Благодарности 5 page

– Да он у меня с распродажи, – буркнул он.

Около пяти пополудни, после изнурительного трехчасового осмотра, расчлененные останки молодой женщины в палатке на исхлестанном дождем рапсовом поле были изучены настолько скрупулезно, что, по мнению патологоанатома управления, их можно было отправлять в морг.

Используя крайне простой, но эффективный метод, доктор Теобальд прошелся липкой лентой по каждому квадратному дюйму тела жертвы в надежде обнаружить хотя бы мельчайшие фрагменты эпидермиса убийцы. И это ему удалось: пинцетом он осторожно извлек из ее лобковых волос несколько застрявших там чешуек и аккуратно разложил по пластиковым пакетикам для улик. Напоследок Теобальд тщательно проверил, не упущено ли что‑либо как на теле покойной, так и на земле вокруг нее.

Разумеется, Грейс предпочел бы, чтобы патологоанатом отправился прямиком в морг и этим же вечером сделал вскрытие, что было обычной практикой, однако Теобальд с сожалением сообщил, что у него уже назначена аналогичная операция в Хэмпшире из‑за сомнительного несчастного случая на яхте.

В идеале все подобные вскрытия должны делаться непосредственно на месте преступления, поскольку, перевозя останки, можно упустить из виду какую‑нибудь существенную улику, порой незаметную невооруженным глазом. Но грязную, продуваемую всеми ветрами, раскисшую от дождя почву никак не назовешь идеальными условиями. Впрочем, трупы крайне редко находят там, где их удобно вскрывать и проводить экспертизу. Некоторые патологоанатомы предпочитают проводить на месте преступления как можно меньше времени и спешат вернуться в относительно приятную по сравнению с ним рабочую обстановку морга. Однако доктор Фрейзер Теобальд не принадлежал к их числу и в случае необходимости мог провести возле жертвы хоть всю ночь, прежде чем сообщить, что он наконец удовлетворен и останки готовы к перевозке в морг.

Грейс посмотрел на часы. Отчасти мысли его занимало завтрашнее свидание, и он втайне надеялся освободиться до закрытия магазинов. Рой знал, что поступает неправильно, но сколько лет сестра и все остальные уговаривали его вернуться к жизни! Впервые после исчезновения Сэнди он встретил женщину, которая его по‑настоящему заинтересовала. Однако Роя беспокоило, что его гардероб вышел из моды и несколько пообтрепался, а значит, без покупки новой летней одежды не обойтись. Тут он постарался на время забыть о свидании и сосредоточиться на работе.

Увы, голову молодой женщины найти так и не удалось. Рой Грейс позвонил в управление, и несколько прибывших по его вызову полицейских микроавтобусов, набитых констеблями (в том числе и прошедших специальную подготовку), уже вели тщательное прочесывание местности. Непрестанный дождь осложнял поиски, и прибывшему на помощь вертолету пришлось сильно снизиться и описывать более широкие круги. Казалось, лишь овчаркам, продолжавшим работать неподалеку, никакой дождь не помеха. К ужасу фермера, владельца поля, команда из шестидесяти констеблей во флуоресцентных жилетах даже более яркого оттенка, чем рапс, методично вытаптывала каждый квадратный фут его урожая.

Большую часть времени Грейс провел за телефонными переговорами, координируя поиски, организуя рабочее место для следственной бригады, которую он намеревался собрать в отделе особо тяжких преступлений, запрашивая кодовое название для новой операции из компьютера суссекской полиции и собирая сведения обо всех молодых женщинах, пропавших без вести за последние несколько дней. Оказалось, что таковых предостаточно: одна – в радиусе пяти миль от Брайтона (наиболее вероятная жертва), три девушки – во всем Суссексе и еще шесть – на всем юго‑востоке Англии.

