но с восшествием на престол Александра I все опять переменилось. Люди Екатерининской эпохи (или, по крайней мере, многие из них) были возвращены из забвения, и Цицианов был назначен генерал-инспектором линии и главнокомандующим русскими войсками в Грузии. Это было в сентябре 1802 года, и за несколько лет до своей преждевременной смерти он сделал больше, чем все его предшественники, вместе взятые, для создания условий господства России в Закавказье. Тем временем волею обстоятельств Павлу пришлось обратить самое серьезное внимание именно на эту провинцию. Летом 1800 года царь Георгий XII, который сменил на престоле Ираклия II, получил послания от шаха Фетх-Али, выдержанное в самых суровых тонах, с требованием отправить в Тегеран своего старшего сына в качестве заложника. В противном случае шах угрожал вторжением в Грузию. В это же время персидская армия стала концентрироваться у границ Грузии. Царь при поддержке русского наместника Коваленского категорически отказался выполнить это требование, и Павел I, услышав о происшедшем, приказал генералу Кноррингу, командующему войсками на Северном Кавказе, подготовить отряд из 15 эскадронов и 3 пехотных батальонов вместе с артиллерией и перейти через горы в Грузию, как только он убедится, что вторжение туда персидской армии является реальной опасностью. Одновременно он должен был проинформировать царя Георгия о решимости императора защитить его. В июле брат царя, известный как царевич Александр, совершил предательство и бежал. Это было немаловажное событие, поскольку в течение многих последующих лет беглый царевич был врагом России, постоянно подстрекавшим Персию и другие государства напасть на Грузию или Грузию – восстать против новых хозяев. Именно при его подстрекательстве Фетх-Али перешел Арас в то время, как Омар, аварский хан, спустился с гор, чтобы напасть на Грузию с севера. Однако персы вовремя одумались и вернулись, решив не провоцировать войну с Россией. Омар, менее прозорливый или более благородный, дошел до места слияния рек Иора и Алазань, но потерпел жестокое поражение от генерала Лазарева (7 октября 1800 года)[31]. Цицианов был человеком необыкновенного мужества и огромной энергии, но эти качества не являлись в то время редкостью, и их одних было недостаточно, чтобы выделиться из числа других. Он также имел хорошие организаторские способности, которые в сочетании с сильным, всепобеждающим духом помогли ему наладить отношения с местными правителями, как христианами, так и мусульманами. Правда, вполне вероятно, что эти же свойства сыграли свою роль в трагической судьбе его самого и одного из его лучших помощников. Ко всему прочему, он обладал острым и язвительным умом и охотно упражнял его на окружающих людях, невзирая на их положение в обществе и ранги. Своими сатирическими высказываниями и публикациями он нажил себе множество влиятельных врагов, и в то же время личные качества и забота о людях, которые служили ему, обеспечили ему любовь всей армии. Во время войны с Польшей он разбил партизанские отряды князя Сапеги, взял Вильно и одержал победу над Грабовским, чем заслужил похвалу самого Суворова, который в приказе по армии призвал солдат «сражаться так же энергично, как храбрец Цицианов». Однако вряд ли все эти качества обеспечили бы ему успехи в Закавказье, если бы в силу своего происхождения он не понимал так хорошо своих соплеменников и не имел на них влияния. Как грузин и отпрыск царского рода, он знал, в чем заключаются интересы этой страны, однако, родившись и получив воспитание в России, а также состоя на службе у царя, он поклялся посвятить все свои способности и энергию тому, чтобы способствовать осуществлению всех планов и устремлений России, в особенности достижения политических целей. Должно быть, для многих грузин и членов царской семьи было очевидным, что в этом случае патриотизм должен был вступить в противоречие с долгом. Однако Цицианов считал по-другому, и беспристрастный историк никогда не поставит под сомнение его мотивы и не оспорит его суждения. Он видел, что его несчастная страна, которую ничему не научило ее горькое прошлое, по-прежнему раздираема внутренними распрями. После многовекового ига и недавних кошмаров вторжения Ага Мохаммеда она была бы отдана на милость татар, турок и персов в тот самый момент, когда одетые в серые шинели русские солдаты повернулись бы к ней спиной, повинуясь капризу всевластного господина. Убежденный поэтому, что будущее картвелов зависело от объединения отдельных частей страны под рукой Москвы, он отдал всего себя укреплению и распространению власти этой «руки». За свою короткую жизнь он сумел благодаря решительным и разумным действиям навести порядок внутри Грузии. После 400 лет раздробленности Мингрелия и Имеретия воссоединились с собственно Грузией, и Россия распространила свое господство от Каспийского до Черного моря. Прежде всего Цицианов хотел добиться выдворения из страны членов грузинской царской семьи, на что получил разрешение императора еще до своего отъезда из Санкт-Петербурга. Среди членов царской семьи, приговоренных к высылке, была и царица Мария, его близкая родственница, урожденная княжна Цицианова. Это была жесткая, но необходимая мера. Следовало положить конец всем тем интригам и заговорам, сердцем которых был царский двор в Тифлисе. Мария была вдовой Георгия XII, и ни она, ни ее дети так и не смогли примириться с переменой в своей семье. Как мы видели, русские уже не раз отводили свои войска после более или менее продолжительных периодов оккупации. Даже сейчас их власть утвердилась не полностью, и было вполне естественно, что вдовствующая царица Мария видела себя или одного из своих сыновей на грузинском троне. Это совершенно не устраивало Цицианова, поскольку не только страна находилась в постоянном волнении, но и интриги с персидским двором, при котором укрывались некоторые принцы, усиливали внешнюю угрозу стране. Русский главнокомандующий, чье уже сложившееся мнение было подкреплено всем увиденным по прибытии на место, действовал