Переговоры прекращены!

Полагаю, если бы Майкл Джексон и правда был виновен, он бы выплатил требуемые деньги и вся эта история никогда не стала бы известна публике. Вместо этого Джексон вооружился профессиональной командой юристов и сыщиков и повёл себя как человек не просто невиновный, но и глубоко возмущённый самим фактом обвинений в домогательствах к ребёнку. Майкл Джексон, должно быть, был настолько возмущён обвинениями, что намерен был твёрдо противостоять обвинителям и выдержать это унижение, чтобы только его обвинители не смогли реализовать свою схему.

Немедленно после встречи 4-го августа 1993 года Ротман начал переговоры с Пелликано о контракте на киносценарии – планировалось четыре контракта по 5 миллионов каждый. Пелликано и Ротман продолжали обмениваться телефонными звонками, обсуждая детали, которые могли быть приемлемыми для их клиентов. Ротман следил за тем, чтобы не говорить ничего лишнего во время этих телефонных переговоров, потому что Пелликано славился привычкой записывать такие разговоры.

Затем переговоры переместились в офис Ротмана, 9-го августа Ротман и Пелликано встретились лично. Я помню, как Пелликано пришёл в наш офис, но встреча проходила за закрытыми дверями. Позднее сообщалось, что именно в тот день Ротман заявил о требовании Чандлера заключить контракт о производстве фильмов на 20 миллионов долларов.

Мистер Пелликано ответил на требования Ротмана факсом, в котором говорилось, что его клиент, Майкл Джексон, не сделал ничего плохого и, следовательно, не собирается выплачивать 20 млн $. Однако он выразил готовность содействовать деловому начинанию Чандлера, предложив ему 350 тысяч на контракт о киносценарии. Особенно отмечалось, что предложенная сумма поможет разрешить диспут об опекунстве и позволит Чандлеру больше времени проводить со своим сыном. Это был ответ на обвинения Чандлера в адрес Майкла Джексона, что он разрушил отношения Чандлера с сыном, слишком много общаясь с мальчиком и перетягивая на себя его привязанность. Майкл Джексон готов был взять на себя ответственность за это, поскольку ему казалось в глубине души, что только в этом он действительно мог быть виновен.

В следующей встрече, состоявшейся 13-го августа 1993 года в офисе, Ротман предложил три контракта на написание сценариев. Он поставил перед Пелликано ультиматум – три контракта или ничего. Встречное предложение от Пелликано равнялось 350 тысячам, со словами о том, что это поможет решить вопрос об опекунстве и даст Чандлеру возможность писать сценарии совместно с сыном. Я читала письмо, в котором Пелликано писал Ротману о встречном предложении его клиента.

Мистер Пелликано с самого начала заявлял, что вся история с растлением малолетних основывалась только на требовании денег. И хотя они с готовностью обсуждали с Ротманом жалобы Чандлера на потерю расположения его сына, чтобы помочь ему работать вместе с мальчиком над киносценариями, Пелликано не собирался позволить Чандлеру сделать Джексона жертвой вымогательства.

Я невольно думаю о том, что если бы Майкл Джексон согласился на судебный процесс, а не стал бы улаживать дело с Чандлером, он бы выиграл дело. В основном потому, что, с моей точки зрения, адвокаты и сыщики, работавшие на Майкла Джексона, собрали больше доказательств о факте вымогательства, чем удалось собрать полиции о факте растления ребёнка. (Далее, в главе «С точки зрения закона» я в деталях расскажу, почему решения Джексона уладить дело за деньги не имеет никакого отношения к его виновности или невиновности.)

Ротман на встрече 13-го числа был непоколебим и настаивал, что речь может идти только о выплате 20 миллионов. Как я уже писала, мистер Пелликано в гневе покинул кабинет, и я услышала, как он говорит – «никогда!» и «это вымогательство». Отношение Пелликано к Ротману выражалось словами «валяй, покажи, что ты можешь».

Это была последняя встреча относительно переговоров о выплате денег в обмен на невынесение обвинений на публику. Доктор Чандлер был уверен, что письма от психиатра, которого Ротман назвал авторитетным специалистом, и угроз публичного оглашения обвинений достаточно, чтобы начать действовать.