Пока неразговорчивый доктор Теобальд не мог предложить ничего более существенного, кроме длинного русого волоса, после тщательных поисков извлеченного из крашеных лобковых волос жертвы, и предположения, что жертве двадцать с небольшим, но, возможно, и чуть за тридцать.

Такому описанию соответствовали четыре из пропавших женщин.

Грейс хорошо знал печальную статистику: ежегодно в Англии пропадает без вести двести тридцать тысяч человек. Более девяноста процентов из них считаются таковыми по истечении тридцати дней. Более тридцати процентов из этих двухсот тридцати тысяч исчезают бесследно. Как правило, полиция немедленно принимает меры, лишь когда речь идет о детях и пожилых людях. На все остальные сообщения такого рода она реагирует как минимум через двадцать четыре часа, а обычно – и того позже, в зависимости от обстоятельств.

Каждое расследование подобного дела глубоко затрагивало душу Грейса, всякий раз, слыша эти страшные слова, он не мог не испытывать внутренней дрожи.

Сэнди считалась пропавшей без вести. Она исчезла с лица земли в свой тридцатый день рождения, чуть менее девяти лет назад, и с тех пор так и не объявилась.

Подтверждений тому, что большинство из этих семидесяти тысяч людей умерли, не существовало: человек может кануть в Лету по множеству причин. Как правило, из‑за семейных неладов: то муж бросит жену, то, наоборот, дети сбегают от родителей, проблемы с психикой… Но некоторые – и Рой Грейс точно знал об этом – оказываются в этом списке по куда более жестоким причинам. Их либо убивают, либо, в более редких случаях, удерживают в заточении против воли. Такие злодеяния время от времени всплывают на свет как в Соединенном Королевстве, так и во всех других странах: людей держат в плену годами, а иногда – десятилетиями. Порой в приступах особо невыносимого отчаяния он представлял Сэнди прикованной цепями в подвале каким‑нибудь маньяком.

Грейс все еще верил, что она жива и ни за что бы не ушла от него добровольно. За последние девять лет он обращался к такому количеству медиумов, что сбился со счету. Едва услышав о медиуме с хорошей репутацией, Рой мчался на встречу с ним. Какой бы ясновидящий ни выступал в Брайтоне, Грейс всегда сидел в зрительном зале.

И за все это время ни один из них не смог сказать, что вступал в контакт с его женой или получал от нее послание.

Грейс верил в медиумов даже больше, чем во врачей или ученых. Он обладал гибким умом и часто повторял про себя изречение Шерлока Холмса, одного из своих любимейших литературных персонажей: «Если отбросить все совершенно невозможное, то именно то, что останется – каким бы невероятным оно ни казалось, – и есть истина».

Размышления суперинтендента прервал писк мобильного телефона. Он посмотрел на дисплей, но номер был заблокирован – скорее всего, звонил кто‑то из коллег, обычное дело для полицейских.

– Рой Грейс.

– Приветствую тебя, о мудрый старец, – произнес знакомый голос.

– Отвали, я занят, – с улыбкой отозвался Грейс.

После трех часов попыток поддерживать разговор с невыносимо неразговорчивым доктором Фрейзером Теобальдом было приятно услышать кого‑нибудь живого. С детективом‑сержантом Гленном Брэнсоном Роя связывала близкая дружба. Вот уже несколько лет они время от времени работали вместе, и Гленн был первым, кого Грейс затребовал в свою следственную бригаду отдела особо тяжких преступлений для раскрытия этого убийства.

– Сам отвали, старый пень. Пока ты расслабляешься за вторым стаканчиком бренди, я тут за тебя рву задницу. Чтоб ты подавился!

Неприятный вкус сандвича с сардинами и помидором – единственное, что Грейсу удалось проглотить за целый день, – казалось, все еще не выветрился у него изо рта.

– Вчера вечером посмотрел классный фильмец! «Серпико» с Аль Пачино! Он там играет «подсадного», который выкуривает продажных легавых из управления полиции Нью‑Йорка. Видел когда‑нибудь? – Брэнсон был настоящим киноманом.