со своей обычной твердостью и решительностью. Никакие жалобы не могли сбить его с намеченной цели, а когда царица притворилась больной, он приказал генералу Лазареву поместить ее под арест, а генерал Тучков занимался тем временем ее старшими сыновьями. Царица хотела покинуть Тифлис и поискать убежища на чужбине; однако рано утром в день намеченного ею побега Лазарев вошел во дворец и сообщил ей о решении Цицианова. Царица была в постели, и можно представить себе, в какую ярость привело эту женщину и государыню, в чьих жилах текла страстная южная кровь, появление этого визитера – да еще с таким поручением! Она отказалась подчиниться, и Лазарев, увидев, что никакие доводы не действуют, покинул комнату, чтобы организовать ее выдворение силой. Однако не успела за ним закрыться дверь, как шум борьбы заставил его вернуться. Оказалось, что сын и дочь бывшей царицы с кинжалами в руках напали на офицера, которого Лазарев оставил охранять царицу. Лазарев подбежал к ложу царицы, умоляя ее унять своих детей. Вместо этого она нанесла ему удар спрятанным в постельном белье кинжалом. Удар оказался смертельным. Это трагическое событие немедленно взбудоражило Тифлис и всю Грузию. Однако Цицианов все же добился своей цели. Царица и большая часть ее семьи были депортированы в Россию, как обычные преступники. Там она прожила оставшуюся часть своей долгой жизни. Первые семь лет она провела в монастыре в Воронеже, а затем жила в ссылке в Москве, где пользовалась относительной свободой. Она умерла в 1850 году в возрасте восьмидесяти лет и была похоронена со всеми царскими почестями в Тифлисе спустя 47 лет после совершения преступления, которое соотечественники ей простили. Теперь наместник мог воплощать в жизнь свои планы и формировать новую систему управления, которую уже тщательно продумал. И эта система коренным образом отличалась от тех, которые пытались внедрить его предшественники. Его собственный народ, более не раздираемый интригами бывших правителей, должно быть, был благодарен ему за относительное спокойствие и безопасность и за разумное управление страной. Новое отношение к татарским и персидским ханам было лучше приспособлено к их наполовину варварскому менталитету, чем тактика кнута и пряника, к которой они привыкли. «Страх и жадность – это две вещи, которые лежат в основе всего происходящего здесь, – писал Цицианов Александру I. – Эти люди понимают только силу, а их правители – храбрость и деньги, на которые можно нанять себе в войска дагестанцев. Именно поэтому я предпочитаю новую систему управления страной, и вместо того, чтобы платить дань местным правителям в виде субсидий и подарков, чтобы смягчить манеры горцев, я намереваюсь заставить их самих платить эту дань». Его заявления и письма, адресованные местным ханам, были выдержаны в жестком стиле. «Разумно ли, – пишет он, – если вдруг муха захочет вступить в переговоры с орлом? Одна ваша пуля не убьет и пяти человек, а вот одна моя пушка сметает с лица земли 30 человек за один раз». Отказ свободного племени джаро-белоканов выдать нескольких грузинских принцев, нашедших там убежище, послужил поводом для военной экспедиции, завершившейся аннексией их территории. Это до некоторой степени гарантировало Грузии безопасность от набегов дагестанских горцев. Суровое наказание, которому подверглись те из них, которые поселились недалеко от Ахалциха, сдерживало их в течение следующего года, когда они были разоружены и отправлены назад в свои родные крепости, – однако до этого они умудрились нанести серьезное поражение, полностью уничтожив один из русских отрядов. После этого Западная Грузия могла вздохнуть спокойнее, и следующим шагом Цицианова стало присоединение Мингрелии, которая была провозглашена свободной от турецкого господства Кючук-Кайнарджийским договором. Однако Поти, ключ ко всему этому региону, оставался в руках Турции и был основным центром торговли рабами, большинство из которых были мингрелами. С другой стороны, правители Имеретин находились в состоянии постоянной вражды со своими западными братьями, и, наконец, без сомнения подстрекаемый самим Цициановым, правитель мингрелов обратился к России за помощью, и Мингрелия была официально объявлена российской провинцией. Теперь Имеретия оказалась в изоляции, окруженная со всех сторон Россией, а потому не могла даже надеяться сохранить независимость. Царь Соломон подчинился неизбежному, и его царство также было присоединено к России 25 апреля 1804 года. Так древняя иверийская монархия, разделенная на несколько частей по завещанию грузинского царя Александра I, была наконец воссоединена под скипетром русского царя Александра I. Теперь его владения в Закавказье простирались от моря до моря, хотя Баку все еще сохранял независимость. Эти успехи, скорее дипломатические, чем военные, повлекли, однако, серьезные проблемы. Османская Порта с опаской смотрела на поглощение христианских государств своим извечным противником. А русская экспедиция в Абхазию, в ходе которой турецкий порт Анаклия перешел во владение России (правда, Цицианов поспешил дезавуировать это объявление и даже принес извинения Турции), переполнила чашу терпения турецких властей и в конечном итоге привела в 1807 году к еще одной из длинной череды Русско-турецких войн. В это же время русский главнокомандующий продолжал свою агрессивную политику за счет персидских и татарских ханов. Так, Гянджа, под предлогом того, что со времен Тамары она, по сути, принадлежала Грузии, хотя и давно уже потеряла связь с этой страной из-за слабости ее правителей, была оккупирована русскими войсками, а ее столица пала после месячной осады (это произошло 2 января 1804 года). Джават-хан был убит, а его ханство присоединено к России. «500 татар заперлись в мечети, вероятно желая сдаться, но какой-то армянин сказал солдатам, что среди них есть несколько дагестанцев. Это стало для татар смертным приговором, поскольку велико было негодование войск Вашего Величества по отношению к этому народу, который совершал регулярные набеги в