Наши комментарии

Мф. 21: 1-7. Это место всегда служило объектом острых и ехид­ных замечаний со стороны атеистов. Ведь, согласно ст. 7, Иисусу постелили одежды сразу на двух ослах, и он сел на них. Ехидство по этому поводу диктовалось желанием опровергнуть вообще ре­альность Евангелия, выставить в комическом свете пророка Божь­его и авторов-евангелистов. Христианские комментаторы, отвечая на атеистическую критику, пишут, что постелили на двух ослах, не зная, на какого из них сядет Иисус, а сел он на одного ослика, но с имеющимся текстом этот ответ не согласуется. Для нас такой подход вообще недопустим, ибо мы почитаем
Иисуса Христа (мир с ним и благословение Всевышнего) и считаем неприемлемыми любые инсинуации в его адрес. Не вызывает у нас сомнения и то, что описанные евангелистами истории, как правило, имеют свой реальный прототип, даже если с течением времени и с обычными наслоениями на реальность всевозможных слухов и легенд могли возникнуть неверные трактовки исходной
истории.

Наша цель как раз в том, чтобы, основываясь на вере в святость Иисуса Христа и в непротиворечивость откровения Бога, при на­личии взаимоисключающих версий выбрать для себя ту, которая не противоречит святости Иисуса и непротиворечивости слова Бога.

Мы сразу отвергаем атеистический юмор и даже не предпола­гаем восседания на двух ослах - конечно же пророк Божий сидел на одном. Претензии могли бы быть к автору Евангелия, но лишь в том случае, если автор Евангелия - действительно апостол Мат­фей, т.е. один из 12 учеников Иисуса, ибо он должен был, во-пер­вых, видеть эту сцену и описывать адекватно, а во-вторых, должен был знать иудейское Писание на иврите.

Дело в том, что в иудейском Писании, Танахе, в книге пророка Захарии, 9: 9, на иврите ничего и не говорится о двух ослах, там сказано: «Сидя на осле, на сыне ослиц»¹ (¹ "Хамор" и "аир беп-атонот)! Откуда же взялись два осла? Они взялись из-за ошибки переводчиков Танаха на гречес­кий язык. Они неверно передали обычное эмоциональное усиле­ние речи, как союз, разделяющий двух субъектов, и получилось: «Сидя на осленке иослице»!

Если бы любой еврей-христианин, даже не самый образованный, используя в своем миссионерском послании грекам известный гре­ческий перевод, увидел там столь очевидную ошибку, ставящую в нелепое положение Иисуса, то, вне всякого сомнения, этот еврей исправил бы ошибку и привел бы текст в соответствие со своим родным языком. А вот если автор совсем не знал еврейского языка, то греческий перевод был для него единственным источником Пи­сания, и он просто процитировал то единственное, что имел.

Таким образом, мы приходим уже к однозначному заключению, что автор -Евангелия от Матфея, во-первых, - не апостол Матфей, и во-вторых - не знал еврейского языка. Поэтому допущенная не­лепость - не вина его, а беда.

Что касается самой цитаты из пророка Захарии, то она, как и многие цитаты из Танаха до этого, относится не к Иисусу, а к временам 5-вековой давности, т.е. является давно исполненным пророчеством. Захария, точнее: «Зекхарьях», в переводе с иврита: «Тот, о ком помнит Яхве», родился в период нахождения евреев в Вавилонском рабстве в VI веке до н.э., вернулся вместе со всеми в Иерусалим и участвовал в возрождении религиозной жизни в Из­раиле, о чем и пророчествовал.

Мф. 21: 8 - 11. Не должны вводить в заблуждение возгласы на­рода «осанна». Это слово означает мольбу о спасении, т.е. было восклицание: «Яхве, спаси сына Давидова»! Позднее это слово стало означать вообще радостное религиозное восклицание, как в мусульманской среде восклицают «Аллаху акбар!». Слова: «Благо­словен грядущий во имя Господне (Яхве)!» мы уже рассматрива­ли в связи с краеугольным камнем - это ритуальное восклицание при входе священников в храм, на которое должен следовать ответ: «Благословляем вас из дома Господня»! (См. псалом 117).

Таким образом, народ встречал пророка, в пророческую миссию которого уверовал. Но ритуал с ветвями пальм, которыми действи­тельно встречали правителей, и расстилание одежд на земле вызы­вают серьезное сомнение, как и уже рассмотренный нами вариант с хождением за Иисусом многотысячных толп людей в Израиле времен римской оккупации, где даже небольшие группы людей рассеивались с особой жестокостью. Если Ирод и первосвященник увидели опасность от одних речей Иисуса, то весьма сложно пред­ставить себе, чтобы при реальном входе Иисуса в столицу толпы людей приветствовали его как царя, альтернативного Ироду, став­леннику Рима, а Ирод и Пилат в течение нескольких дней ничего не знали об этом и ничего не предпринимали. Во всяком случае, для такого представления нужно богатое воображение.