– Лет тридцать назад, еще в колыбельке.

– Его сняли в семьдесят третьем году.

– Долго же фильмы доходят до твоей местной киношки! Что, съел?

– Сейчас помру со смеху. Тебе стоит посмотреть его еще разок – словишь крутой кайф! Кто‑кто, но Аль Пачино – точно настоящий мужик!

– Спасибо за ценную информацию, Гленн, – сказал Грейс, отходя от палатки подальше от любопытных ушей патологоанатома, полицейского фотографа Мартина Пайла и Дэнниса Пондса, старшего офицера полиции Суссекса по связям с общественностью, который только что приехал и теперь с нетерпением ожидал, когда суперинтендент снабдит его информацией для прессы. Опыт подсказывал Рою, что на первой стадии расследования тяжкого преступления лучше всего открывать как можно меньше. Чем меньше пресса растрезвонит о достижениях полиции, жертве и месте обнаружения трупа, тем легче будет отбиваться от телефонных звонков свидетелей и тратить кучу времени на то, чтобы определить, кто из них – мнимый, а кто на самом деле обладает ценными сведениями.

В то же время полиция не могла отрицать пользы хороших отношений со средствами массовой информации, хотя из‑за Грейса за последние пару недель они сильно ухудшились. В сегодняшних новостях его полоскали в связи с гибелью двух подозреваемых, а на прошлой неделе высекли за то, что в поисках убийцы он обратился за помощью к медиуму и публично признался в этом на суде.

– Вообще‑то я стою на холме под проливным дождем и слушаю твои бредни. Как именно это поможет нашему расследованию?

– Никак, но кто‑то же должен заботиться о твоем просвещении. Ведь ты обычно смотришь такую чушь…

– Ничего подобного. Как насчет «Клуба отчаянных домохозяек»? По‑моему, ничего.

– Только мне не рассказывай, сам с такой живу. Но у меня для тебя кое‑что есть.

– Да? Неужели?

– Студентка юридического – клерк‑стажер в адвокатской конторе. Как в воду канула. Мне только что сообщили.

– М‑да, – с сарказмом протянул Грейс. – Какая потеря для общества!

– Знаешь, мужик, ты чокнутый.

– Нет, просто честный.

Как и большинство своих коллег, Рой Грейс не любил профессиональных юристов, особенно адвокатов по уголовным делам, для которых закон был всего лишь средством наживы. Полицейские каждый день рискуют жизнью, ловя преступников, а потом адвокаты отлично зарабатывают, находя лазейки в законе. Разумеется, Грейс прекрасно понимал, что любой незаконно арестованный человек имеет право на защиту. Как, впрочем, и то, что, в отличие от него, Гленн проработал в полиции не так уж долго, чтобы до тошноты насмотреться на мерзавцев, сумевших избежать наказания лишь благодаря хитроумным законникам‑крючкотворам.

– Ладно, как бы то ни было, но сегодня она не вышла на работу. Одна из ее подружек заходила к ней домой. Ее там нет, и они чертовски обеспокоены.

– И что с того? Когда ее видели в последний раз?

– Вчера днем на работе. На сегодняшнее утро была назначена встреча с важным клиентом, а она так и не появилась. Даже не позвонила. Ее шеф говорит, что это не в ее привычках. Девушку зовут Джейни Стреттон.

– Гленн, у меня список еще из четырех имен. С чего ты вдруг так запал именно на нее? Что в ней такого особенного?

– Просто предчувствие.

– Джейни Стреттон?

– Да.

– Я внесу ее в список.

– Поставь на первое место.

Костюм Грейса промок насквозь, капли дождя стекали по лицу, и он отступил под прикрытие палатки.