Грузию и вообще жил за счет разбоя»[32]. Однако женщин убивать не стали – редкий случай в Кавказской войне, и это было сделано благодаря Цицианову. В знак своей решимости навсегда закрепить власть России над Гянджой он переименовал город в Елизаветполь. Однако, хотя экспедициям, возглавляемым лично Цициановым, сопутствовал успех, один из его храбрейших сподвижников генерал Гуляков был убит, а его войска вынуждены отступить под натиском джаро-белоканов. Гневу главнокомандующего не было предела. Он писал повстанцам: «В моих венах кровь закипает, как вода в чайнике, и все во мне дрожит от ярости». А их союзнику султану Элису он написал так: «Бессовестный султан с душой перса – и ты все еще осмеливаешься писать мне! У тебя душа ужа, а ум – осла, и ты еще надеешься обмануть меня своими пышными и сладкими фразами. Знай же, что, пока ты не станешь верным подданным моего императора, я буду желать омыть свои сапоги в твоей крови». Остальные его послания были выдержаны в том же духе. Дальнейшие события показали, что он хорошо знал характер местных жителей. Элису, Самух и джаро-белоканы принесли клятву верности России и были вынуждены платить дань. «Наш князь, – говорил Карягин, – творит музыку бомб и пуль и заставляет любого хана плясать под свою дудку». Однако политика Цицианова имела один существенный недостаток. Если бы дело касалось только местных князьков, то его методы (мы здесь не говорим о моральной стороне вопроса) были бы безупречны, а успех – безграничен. Однако две мусульманские державы не могли не встревожиться быстрыми достижениями России, более того, шах все еще считал Гянджу и другие ханства своими вассалами, пусть его власть там и была призрачной. Таким образом, Турция на западе и Персия на востоке скоро убедились, что война с Россией неизбежна. В 1804 году Цицианов с 10 000 солдат и 20 пушками двинулся на Эривань, еще одно номинально независимое ханство, которому в то время угрожала персидская армия, однако на сей раз ему не удалось одержать победу. Персидское войско под управлением Аббас-Мирзы, наследника трона (30 000 человек и 6 пушек) было разбито 7 июня 1804 года; после этого серия блестящих побед прославила имена Портнягина, Монтрезора и других. Однако Эривань держалась, а сырая осень, затруднявшая транспортное сообщение, вынудила русских снять осаду и отойти в Грузию. После этого Эривань открыла ворота персам. Цицианов возобновил свои дипломатические усилия, и ему удалось добиться подчинения Карабаха (столица – город Шуша) и Шекена (столица – Нуха). Персидская армия численностью 20 000 человек под командованием Аббас-Мирзы вошла сначала в Карабах, но не смогла преодолеть сопротивление горстки русских под командованием Карягина и Котляревского, чьи подвиги на полях сражения выглядят фантастическими. В течение трех недель они отражали натиск всей персидской армии, выиграли три локальных сражения, взяли несколько укреплений и, наконец, с маленьким отрядом всего в 100 человек прорвались к главнокомандующему, по приближении которого персы поспешно бежали. Сам Фетх-Али-шах, который с 40-тысячным войском пересек Арас, также счел за лучшее уйти без боя. Так закончилась военная кампания 1805 года, отмеченная в российской военной истории славными, почти невероятными подвигами кучки храбрецов, которые противостояли целой армии. Однако карьере Цицианова суждено было быть столь же короткой, сколь и блестящей. Он поставил перед собой задачу укрепить господство России на Каспийском и Черном морях, понимая, что в этом случае Россия сумеет обезопасить себя от атак Турции с одной стороны и Персии – с другой. После неудачной попытки договориться об уступке России Поти он построил крепость Редут-Кале на побережье, принадлежащем Мингрелии, а после этого решил взять Баку. Каспийская флотилия под командованием генерала Завалишина осадила город с моря и с суши. Однако перед угрозой нападения орд хана Кубы генерал позорно бежал. После этого Цицианов с армией из 1600 человек и с 10 пушками взял дело в свои руки, хотя был измучен лихорадкой и усталостью от предыдущих кампаний. Иногда он был вынужден слезать с лошади и ложиться на землю отдохнуть, но мужество никогда не покидало его. В своей обычной энергичной и решительной манере он проинформировал Хусейна Кули-хана, что пришел с твердым намерением взять город – либо пасть у его стен. После тяжелейшего марша через горный Ширван, который он по пути и аннексировал, Цицианов перешел границу владений Хусейна 30 января 1806 года и потребовал сдачи столицы. Хан притворился, что подчиняется этим требованиям. 8 января русские должны были получить ключи от Баку. Русский главнокомандующий в сопровождении лишь небольшого эскорта приблизился к стенам города на километр, где его встретили старейшины города и передали ключи, прося гарантий личной безопасности хана. Цицианов ответил, что будет рад еще раз встретить старого знакомого, и вернул ключи, чтобы Хусейн смог лично вручить их ему. Хусейн выехал из ворот верхом в сопровождении всадников, и Цицианов вышел вперед, чтобы встретить его. Его сопровождали лишь князь Еристов и один казак. Маленькая группа не успела пройти и нескольких шагов, как горцы предательски набросились на русских, стреляя из пистолетов. Через минуту все было кончено. Цицианов был убит сразу же, за ним последовал князь Еристов. Орудия, укрепленные на стене, открыли огонь по русскому войску, а Завалишин, к которому перешло командование, еще раз продемонстрировал свою трусость. Не заботясь о чести России, он думал лишь о спасении своей жизни. Вместо того чтобы отомстить за бесславную гибель командира, он отошел по Каспию сначала к доминиону шамхала, а затем к северной линии. Цицианову отрубили голову и руки и отослали их в знак победы в Тегеран, его останки были захоронены под стенами Баку, а в 1811 году, после того как русские под командованием Булгакова наконец-то взяли Баку, были перенесены к месту последнего упокоения и перезахоронены со всеми полагающимися почестями в храме Сионского монастыря в Тифлисе. Вот