Если бы по правительственной трассе в Москву въехал бы тор­жественный кортеж и на открытом лимузине стоял бы человек, которого толпы бы встречали с цветами и кричали: «Спаси Бог подлинного президента России!», то трудно представить, чтобы законный президент об этом не узнал в течение нескольких дней, и никакие сотрудники правоохранительных органов ничего не сде­лали в отношении нежданной процессии.

В любом случае, в тексте, невзирая на указание на наличие не­которых символов встречи царя, речь де-факто идет не о Царстве Бога на земле, а о сугубо религиозных полномочиях Иисуса. Поэ­тому попытка придать Иисусу функции предсказанного Захарией Мессии, т.е. спасителя-владыки, царя, которых у Иисуса не было, наталкивается на противоречие с дальнейшим свидетельством встречавшего его народа в описании самого же евангелиста: «На­род же говорил: сей есть Иисус, пророк из Назарета Галилейского» (ст. 11). Где же царь?

Ин. 11: 55. Загадочную вещь написал автор Евангелия от Ио­анна - если, конечно, считать его евреем: «Приближалась пасха иудейская». Какая тогда могла быть еще пасха? Разве какой-то еще народ праздновал свой исход из Египта?

Ин. 13: 3 - 20. По логике события перед трапезой Иисус совер­шил омовение, но необычным для этой ситуации способом - будучи учителем, он сам омыл ноги своим ученикам. Этим, по его словам, Иисус хотел сказать, что они так же должны служить и помогать друг другу.

Иисус ссылается на Псалтирь: «Да сбудется Писание: "Ядущий со мною хлеб поднял на меня свою пяту"» (Пс. 40: 10).

Этот псалом написан Давидом в период, когда он скрывался от гонений царя Саула, и когда многие желали его смерти. И вот один из близких его друзей, евший с ним за одним столом, по имени Ахитофел, предал его, что произвело на псалмопевца глубокое впечатление, и он сравнил этот поступок с ситуацией, когда конь может ударить задними копытами идущего за ним хозяина.

Автор Евангелия от Иоанна утверждает именем Иисуса, что это предсказание, причем предсказание конкретно об Иисусе. Однако мало ли было за историю человечества предательств? Давид прос­то скорбел об измене боевого товарища и сравнил его измену с поведением коня. В чем здесь аналогия с Иисусом? - Только ли в его позе человека, омывающего ноги Иуды? Думается, что сама по себе такая аналогия пятки Иуды с пятой коня была бы сильно на­тянута. Разве Иуда был боевым товарищем Иисуса настолько, что судьба Иисуса зависела от его измены?

Заглянем в псалом, из которого приводится краткая цитата - мо­жет быть, в контексте содержится нечто, имеющее большее отно­шение к Иисусу?

«Все ненавидящие меня шепчут между собою против меня, замышля­ют на меня зло: "Слово велиала пришло на него; он слег, не встать ему более". Даже человек мирный со мною, на которого я полагался, который ел хлеб мой, поднял на меня пяту» (Пс. 40: 8 — 10).

Это никак не похоже на предсказание вообще, ибо предсказа­ние, провидение, пророчество - это «сказание наперед», т.е. взгляд в будущее, а в тексте о будущем нет и намека. Это описание реаль­ной ситуации, в которой оказался Давид и в которой его потомок Иисус через 1000 лет увидел очень близкую параллель с собствен­ной ситуацией. Аналогично было со знамением Ионы - чудо, со­вершенное Богом в отношении Ионы, также не было предсказа­нием чего-либо, оно лишь содержало в себе аналогию, которую Иисус использовал как знак чуда в отношении себя.

Здесь больше подходит термин «знамение», «знак», который и использует Иисус в случае с Ионой. Всевышний дал людям не че­рез Иону и не через Давида, а уже через Иисуса «знак», что когда с Иисусом произойдут такие-то события, то о них следует судить по аналогии с ранее случившейся и указанной Иисусом историей. Это как бы «сбывшаяся» аналогия, прецедент, парадигма. Ситуа­ция как бы частично повторилась в другое время, в другом месте и в других обстоятельствах, но для правильного ее восприятия лю­дям нужен «ключ к пониманию», и пророк указывает этот ключ на примере из прошлого. В главе «Какого пророка предсказал Иисус в синагоге?» мы подробно рассматривали схожую ситуацию.

Ин. 13: 19. Одновременно указанный Иисусом «знак», «знаме­ние», становится «предзнаменованием», ибо Иисус говорит далее уже о своем будущем, т.е. предсказание появляется, но это пред­сказание Иисуса о себе самом. Иисус не только цитирует, но и дает комментарий словам псалма: «Теперь сказываю вам, прежде, нежели то сбылось, дабы, когда сбудется, вы поверили, что это я».