– Но у нас по‑прежнему нет головы, – продолжал он. – И сдается мне, что мы ее так и не найдем, причем по очень веской причине. Мы уже проверили ее отпечатки пальцев, результат – отрицательный. И отправили образцы для срочного анализа ДНК в хантингдонскую лабораторию, но на это уйдет пара дней.

– Я ее вычислил, – сказал Гленн Брэнсон. – Готов с тобой поспорить, и даже на деньги.

– Джейни Стреттон? – переспросил Грейс.

– Джейни Стреттон.

– Небось сейчас лежит в постельке со своим кобелем и за три штуки в час строчит прошение о помиловании для какого‑нибудь бандюги.

– Нет, Рой, – упрямо повторил детектив‑сержант. – Я уверен, что сегодня ты на нее уже вдоволь насмотрелся.

Том провел день в офисе нового крупного клиента, «Полстар водка», постепенно снижая расценки – и, разумеется, прибыль, – лишь бы не дать перехватить контракт конкурентам. Чувствуя себя еще более ущербным от того, что при нем не было столь нужного ноутбука, он в мрачном настроении распрощался, получив заказ на пятьдесят тысяч бокалов для мартини с гравировкой и серебряные подносы с логотипом; обычно Том взвинчивал на них цены и получал кругленькую сумму. Теперь же он был до безумия доволен тем, что это хотя бы покрывает его расходы. По крайней мере, это была удача, которой можно было похвастать в банке, однако Том с болью в душе то и дело вспоминал старую поговорку: «Фортуна – капризна, а фунт – смысл жизни».

Если повезет, подумал он, то эта сделка со временем может потянуть за собой более выгодные.

Вернувшись в офис вскоре после пяти, Том с облегчением убедился, что его ноутбук на месте и в порядке, хотя на это ушло семь часов работы весьма ценившего свое время Криса Уэбба, так что фирме пришлось выложить изрядную сумму. Меж тем при ее нынешнем положении Том Брайс с трудом мог позволить себе такие расходы. Стол Питера Чарда пустовал, Саймон Вонг разговаривал по телефону, Мэгги – тоже. Оливия принесла Тому на подпись пачку писем.

Разобравшись с ними, он подошел к Крису Уэббу, которому каким‑то чудом удалось восстановить базу данных, и тот убедил его, что «макинтошу» позарез необходимы очередной апгрейд (уже им проделанный) и новая антивирусная программа – естественно, за дополнительную плату. Тем не менее он по‑прежнему никак не мог объяснить, откуда взялся вирус, стерший базу данных. Разве что с диска, найденного Томом в поезде, который Крис собирался прихватить с собой для дальнейшего анализа.

После его ухода Том провел полчаса, проверяя новые сообщения, поступившие по электронной почте. А затем из любопытства открыл «Интернет эксплорер» и вошел в раздел, где были указаны все сайты, на которые он заходил за последние двадцать четыре часа. Здесь оказались пара визитов в «Гугл», несколько – в «ask.co.uk» и один в «Рэйлтрек», когда ему накануне понадобилось расписание поездов. Был еще и один визит на сайт «Полстар водка», совершенный вчера, когда он желал получше подготовиться к сегодняшней встрече. А затем он увидел еще одну, совершенно незнакомую ему «иконку».

Это была длинная цепочка букв и слешей. Перед уходом Крис Уэбб настоятельно посоветовал ему не соваться на незнакомые сайты, но Том пользовался Интернетом уже много лет и довольно хорошо в нем разбирался. Он знал, что можно подцепить вирус, открыв прикрепленный файл, но ни за что не поверил бы, что можно подхватить его с веб‑сайта. Другое дело – «куки»[8]. Он знал, что многие не слишком порядочные фирмы используют этот подлый трюк, когда ты заходишь на их сайт. «Куки» засядет в твоей системе и будет сообщать им обо всем, что ты впоследствии просматриваешь в Интернете. Таким образом они могут создать своего рода досье на индивидуальных клиентов в своей базе данных и понять, в каких товарах те заинтересованы. Но вирус? Невозможно.