как говорит Потто о достижениях Цицианова и его характере: «За короткое время, которое он провел здесь (в Закавказье), он сумел коренным образом перекроить карту страны. До него она была разделена на мелкие независимые мусульманские государства, находящиеся под влиянием Персии, а именно – ханства Баку, Ширван, Шекен, Карабах, Гянджа и Эривань, к которым следует добавить также территорию джаро-белоканских лезгин, Ахалцих и турецкие крепости, расположенные на берегах Черного моря. Все эти ханства, земли и укрепленные районы представляли собой враждебный круг, охватывавший с трех сторон грузинские государства, из которых Мингрелия и Имеретия воевали не только с собой, но и с самой Грузией. Она, в свою очередь, была объектом раздора собственных князей. Прошло три года, и Цицианов покинул Закавказье примерно в том же состоянии, в котором оно находится сейчас: мирным и находящимся под контролем России. Все это он совершил в тот период времени, когда Россия, готовясь к великим войнам, мало что могла сделать для Кавказа и когда единственный свежий полк считался мощным подкреплением. Цицианов был не просто выдающимся военачальником, которому наши солдаты на Кавказе обязаны своим воинским духом, но и великолепным администратором. При нем началось строительство дороги от линии до Грузии, а в горах была налажена нормальная почтовая служба. Посреди нескончаемых кампаний и боев он не переставал думать о том, как преодолеть невежество, в котором пребывало большинство населения. Он делал шаги к учреждению в Тифлисе школ, призывал посылать туда учителей русского языка, книги и т. д. К тому же он был «настоящим человеком». Его человечность и заботливость по отношению к сослуживцам столь же редка, сколь и трогательна. Обладая недюжинными способностями, мужеством, умом и силой воли, Цицианов гордо и высоко нес знамя России и оставил после себя славную, неувядаемую память». Глава 5
1806–1816

Дербент взят в четвертый и последний раз. – Снова Гудович. – Неприятности на всех фронтах. – Победа Небольсина. – Война с Турцией. – Вновь взята Анапа. – Гудович терпит поражение у Ахалкалаки и Баку. – Взятие Поти. – Аннексия Имеретии. – Объединение христиан. – Победа Паулуччи под Ахалкалаки. – Опасное положение русских. – Совместные действия Персии и Турции. – Нулевой результат. – Котляревский берет Ахалкалаки. – У русских неприятности. – Восстание в Грузии. – Его подавление. Паули отозван. – Генерал Ртищев. – Мир с Турцией. – Россия теряет завоеванные территории. – Победа Котляревского у Асланду. – Ленкорань. – Мир с Персией. – Русские завоеватели Если бы Цицианов остался в живых, вполне возможно, что он навел бы порядок в Закавказье, несмотря на войны с Персией и Турцией. Однако его гибель и отступление Завалишина послужили сигналом к возобновлению конфликтов как в воссоединенных провинциях древнего Иверийского царства, так и во вновь приобретенных владениях. Грузинские князья воспользовались этой возможностью, чтобы попытаться осуществить свои собственные амбиции; мусульманские ханы вновь стали лелеять мечты о независимости. Ну а Турция и Персия всегда были готовы поддерживать всех, кто по той или иной причине проявлял враждебность к России. Генерал Глазенап, который командовал линией, делал все, что было в его силах, чтобы как-то сгладить ужасный результат, который повлекла смерть главнокомандующего и бегство Завалишина. Сообщив об этих печальных событиях и получив приказ взять командование на себя, он приступил к организации похода на Дербент и Баку. Он держал план действий в таком строжайшем секрете, что местные правители слишком поздно заподозрили неладное. Пройдя без потерь через Аксай, русские, которых было не так уж много, перешли Сулак и остановились под стенами Тарку. В те дни шамхал носил номинальное звание генерал-адъютанта на службе у царя, и Глазенап, понимая свою собственную слабость и храбрость и честолюбие местных князьков, воспользовался сложившейся ситуацией, чтобы лестью добиться поддержки того, кто в противном случае мог бы провалить экспедицию. Сделав вид, что считает шамхала высшим офицером, Глазенап обратился к нему с докладом и таким образом столь тонко сыграл на его чувствах, что, устроив пир в честь его и сопровождавших его офицеров и предложив им свой гарем, шамхал согласился принять участие в кампании. Кстати, он укрепил русское войско большим отрядом кавалерии. Более того, зная, что правитель Дербента шах Али крайне непопулярен среди своих подданных, шамхал послал своих эмиссаров, чтобы еще более разжечь это недовольство. Те так преуспели в этом, что, как только русские пересекли границу ханства, там началось восстание, в результате которого хан бежал, а столица сдалась без боя. Таким образом, 22 июня 1806 года Дербент в четвертый и последний раз попал в руки русских. Теперь дорога на Баку была открыта, и его правитель поспешил признать себя вассалом России. Однако Глазенап, как раньше сам Петр, вынужден был дожидаться прибытия флотилии. В это время произошло событие, которое оказалось для него роковым. Ветеран граф Гудович был снова назначен главнокомандующим Кавказской армией и сразу по прибытии в Георгиевск направил Глазенапу приказ ожидать в Дербенте приезда генерала Булгакова, которому было доверено продолжать экспедицию. Гудович в его возрасте был весьма капризен, заносчив и тщеславен до такой степени, что утерял все военные способности, которые были ранее ему присущи. Его обращение с Глазенапом, к которому он испытывал явную неприязнь, было резким и несправедливым. Однако последний добровольно пошел в подчинение Булгакову и с тех пор занимал второстепенное место в кампании, которую сам разработал и столь успешно начал. Боев фактически не было, поскольку и Баку, и Куба сдались без сопротивления. Посоветовав продолжить наступление на Эривань, но не найдя отклика, этот храбрый офицер ушел с передовой; правда, впоследствии он еще некоторое время находился в Георгиевске в качестве командира нижегородских драгун, но его военная карьера была уже на излете. Все