Эти слова никак не вяжутся с краткой цитатой о предателе! Что, разве ученики не знают, что это Иисус с ними говорит? Или не уви­дят предательство Иуды, когда оно совершится? Или после преда­тельства Иуды будут думать, что Иисус - не Иисус? Чего-то здесь явно не хватает. - Может быть, более полной цитаты из псалма? Может быть, евангелист по какой-то причине просто подсократил ее? Может быть, при полном цитировании взгляду предстанет сов­сем не та картина, какую хотел нарисовать этот евангелист? - Да­вайте просто прочитаем дальше псалом:

«Ты же, Господи, помилуй меня и восставь меня, и воздам им. Из того узнаю, что Ты благоволишь ко мне, если враг мой не восторжеству­ет надо мною, а меня сохранишь в целости моей и поставишь пред лицом твоим навеки» (Пс. 40: 11 — 13)!

Самое удивительное, что, если трактовать эти стихи псалма как знамение об Иисусе - а он сам на этом настаивает, и евангелист этого скрыть не смог, то из этого псалма следует, что враги Ии­суса не смогут добиться его смерти, что он по благоволению Всевышнего останется жив, будет «сохранен в целости его» и будет вознесен к Творцу до конца света!! - Это в точности соот­ветствует Корану.

Автор Евангелия вырвал из контекста псалма один стих по вне­шней аналогии копыта коня с пяткой Иуды, которому Иисус омыл ноги перед пасхальной трапезой, и не увидел главной аналогии, заключавшейся в предсказании того, что Иисус вообще не будет убит и будет вознесен! Тем самым, невольно евангелист дал в сло­вах Иисуса еще одно, помимо знамения Ионы, предзнаменование о чудесном избавлении Иисуса от смерти, которое можно сформу­лировать так: Когда все будут думать, что Иисус погиб от распя­тия, как думали про Давида, что он уже практически покой­ник, то знайте, что Иисус останется жив, как остался жив его праотец Давид, и будет вознесен к Богу.

Ин. 13: 2, 21 - 30. Согласно первым трем евангелистам, «пер­восвященники» и фарисеи боялись народа, чтобы открыто аресто­вать Иисуса, собственно, поэтому и понадобились услуги Иуды, который должен был помочь им сделать это тайно, без огласки. В Иерусалим Иисус торжественно вошел еще до их решения аресто­вать его.

Однако по Евангелию от Иоанна, «первосвященники» (сколь же их было?) и фарисеи народа не боялись и решили арестовать Иисуса при первом же появлении в самой многолюдной толпе ве­рующих, прибывших праздновать песах! И уже после их решения Иисус въехал в Иерусалим, встречаемый толпой народа, приветс­твовавшего его в качестве альтернативного царя Израиля при пол­ном молчании государственной власти - как римской, так и мест­ной.

Решение же предать Иисуса появилось у Иуды не заранее, как у других евангелистов, а непосредственно на вечере. Причем никак не видно, чтобы это было добровольным решением самого Иуды - на вопрос Иоанна о предателе: «Господи! Кто это? Иисус отвечал: тот, кому я, обмакнув кусок хлеба, подам. И, обмакнув кусок, подал Иуде Симонову Искариоту. И после сего куска вошел в него сатана. Тогда Иисус сказал ему: что делаешь, делай скорее. Он, приняв кусок, тотчас вышел; а была ночь» (ст. 26 - 27, 30). Здесь о намерении и желании Иуды никто и не спрашивает, налицо явное понуждение к совершению действия. И это противоречит теории о предательстве Иуды - более вероятно, что он просто выполнял приказ учителя, полагая, что это знак к началу восстания и присоединения к ним народа и стражи.

Заключение

1. Описание во всех Евангелиях въезда Иисуса в Иерусалим вы­зывает сомнения в части размаха этого события. Если бы Иисуса торжественно встречал весь город, воздавая ему очевидные почес­ти как альтернативному, истинному царю Израиля, это означало бы государственный переворот в мятежном регионе Римской им­перии и не могло не возыметь немедленной реакции как со сторо­ны Рима, так и местного, поставленного Римом царя Ирода.

2. Народ в Иерусалиме засвидетельствовал, что Иисус - не царь, а пророк Бога. Автор Евангелия от Матфея своим цитированием ошибок греческих переводчиков иудейского Писания в отношении двух ослов вместо одного засвидетельствовал, что он не являетсяучеником-апостолом Иисуса и что он не знает еврейского языка даже на бытовом уровне.

3. Будучи учителем, Иисус ритуально омыл ноги своим учени­кам перед празднованием пасхи, чтобы они следовали его приме­ру и более не превозносились. При этом он пророчески указал на псалом Давида как на знамение о себе: как о Давиде думали, что он вот-вот погибнет, и даже близкий сотоварищ его предал, так и во время испытаний самого Иисуса апостолы должны знать, что их учитель не погибнет и до скончания века будет предстоять на Небе пред Всевышним.

4. Мусульмане едины с христианами в признании входа Иисуса в Иерусалим с пророческой миссией и предсказания, что он, по­добно Давиду, не погибнет от предательства, а будет вознесен к Богу.