Том подвел курсор к «иконке» и щелкнул мышкой.

Почти тотчас же на монитор выскочило сообщение:

«В доступе отказано. Несанкционированный логин».

– Том, тебе сегодня что‑нибудь еще понадобится?

Он поднял голову. Возле стола нетерпеливо переминалась с ноги на ногу Оливия с сумочкой под мышкой.

– Нет, спасибо, ничего.

Она расцвела в довольной улыбке.

– У меня жаркое свидание. Надо забежать в парикмахерскую.

– Желаю удачи!

– Он – директор по маркетингу сети крупных магазинов. Может быть, мы его чем‑нибудь заинтересуем.

– Тогда вперед!

– Попробую.

Том вновь посмотрел на монитор и повторил попытку. Через мгновение появилась надпись:

«В доступе отказано. Несанкционированный логин».

Позже, тем же вечером – после большей, чем обычно, порции мартини, ужина и почти целой – вместо обычной пары бокалов – бутылки невероятно вкусного австралийского шардонне «Маргарет‑Ривер», – Том поднялся в кабинет, открыл ноутбук, вошел в Интернет и принялся за работу. Новые сообщения приходили каждые несколько минут.

В двух письмах подряд он обнаружил пусть скромные, но повторные заказы, что его порадовало. Следующее послание было от директора по маркетингу одного из их крупнейших клиентов, лично благодарившего Тома за превосходно выполненную работу, позволившую с успехом провести 50‑летний юбилей фирмы.

На все возрастающем душевном подъеме Том просмотрел остальные письма, некоторые откладывая «на потом», другие – стирая, на третьи – отвечая. А затем на мониторе возникло новое сообщение. Оно гласило:

«Уважаемый мистер Брайс!

Вчера вечером вы посетили веб‑сайт, к чему не были уполномочены. Сейчас же вы попытались проникнуть на него вновь. Мы не любим непрошеных гостей. Если вы сообщите полиции о том, что видели, или попытаетесь проникнуть на сайт еще раз, то же, что случилось с вашим компьютером, произойдет с вашей женой Келли, сыном Максом и дочерью Джессикой. Посмотрите внимательно, а потом хорошенько подумайте.

Ваши друзья из «Скараб продакшн».

Том едва успел дочитать, как текст исчез с монитора. А за ним начали исчезать и все остальные письма – так, словно они растворялись в кислоте.

Через минуту, а возможно, и меньше, пока он беспомощно хлопал глазами, слишком потрясенный, чтобы выключить ноутбук, все содержимое его компьютера пропало.

Том пробежался пальцами по клавиатуре. Ничего. Только пустой черный экран.

Старший офицер полиции Суссекса по связям с общественностью Дэннис Понде получил от коллег кличку Проточный Пруд[9], скорее всего, не без оснований – слишком уж много служебной информации каким‑то непостижимым образом становилось достоянием прессы, и в первую очередь подозрения падали на его отдел.

Бывший журналист, он больше походил на брокера из Сити, чем на газетчика. Слегка за сорок, с зачесанными назад черными волосами, на редкость косматыми бровями и неистребимой тягой к ярким костюмам, Понде по мере возможностей пытался поддерживать хрупкое равновесие в отношениях между полицией и газетной братией.

Рой Грейс, поигрывая бутылочкой минералки, смотрел на него через стол с полным безразличием. Пондсу не доверяли многие полицейские, да и пресса всегда поглядывала на него с подозрением. Это была работа не из тех, где можно снискать лавры, а вот огрести шишек… Один полицейский пиарщик кончил в психиатрической клинике, другой, как хорошо помнил Грейс, день‑деньской тянул виски из карманной фляжки.

Выложив на стол Грейса целую коллекцию утренних газет, Понде теперь ерзал перед ним, нервно похрустывая суставами пальцев.