просчеты и недостатки нового главнокомандующего скоро стали очевидны. Положение вещей было таково, что человек, державший в своих руках бразды правления, должен был быть энергичным и решительным; однако Гудович уже не был ни тем ни другим. Перед ним стояло сразу несколько проблем. На северной линии и в Осетии свирепствовала чума, и там было недостаточно сил, чтобы локализовать ее. Осетины подняли восстание. Кабардинцы и племена, жившие за Курой, воспользовались возможностью, чтобы начать набеги на русские поселения, причем добирались почти до Ставрополя. В Закавказье царь Имеретии Соломон бросил вызов своим новым хозяевам. Хусейн Кули, хан Баку, который нашел себе убежище в Персии, вместе с грузинским царевичем Алексеем вторгся в Грузию со стороны Эревани. Персидская армия в 20 000 штыков двинулась на Шушу по призыву хана Ибрагима, но после смерти последнего от руки русских шекенский хан разорвал союзнический договор. В это же время вечно воинственные джаро-белоканы, которые в прошлом году совершили отчаянную, но безуспешную атаку на русский Форт-Александровский, снова подняли восстание. Когда дело дошло до реального столкновения, русские, как всегда, одержали победу. Генерал Небольсин только со своим полком и батальонами Карягина и Лисаневича (всего 1600 штыков) полностью разбил персов в Ханашинском ущелье; затем он направился на Нуху, столицу Шекена, и штурмом взял город. Таким образом, враг не добился успеха ни на одном направлении. Был восстановлен относительный мир. Восставшие ханы были свергнуты, а на их место назначены новые правители из местных. Русские военные историки жестко критиковали это решение; по их мнению, Гудович должен был бы превратить ханства в русские провинции. Однако теперь война с Турцией стала неизбежной, и Гудович, зная, что ему не стоит ждать подкрепления из европейской части России, из-за приближения Наполеона к Вильне, видимо, был вынужден поступить именно так ради умиротворения Персии. Теперь он мог заключить с ней перемирие. В 1807 году началась война с Турцией, первыми плодами которой для России стало возвращение Анапы, которая в этот раз сдалась почти без сопротивления эскадрону адмирала Пустошкина. В течение следующих пяти лет, что Гудович оставался главнокомандующим, Россия хоть с трудом, но удерживала свои позиции. За ее границами одна неудача следовала за другой, а катастрофы не происходило только благодаря героизму офицеров и рядовых и крайней некомпетентности врага. Оставив Небольсина с небольшим отрядом присматривать за персидской границей, главнокомандующий повел основные силы на Ахалцих, а вспомогательные отряды двинулись на Каре и Поти. Однако сам Гудович был разбит и потерял 900 человек и 3 пушки при попытке взять небольшую, но важную крепость Ахалкалаки и отошел в Грузию. Еще две попытки взять крепость также провалились, и турки перешли в наступление, однако после трех атак на небольшую крепость Гюмри (Александрополь) были отбиты Гудовичем, который поспешил на помощь генералу Несветаеву. После этой операции Гудовичу было присвоено звание фельдмаршала. Эффект от этой победы был таков, что шах, официально все еще находившийся в состоянии войны с Россией, поспешил поздравить его. Однако последующие мирные переговоры приняли столь неудовлетворительный характер, что, несмотря на все дружественные усилия посланника Наполеона при персидском дворе генерала Жардана, Гудович в сентябре 1808 года попытался атаковать Эривань. К каким ошибкам и несправедливости привело его тщеславие, видно из его обращения к жителям Эривани: «Не полагайтесь на то, что прошлая блокада вашего города оказалась неудачной. Тогдашние обстоятельства разительным образом отличаются от обстоятельств нынешних. В то время блокадой руководил князь Цицианов, молодой генерал, не очень опытный в военных делах. Теперь во главе войска стою я, который более 30 лет ведет в бой мощную русскую армию». Точно так же, как это было при Ахалкалаки, попытка штурма провалилась, русские понесли серьезные потери, и отступление стало не только неизбежным, но и жизненно необходимым. Погодные условия – снег, мороз и абсолютно непроезжие дороги – представляли для войск серьезную опасность. Тысяча человек, в основном ослабленные или раненные, замерзли. Казалось, вся армия обречена на гибель. Войскам удалось спастись только благодаря блистательной победе, одержанной Небольсиным и Лисаневичем над огромной армией персов, которая преграждала единственный путь к отступлению. Гудович пришел в Тифлис вымотанный до изнеможения; его двухлетнее правление, за которым всегда незримо стоял Глазенап, поддерживаемое боевым духом русского офицерства, закончилось позорным провалом, и император не колеблясь принял поданное им прошение об отставке. С приходом на место Гудовича графа Тормасова в апреле 1809 года положение русских войск улучшилось. В первый раз был взят Поти – благодаря блестящей атаке, героем которой стал князь Орбелиани, который был одним из многих грузин благородного происхождения, посвятивших свою жизнь и таланты России. Более того, царь Соломон был свергнут, а Имеретия присоединена к России. В то же время Гурия и Абхазия с Сухум-Кале добровольно вверили свою судьбу в руки России, тем самым завершив объединение грузинских народов (1810 год). На главном театре военных действий удалось избежать вторжения турок в Грузию – это произошло благодаря победе, одержанной под Ахалкалаки маркизом Паулуччи, итальянцем, находившимся на русской службе. Персы вошли в Талиш и разграбили его, но позже потерпели поражение от татарского отряда, который был поддержан соединением генерала Небольсина. Вот как описывает император Александр I победу Паулуччи: «Победа, одержанная на границах Картлинии 5 сентября над 10 000 турок и персов, могла быть одержана только русскими войсками, и никем другим. Два батальона (девятый и пятнадцатый) стрелков, с легкими ружьями и отрядом казаков, идут три дня по горам, покрытым снегом и льдом: даже местные считают такую дорогу непроходимой. В полночь они так тихо