– Рой, по крайней мере, мы добились, чтобы это не попало на первую полосу, – извиняющимся тоном сказал он, приподнимая брови, смахивавшие на парочку вот‑вот готовых взлететь ворон.

«Чушь, – подумал Грейс, – нам просто повезло, что сейчас все перемывают косточки принцу Чарльзу и его избраннице Камилле». Таковы уж нынешние времена: заметка об обезглавленном трупе заняла всего несколько строчек на внутренних полосах ряда газет, в большинстве же об этом не упоминалось и вовсе. Зато в лежавшей перед Грейсом «Дейли мейл» такой «лакомый кусочек», как репортаж «Полицейская погоня в Суссексе уносит две жизни», раскатали на целых полполосы, как, впрочем, чуть ли не в каждой национальной газете.

– Ты сделал все, что мог, – успокоил его Грейс, в отличие от многих коллег понимавший всю важность связей с общественностью.

– Ты тоже здорово провел пресс‑конференцию, – похвалил его Проточный Пруд. – Лучшее, что у нас есть сегодня, – это история с расчлененкой. Я назначил пресс‑конференцию на два. Ты согласен?

– Да я всей этой своре готов глотки перерезать! – буркнул Грейс.

– Ты не мог бы дать мне что‑нибудь для них заранее?

Грейс задумчиво покрутил туда‑сюда крышечку бутылки.

– Отпечатки пальцев нигде не проходили. Ждем из лаборатории анализ ДНК, а тем временем проверяем список пропавших без вести.

– Будем говорить, что головы нет?

– Я не хочу, чтобы пока об этом кто‑нибудь знал. Просто скажу им, что тело сильно обезображено, и это затрудняет опознание.

– А мне‑то казалось, что это я – спец вешать лапшу на уши.

– Ты оказался хорошим учителем, – улыбнулся Грейс.

Теперь брови Пондса походили на двух ворон в полете.

– Еще какие‑нибудь зацепки есть?

– Брось, Дэннис. Сейчас ты говоришь как журналист.

– Я хочу кинуть им кость.

– Есть несколько возможных совпадений.

– Да, но я слышал, что, скорее всего, это девушка из Брайтона, какая‑то стажерка юридического, разве не так?

– Где ты это услышал? – удивленно поинтересовался Грейс.

– Так, ходят слухи, – пожал плечами пиарщик.

– Что еще за слухи? Кто, черт возьми, тебе это выложил?

Понде честными глазами уставился на детектива‑суперинтендента.

– Мне сегодня звонили уже три журналиста.

Грейс вспомнил вчерашний разговор с Гленном Брэнсоном по мобильнику, когда тот высказал предположение относительно личности покойной. Может быть, его кто‑то прослушивает? Но это практически невозможно – новые телефоны снабжены скремблерами, шифрующими все переговоры. Со стуком поставив минералку на стол, Грейс сердито буркнул:

– Кто, мать их так, им разболтал? Дэннис, кем бы эта погибшая девушка ни оказалась, у нее есть семья. Может быть, муж или мать, может, отец, дети… и все они ее любили. Мы не можем позволить себе делать такие предположения вслух.

– Я знаю, Рой. Но и прессе мы лгать не можем.

Как обычно, думая о Сэнди, Грейс сказал:

– Послушай, ты в состоянии уразуметь, что любой, у кого пропал без вести близкий человек, чья внешность хотя бы отдаленно напоминает убитую, не пропустит ни единой газеты или телепередачи, будет жадно ловить каждое слово, что скажут по радио? Мое дело – не внушать надежду, а ловить преступников.

Дэннис Понде уже строчил в отрывном блокноте.

– Лучше не бывает! – возбужденно бросил он. – Отличная финальная фраза, просто бьет наповал! Я могу использовать это при подготовке пресс‑релиза?