приближаются к вражеским позициям, что враг замечает их, только когда они находятся в каких-то ста метрах от лагеря. Их неожиданное появление, внезапный залп из ружей и пушек, а затем штыковая атака посеяли среди врагов панику. Храбрые русские солдаты прошли через вражеский лагерь, а турки и персы стали искать спасения в бегстве». За этой победой последовала попытка взять турецкую крепость Ахалцих (ноябрь 1810 года), однако после одной победы, одержанной под ее стенами, Тормасов отвел войска из-за вспышки чумы в войсках. На следующий год он был по его собственной просьбе отозван из войск, и в сентябре командование перешло к Паулуччи, а генерал Ртищев получил назначение на северную линию[33]. Несмотря на описанные выше успехи, 1811-й был тяжелым годом. Позиции русских снова оказались в опасности. Кульминацией стал 1812 год. Войну с Наполеоном давно уже предвидели, поэтому три полка были тайно переброшены из и без того ослабленной армии на Кавказе. Враждебность мусульман на севере и юге все усиливалась, продолжались войны с турками и персами, да и внутри самой Грузии проявились зловещие признаки недовольства. Лицом к лицу с превышающим их численностью врагом русские могли рассчитывать только на свою дисциплину и храбрость. Только эта храбрость делала поражение равным бесчестью, а отступление – просто невозможным. Паулуччи, энергичный, храбрый и дисциплинированный военный, изложил все эти идеи в одном из своих приказов: «Солдаты должны знать, что лучше умереть с честью, чем жить в бесчестье, так что, даже рискуя своей жизнью, никто не должен пасовать перед врагом, пусть и превосходящим нас численно… Тем самым я объявляю, что любой офицер, бежавший от врага, предстанет перед военным трибуналом и с позором будет изгнан со службы. Только тот, кто всегда помнит о том, что он русский и потому непобедим, может одолеть врага – и сделает это». Такова была школа, которую прошла русская армия на Кавказе, и именно такой дух (за редким исключением) царил среди солдат и офицеров. Ничто другое не смогло бы сохранить Закавказье для России. Позже, как мы увидим, когда напряжение немного спало, когда атака, а не оборона снова стала главным делом русских, имели место многочисленные случаи, когда русские (как и другие в сходных обстоятельствах) уже не проявляли того героизма. Это еще одно доказательство того, что в крупных организациях смелость, как и трусость, во многом является продуктом обстоятельств. Даже теперь были отдельные случаи обратного, однако в целом у русских были веские основания гордиться теми, кто в дни невзгод поддерживал положение и престиж своей страны перед противником, сражаясь с ним в дальней стране, где-то за горами. И среди многих героев, заслуживших там бессмертную славу, Котляревский, с которым не может сравниться даже Скобелев, выделяется своим поведением и безупречным мужеством. Летом 1811 года опасность казалась большей, чем всегда. Персидские и турецкие военачальники, забыв о взаимной ревности и подозрениях, согласились действовать сообща и подготовили совместную атаку на русские позиции. Первой целью был Гюмри. Они встретились при Магасберде 30 августа, однако на этот раз судьба была на стороне русских. Трагический инцидент разрушил все планы врага. Во время традиционной джигитовки некий курд, подкупленный командиром Магасберда, который тайно ненавидел турок, проезжая мимо, на полном скаку разрядил свое оружие в сераскира Эрзерума, смертельно ранив его. Умирающего отправили в Каре; его войска ушли вместе с ним и были распущены. Затем ушел сердар Эривани, а паша Трабзона, оставшись в одиночестве, отошел в Батум. Все это заняло время, однако Паулуччи решил перейти в наступление, и Котляревскому было поручено пойти на Ахалкалаки, крепость, которая успешно отразила атаки всей армии Гудовича. Котляревский, который взял с собой только два батальона грузинских гренадер, совершил марш-бросок через заснеженные горы, избегая оживленных дорог. Преодолев многочисленные препятствия, он незамеченным подошел к Ахалкалаки 9 декабря. Атака была столь внезапна, что первые русские солдаты под предводительством капитана Шультена уже были на крепостной стене, когда солдаты гарнизона заметили их. Турки отчаянно сопротивлялись, но – было поздно. На рассвете крепость была уже в руках русских, которые потеряли только 30 человек убитыми и ранеными. Герой этой победоносной кампании был повышен в звании – он стал генерал-майором. И это всего в 29 лет. Тем временем столкновения и беспорядки произошли на южной и восточной границах Дагестана. Генерал Гурьев, под командованием которого был Севастопольский полк (тогда – худший на Кавказе), потерпел поражение у Кубы. На смену ему пришел генерал Хатунцев, храбрый и энергичный офицер, который, получив подкрепление, скоро восстановил там порядок, одержал полную победу над горцами, а позже атаковал главное укрепление Куринского каганата близ границы Кази-Кумуха. Так закончился 1811 год, который в целом был для России успешным. Однако грядущий год, год вторжения Наполеона, начался катастрофами, которые были лишь прелюдией к таким бедам и опасностям, всерьез поставившим под угрозу доминирование России на Кавказе. Изучая историю 1812 года, трудно сказать, что в ней более удивительно – героическая цепкость и стойкость русских войск под командованием таких личностей, как Котляревский, Портнягин и др., или безнадежная некомпетентность различных мусульманских властителей, больших и маленьких, которые при благоприятных для них обстоятельствах не только не сумели отбросить северных завоевателей до Терека и Кубани, но и уступили свои территории на всех направлениях. Не успел год начаться, как многотысячное войско персов вторглось в Карабах и, заблокировав батальон Троицкого полка под командованием майора Джини в Султан-Буде (Керза-Кетчиб в 80 километрах от Шуши), заняло Шахбулах в 30 километрах к северу, чтобы прервать сообщение с Шушей. Небольшое подкрепление, прибывшее вовремя, взяло штурмом Шахбулах, но не могло продвинуться дальше. Затем 18 000 персов атаковали русских в Султан-Буде. Джини и следующий по званию офицер были убиты, другие – ранены. Командование принял капитан Оловяшников, который сдался практически без боя. Знамена полка попали в руки врага – это беспрецедентный случай в анналах Кавказской кампании[34]. Можно представить себе восторг персидского двора: оказывается, русские не так уж непобедимы. Шах уже представлял себе будущие успехи, которые восстановят его прошлое господство над ханствами и, возможно, над Грузией. В этих обстоятельствах Паулуччи, который был в Дербенте занят проблемами Дагестана, отозвал Котляревского с турецкой границы, передал ему командование в Карабахе, а сам поспешил дальше. Однако на пороге были куда более серьезные события. В самой Грузии росло народное недовольство великодержавной политикой России и высокомерием русских, а 31 января в деревне Ахмет началось открытое восстание, а на следующий день – в Тонети, где разъяренная толпа растерзала русского офицера, обвиненного в изнасиловании женщины. Скоро восстанием была охвачена вся Кахетия. Телаф и Сайнах были осаждены восставшими. Первый город, хорошо укрепленный, сумел выдержать осаду, а вот Сайнах был взят, а весь гарнизон зверски убит. В деревне Кахобети эскадрон нарвских драгун был уничтожен, а Мартынов, командир полка, смертельно ранен. К Телафу со всех сторон шло подкрепление, но ни одному отряду не удалось добраться до города. Один отряд, состоявший из 280 пеших нарвских драгун, был окружен у самых стен города. Командир отряда Есипов был убит, а в Телаф вошли не более 128 человек из всего отряда (без единого офицера!), и то это произошло благодаря отчаянной борьбе всего гарнизона. В самнахском регионе восставшие атаковали Бодбискхеви, хотя там был расквартирован батальон знаменитого Карабахского полка. Потеряв двух офицеров и 212 солдат, батальон счел свое положение слишком уязвимым и отошел к Кара-Алачу, где, укрепленный еще двумя ротами того же полка и двумя эскадронами не менее знаменитого Нижегородского полка, батальон оставался в осаде 12 дней, не имея другой еды, кроме ячменя, предназначенного для лошадей. Таким внезапным было начало восстания и так быстро оно распространялось, что командующий округом Портнягин попал в засаду возле Сагареджи вместе с 50 нарвскими драгунами. Хотя к моменту прихода двух рот Херсонского гренадерского полка почти половина его людей были убиты, Портнягин сумел пробиться к Тифлису. Здесь в столице также зрела буря, и князь Орбелиани предупредил главнокомандующего, что он более не может отвечать за безопасность в городе, поскольку лезгины уже появились на его окраинах. На севере восстание распространялось в провинции Ананур и даже в Осетии. Таким образом, отряд, состоявший из трех рот и одной пушки и спешащий в Дербент, был вынужден отойти. Однако в этом направлении успех восставших был недолог. Подполковник Ушаков с батальоном Грузинского полка направился в Душет и взял его штурмом 12 февраля, а также взял Ананур, после чего ситуация в этом районе Грузии несколько выправилась. Вскоре после этого в Тифлис прибыл Паулуччи, и в Телаф направили крупное подкрепление: враги были разбиты наголову, а сообщение восстановлено. В это же время (21 февраля) турки численностью в 5000 штыков предприняли отчаянную попытку штурма Ахалкалаки, но были разбиты и понесли серьезные потери. Три дня спустя Лисаневич с небольшим отрядом русских и при поддержке Кара-бека одержал победу над турецкими войсками при Паргите. Паулуччи, обрадованный известиями об этом успехе, поспешил подавить восстание в Тифлисе. Дело в том, что, если бы туркам удалось вновь взять Ахалкалаки, ситуация осложнилась бы до крайности. Итак, восставшие были разбиты, их лидер князь Кабулов взят в плен и отправлен в Россию. Непосредственная опасность миновала, и именно в этот момент Паулуччи получил письмо, в котором его отзывали с Кавказа. Император назначил его начальником штаба Первой Западной армии, сражавшейся против французов. Однако вскоре после этого он был назначен генерал-губернатором Финляндии и балтийских провинций, скорее всего из-за разногласий с Барклаем де Толли. После этого Паулуччи ушел с русской службы и некоторое время был губернатором Генуи. Как известно, в 1811 году командование было разделено. Закавказье осталось под командованием Паулуччи, а северная линия вместе с Астраханской губернией были отданы под командование генерал-лейтенанта Ртищева, который после отзыва Паулуччи взял всю полноту власти на Кавказе в свои руки. Новому главнокомандующему, человеку исключительной честности, очевидно, все же не хватало других качеств, куда более желательных для подобного момента. Он не обладал ни энергией, ни твердостью, а его попытка победить беспокойные северные племена мирными методами провалилась. Возможно, это произошло не столько из-за самой невозможности успеха, сколько из-за того, что миротворческая деятельность, не подкрепленная жесткостью в глазах местных жителей, могла быть лишь проявлением слабости. А слабость у дикарей и полудикарей всегда вызывает презрение. В доказательство этого знаменитый преемник Ртищева Ермолов приводит такой факт: ингушские старейшины, которых Ртищев вызвал в Моздок и затем отправил домой, нагруженных подарками, в ту же ночь напали на его караван с багажом и разорили его практически под носом у своего благодетеля. Именно политике, проводимой им в течение четырех лет, его преемники были обязаны теми проблемами, которые обрушились на них. Трудно сказать, насколько они были справедливы в своих обвинениях. Однако этот вопрос мы рассмотрим позднее. Совершенно очевидно, что наследство, полученное Ртищевым от Паулуччи, было незавидным. Россия, сражавшаяся за само свое существование на собственной территории, одновременно находилась в состоянии войны с Персией и Турцией. Армия на Кавказе, которая и так никогда не могла похвастаться большой численностью, уже понесла серьезные потери и становилась все слабее и слабее, а о подкреплении не могло быть и речи. И среди христиан, и среди мусульман