Несколько секунд Грейс молча смотрел на него. Типичный пиарщик – лишь бы «било наповал». Скорее всего, именно этого Понде от него и добивался. Рой кивнул и посмотрел на часы, собираясь в оперативный отдел на планерку со своей бригадой. А затем надо на вскрытие, назначенное на десять.

Впрочем, существовала и еще одна причина, по которой ему так хотелось присутствовать на вскрытии. Это не имело никакого отношения к несчастной молодой женщине, чьи расчлененные останки теперь будет кромсать дальше еще и патологоанатом. Куда больше в морге его интересовала другая молодая женщина, с которой у него на сегодняшний вечер было назначено свидание.

Под горой бумаг у него на столе был припрятан «стильный» мужской журнал «FHM». Грейс надеялся выкроить сегодня утром хоть пару минут, чтобы пролистать его и присмотреть себе что‑нибудь посовременнее. Гленн Брэнсон то и дело подшучивал над его одеждой, стрижкой, даже, черт побери, часами! Его верные старые «сейко», подаренные Сэнди, сейчас и самому Рою казались слишком маленькими, слишком вчерашними, подавали о нем тревожные сигналы. Возможно, они даже неправильно показывали время.

Какого черта нужно выглядеть круто? Стоит ли стараться, когда тебе почти сороковник? Но тут Грейс подумал о Клио Мори, и у него в животе все задрожало от возбуждения. И он понял – да, постараться стоило, да еще как!

Ему показалось, что Дэннис Понде никогда не заткнется, но Грейс стоически терпел, зная, что сейчас ему, как никогда, нужна поддержка пиарщика. Кроме того, Понде разболтал довольно много любопытного о главном констебле, замначальника полиции Элисон Воспер, а потом намекнул, что главный суперинтендент Гэри Уэстон, непосредственный шеф Грейса, похоже, больше интересуется скачками и собачьими бегами, чем работой, и люди начинают это замечать и обсуждать.

Независимо от того, соответствовало ли это истине, то, что амбициозный шеф Грейса позволил подмокнуть своей репутации, было хуже некуда. По старой дружбе он был обязан как‑то его предупредить, но как? А кроме того – в чем Рой не хотел себе сознаваться, – порой он сам слегка завидовал образу жизни Гэри Уэстона, его любящей семье, умению понравиться людям, легкому, почти без усилий, продвижению по службе… Он вспомнил кем‑то сказанные слова: «Каждый раз, когда мой друг добивается успехов, во мне что‑то умирает». Как ни печально, это соответствовало действительности.

Наконец Дэннис Понде убрался восвояси. Едва за ним захлопнулась дверь, Грейс схватил журнал и принялся быстро его листать. Буквально через несколько минут мрачное настроение вернулось. На двадцати страницах – двадцать различных моделей мужской одежды! И которая же из них поможет ему на свидании выглядеть современным и… крутым? А какая выставит на посмешище?

Есть только один способ это выяснить, с грустью подумал он, заранее готовясь к тому, что его ждет серьезная «потеря лица».

Выйдя из кабинета, Грейс оказался на территории «помощников руководителя», которую Элинор делила еще с тремя коллегами. Работавшие здесь четыре женщины «прикрывали спину» всем старшим офицерам управления, кроме Гэри Уэстона, имевшего собственную личную помощницу.

Одной из причин неприязни Грейса к этому зданию было полное единообразие во всем. То ли потому, что в управлении совсем недавно сделали ремонт, то ли потому, что оно находилось практически за чертой города, здесь все выглядело каким‑то вылизанным и стерильным. Ни выбоин, ни царапин на стенах, сделанных хулиганами, ни потертых ковров, ни покрытых застарелым слоем никотина потолков, какие увидишь в большинстве полицейских участков, ни треснувших стекол в окнах, разбитых стульев и обшарпанных столов – всей этой патины, нарастающей за долгие годы верной службы, придающей зданию характер и почти жилой вид, хотя, честно говоря, не всегда приятный.

На столе у Элинор стояла изящная китайская вазочка с пышным букетиком фиалок, фото ее четверых детей (но, что любопытно, ни одного фото мужа), наполовину решенная головоломка «судоку», вырванная из газеты, и пластиковая коробка с ленчем. На спинке стула висел аккуратно сложенный кардиган.

При виде Грейса она подняла голову и, как всегда, нервно улыбнулась. После нескольких лет совместной работы она взяла в привычку автоматически делать несколько определенных вещей – в частности, «чистить» его деловой дневник, когда он руководил расследованием очередного тяжкого преступления.

Элинор вкратце доложила, что избавила его от присутствия на целых трех заседаниях: внутридисциплинарного комитета, Общебританской комиссии по нераскрытым делам и по поводу утверждения списка команды регби полиции Суссекса.

Затем ему на мобильный позвонила Эмили Гейлор из брайтонского судебного отдела, его куратор по процессу Суреша Хоссейна, уведомившая, что сегодня его присутствия в суде точно не потребуется. Хоссейн был местным домовладельцем, обвинявшимся в убийстве конкурента.

Подхватив кейс с тщательно спрятанным там журналом, Грейс прошествовал по застеленному зеленым ковром большому залу, где трудились рядовые сотрудники. Слева, за прозрачной стеной, располагался просторный кабинет главного детектива‑суперинтендента Гэри Уэстона. Было видно, как Гэри с деловым видом что‑то диктует помощнице.

Дойдя до двери в конце коридора, Грейс поднес карточку‑пропуск к серому глазу электронного замка «Интерфлекс» и, толкнув дверь, оказался в устланном серой ковровой дорожкой длинном тихом коридоре, где вкусно пахло свежей краской. Посреди большого, обитого красным фетром щита, озаглавленного «Операция «Лиссабон», красовалась фотография бородатого мужчины восточного типа в окружении нескольких сделанных с разных точек и помеченных красными кружками снимков расположенного у подножия высоких скал каменистого пляжа местного курорта Бичи‑Хэд. На этом месте у основания утеса был обнаружен неопознанный мертвый мужчина. Поначалу его приняли за очередного самоубийцу, пока вскрытие не показало, что со скалы его столкнули уже мертвым.

Грейс миновал следственный отдел, где над раскрытием особо тяжких преступлений работали оперативники, а затем дверь слева с табличкой «Руководитель бригады» – его личный кабинет до раскрытия дела. Прямо напротив нее находилась еще одна, озаглавленная «Оперативный штаб № 1», куда он и вошел.

Оперативные штабы № 1 и № 2 являли собой нервные центры, куда стекалась вся информация обо всех достижениях и неудачах. Несмотря на то что матовые стекла окон располагались слишком высоко и сквозь них ничего не было видно, зал со свежевыкрашенными белыми стенами казался просторным и хорошо освещенным. Он, словно электростанция в миниатюре, излучал положительную энергию, и это была любимая комната Грейса во всем управлении. В других же здешних помещениях Рой начинал скучать по шумной атмосфере дежурок полицейского участка, где, можно сказать, и вырос.

Оперативный штаб был оформлен в футуристическом стиле – с тем же успехом здесь мог бы располагаться Центр управления полетами НАСА в Хьюстоне. Г‑образной формы комната делилась на три секции, в каждой из которых хватало места для длинного овального стола, где могли легко разместиться восемь человек, и массивные белые стенды с надписями «Операция «Баклан», «Операция «Лиссабон» и «Операция «Сугроб». Все стенды сплошь покрывали фотографии с места преступления и диаграммы, показывающие, как продвигается следствие. Теперь здесь появился еще один, поставленный лишь вчера днем: «Соловей». Название для операции было выбрано наугад компьютером управления полиции графства для расследования дела об обезглавленной девушке.