зрело недовольство, что привело к возникновению заговоров и открытых актов насилия и восстаний на всем пространстве от Араса до Терека и Кубани, от Каспийского до Черного моря. Между Владикавказом и Тифлисом поднялись все горские племена – осетины, хевсуры, пшавы и тушены, и на какое-то время все пути сообщения между двумя городами были перерезаны. В этих обстоятельствах было совершенно очевидно, что героизма русских хватало только на то, чтобы иногда наносить поражения врагу. Но постепенно напряженность спала. Россия, доведенная до отчаяния, заключила мир с Турцией; теперь Ртищев, которому более ничто не грозило с этой стороны, с радостью отвел с турецкой границы и прилегающих земель свои войска. По Бухарестскому договору (16 мая 1812 года) Турция вернула себе почти все, что потеряла на Кавказе в последние годы, а ее лучшие войска мирным путем заняли Анапу, Поти и Ахалкалаки. Однако Сухум-Кале оставался в руках русских, которые, несмотря на положения договора, удерживали его под тем благовидным предлогом, что этот город в реальности никогда не был турецким. Русские тяжело переживали произошедшее: очень горько было сознавать, что все усилия, успехи, море пролитой крови и потраченных денег были напрасны, а героизм русских солдат пропал впустую. Однако продолжение войны с Турцией могло бы привести к еще более катастрофическим потерям; и если уж русским суждено было отдать ранее завоеванные территории, то лучше это было сделать именно таким образом – без лишних жертв и без потери престижа Кавказской армии. Теперь армия была в состоянии справиться с оставшимися врагами. Полковник Печерский разбил осетин, которые продвинулись на юг и угрожали самому Тифлису; в результате была открыта дорога на Владикавказ. В Кахетии Орбелиани наконец-то победил грузинского царевича Александра (14 октября 1812 года), а пять дней спустя Котляревский, которого держал «в узде» Ртищев, воспользовался отсутствием главнокомандующего в Тифлисе, незаметно пересек Арас, разбил основные силы персов на берегах этой реки и ночью полностью уничтожил остатки персидской армии при Асландузе[35]. Погибло 10 000 вражеских солдат, а потери русских составили 3 офицера и 124 солдата убитыми и ранеными. Это была вторая победа Котляревского в этом месте, и в каждом случае приказ генерала состоял в одном: не щадить никого. Правда, в данном случае он пощадил 537 пленных. В сражении принимали участие 2 британских офицера на персидской службе – майор Кристи и капитан Линдсей. Кристи был ранен в шею, и более половины батальона, который он учил и которым командовал, полегло, пытаясь вынести его с поля боя. Попытка была неудачной, но она явилась блестящим проявлением солдатской верности. Утром Кристи был обнаружен русским отрядом, который предложил ему помощь. Он давно решил, что не сдастся в плен живым, и ударил ножом офицера, который хотел помочь ему встать. Генералу Котляревскому было послано сообщение о том, что обнаружен раненый английский офицер, не желающий сдаваться. В ответ было приказано разоружить его и обеспечить ему максимум удобств. Однако Кристи оказал отчаянное сопротивление и якобы убил 6 человек перед тем, как был разоружен, а затем застрелен казаком. Было захвачено 11 пушек английского производства. На них якобы была надпись: «От короля королей шаху всех шахов». «Бог, ура и штык, – писал Котляревский, – дали победу самому милостивому из всех государей». Ртищев, которому никак нельзя было отказать в благородстве, простил своему подчиненному нарушение приказа и рекомендовал его царю. В декабре молодой герой увенчал себя еще одним замечательным деянием. Перейдя покрытую снегом луганскую степь, он появился у стен Ленкорани, крепости, недавно перестроенной по плану английских инженеров. После отказа персов сдаться он начал штурм и после пятидневной осады взял крепость, потеряв при этом тысячу человек – более 2/3 своего отряда. Приказ, изданный генералом по этому поводу, был выдержан в высокопарном тоне, и, в частности, там было сказано: «Отступать некуда». Можно лишь добавить, что пощады тоже не было. Генерал Ртищев докладывал царю: «Крайнее раздражение солдат упрямством обороняющихся заставило их уничтожить все 4000 человек гарнизона. Ни один человек не избежал смерти». Сам Котляревский был трижды ранен (в том числе в голову – тяжело), и это сделало его дальнейшую службу невозможной. Его нашли чуть живым среди кучи мертвых тел и увезли в Тифлис. Он прожил еще 39 лет, и каждый год был наполнен болью. Император наградил его орденом Святого Георгия II степени – III степени у него уже был – это была невероятная честь для столь молодого человека (ему было только 31 год)[36]. Победа, одержанная русскими под командованием полковника Пестеля над братом сердара Эривани («очень робкого и неумелого военачальника») при Карабезуке (3 апреля 1813 года), довершила неудачи Персии. Мирные переговоры уже шли при посредничестве британского посла, после чего в октябре было заключено перемирие и подписан предварительный Гулистанский договор. По этому договору подтверждалось владение Россией следующими ханствами – Карабахом, Гянджой, Шекеном, Ширваном, Дербентом и Баку, а также частью Тамиша и крепостью Ленкорань. Персия также отказалась от всех претензий на Дагестан, Грузию, Мингрелию, Имеретию и Абхазию[37]. Знаменитая кампания против хевсуров весной 1813 года, во время которой русские под командованием Симоновича перешли горную цепь и взяли Шатил, главное укрепление этого странного народа в верхнем течении Аргуна; другие успехи и тот факт, что помощи больше не стоит ждать ни от Персии, ни от Турции, лишили мужества как мелких местных князьков, так и грузинских повстанцев. Постепенно ситуация урегулировалась, и, когда в 1816 году Ртищев уступил свое место Ермолову, можно было сказать, что наступил мир, хотя до завоевания Кавказа оставалось еще почти полвека. Глава 6
1816–1817

Date: 2015-10-19; view: 238; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.006 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию