Глава тридцать седьмая

В ней на берегу стелят полотно, «лесной ярл» получает нож в горло, а свидетели достают мечи

Хотя слово «хольмганг» означает «прогулка на остров», для встречи противников выбрали длинную косу на восточном берегу озера. Здесь никто не рыбачил, а каменистая почва не позволяла сеять. Кроме того, с косы можно было издалека увидеть непрошеных гостей. От клана Северян поехали одиннадцать человек, столько же выставил Харек Меняла. Когда Олав Северянин увидел людей Харека, он сразу сказал Горму и остальным, что это не честные ландбу, а настоящие разбойники.

– Половину из них ждет виселица, – согласилась тетушка Ингрид. – Этих не было на тинге. Зато, сдается мне, я встречала вон тех двоих, когда судили Шепелявого.

– Все равно я буду драться, – уперся Свейн Волчья Пасть. – А вы следите, чтобы мне не воткнули нож: в спину!

Представители обеих сторон обсудили условия с вечера. От Северян договариваться поехал Горм Одноногий, он передал Свейну условия. Дага мать хотела забрать домой, но мальчишка вырвался и заявил, что непременно поедет с отцом. А если его попробуют увести силой, то непременно сбежит! Хильда посовещалась с мужем и не стала перечить своему отчаянному «волчонку». Горм Одноногий обещал Хильде, что Даг будет в полной безопасности и отсидится под охраной далеко на берегу…

Секунданты сошлись ранним утром, в сыром тумане на самой «грани стихий», как того требовали правила хольмганга. Мелкие свинцовые волны бились о берег, над скалами вопили чайки. На влажном песке расстелили квадратное полотно со стороной в двадцать локтей. Благодаря Хильде, Гунхильде Насмешнице и тетушке Ингрид, лагмана удалось уговорить и здесь выступить судьей. Вначале почтенный знаток законов онемел от такой наглости, он и слышать не хотел об участии в разрешенном убийстве. Но после поразмыслил и уступил женским чарам. Лагман согласился, что лучше него никто не сможет предотвратить массовую бойню.

– Подтверждаете ли вы, свидетели сторон, что ткани достаточно для поединка?

Секунданты вслух подтвердили, что ткани вполне достаточно. Лагман поплотнее закутался в плащ:

– Подтверждают ли свидетели с обеих сторон, что ткани не слишком много?

Подтверждают ли свидетели, что оба соперника не проданы в трелли и оба родом из свободных бондов?

Дагу издалека было не слишком хорошо слышно. Колючий ветер относил слова в сторону, но подходить ближе отец запретил под страхом взбучки. Пришлось торчать у костра на берегу. Отец, дядя Сверкер, и Арнвид Богатый, и Торир Железные Пальцы, и парни с «Белого быка» – все они ушли на косу. Самые крепкие мужчины, кого наспех сумел собрать Олав Северянин. С Дагом у костра грелись старина Горм, тетушка Ингрид и двое верных ландбу с ее фермы. Кроме того, Ингрид привезла на хольмганг Торкиля, сына покойного Снорри Северянина.

– Пусть смотрит, – рассудила она. – Если что… будет знать, кому потом мстить.

– Слушайте все, – перекрикивая рев ветра, возвысил голос лагман. – Объявляю условия поединка. Каждому на весь бой по три щита, без брони и тяжелого шлема. Разрешаю кожаную шапку и кожаные рукавицы до локтя. В рукавицах металл запрещаю. Прочее оружие – на выбор! Кидать копья запрещается!

– Плохо, что без шлема, – огорчился старина Горм. – Этот Рагнар намного тяжелее Свейна. Он может оглушить ударом…

– Помните, что заступивший за край полотна считается побежденным! – продолжал лагман.

Свидетели стояли напротив двумя шеренгами и мрачно буравили друг друга взглядами.

– Подтвердите, внесен ли залог с обеих сторон?

– Залог внесен. По три меры серебром, по три быка и десять баранов, – доложил помощник лагмана, парень, всюду таскавший за собой обшитый медью сундук.

– Послали ли людей оценить родовой дом каждого на случай смерти?

– Да, – кивнул помощник. – Поехали по три человека от чужих семей.

– Хорошо. Свейн и Рагнар, согласны ли оба прекратить драку после первой раны?

Противники только ухмыльнулись. Все это время они прохаживались вдоль расстеленного полотна. Свейн размахивал секирой, приседал и нагибался. Рагнар Пустой Живот насвистывал. Он насвистывал, не переставая, с той секунды, как появился на озере. Следуя условиям хольмганга, оба противника предъявили секундантам отсутствие нательной кольчуги и костяных пластин, вшитых в рубаху.

– Я снова предлагаю вам замириться, – с безнадежной интонацией обратился к ним лагман. – Двоим достойным бондам нет смысла проливать кровь ради женщины, которая посмеялась над вами.

– Кого ты назвал достойным? – Свейн выразительно плюнул в сторону противника. – Уж не трусливого ли бобра, который только и может, что ночью нападать на старых женщин?

– Что я слышу? – ответно рассмеялся Рагнар. – Кажется, в гнилом пруду заквакали старые жабы? Разве тебя еще не добили эсты? Разве не тебе тамошние крестьяне подпалили шкуру, как глупому лису? Ха‑ха‑ха!

Свейн Волчья Пасть побелел от нахлынувшей ярости. Он никому не позволял напоминать, как словене едва не сожгли его вместе с ладьями. Об этом мало кто помнил, потому что дружина почти полностью полегла, и уж тем более – никто не смел напоминать херсиру о постыдном бегстве.

– Ты убил моего брата, червяк.

– Он сам напросился. Зато твой вонючий выкормыш искалечил мне ногу. Хвала Тору, я могу ходить! Его я тоже убью, после тебя.

– Постойте‑ка, – между соперниками встрял Ульме Лишний Зуб, ближайший лютый из дружины Свейна. – Вам замириться предлагают, а не раздувать пожар!

Но противники его посредничества словно не заметили. Они продолжали приятный разговор, сходясь в центре площадки. Дагу страшно не нравилось, что Рагнар гораздо крупнее дяди Свейна.

– Это похоже на тебя – нападать на детей. Только трусы угрожают мальчишкам и слабым.

– Это кто слабый? – помахивая мечом, спросил Рагнар.

– Те крестьяне, которых ты обманом вызывал на хольмганг. Ты заранее выбирал тех, кто плохо держит оружие, да? Так поступают только подлецы! Сколько человек ты убил, чтобы завладеть их имуществом?

– Не понимаю тебя, – улыбнулся «лесной ярл».

– Главное слово уже сказано, – прошептал Горм. – Рагнару бежать некуда. Но наш Свейн не такой человек, чтобы дать врагу спокойно сбежать…

– Главное слово? – переспросил Даг. – Это что такое?

– Закон говорит так… – Горм принялся загибать пальцы. – Есть выражения, признанные страшной хулой, за которую назначается судебный поединок. Это когда мужчина называет другого мужчину использованным как женщина. Еще… когда о ком‑то говорят, что он родил ребенка. И наконец… если один оскорбляет другого, называя его сукой, или кобылой, или любой самкой животного. За такую хулу, Даг, виру платят редко.

– Ты меня хорошо понял, – парировал Свейн. – Твоя задница соскучилась по крепкому сосновому колу!

– Эти слова тебе не стоило произносить, – Рагнар прищурился, взвешивая в руке меч. – Я затолкаю их тебе обратно в глотку вместе с зубами.

Больше он ничего не сказал, внезапно кинулся вперед.

Навстречу первому удару Свейн неторопливо выставил щит. Щит треснул, но не сломался. Однако выбить меч из рук Рагнара, как надеялся херсир, не получилось. Острие соскользнуло с толстого умбона и ушло в сторону.

Свейн нанес топором свой любимый удар – строго сбоку, от плеча, с проворотом всего корпуса. Зрители ахнули, когда секира с хрустом вонзилась в щит. Боковой удар отразить непросто, но «лесной ярл» сумел. От удара Рагнара вместе со щитом отшвырнуло на три шага, но он удержался на ногах, в ладони от края полотнища. В щите зиял пролом, но он пока отказался заменить его.

«Лесной ярл» расхохотался.

В этот момент, по рассказам бывших там людей, на озере началось волнение. Словно духам пришлось не по вкусу противостояние двух силачей. Впрочем, мнения разделились. Свидетели со стороны Свейна после утверждали, что таким образом валькирии выражали свою радость при виде красивой битвы. Даг не слишком разбирался в повадках валькирий, поэтому споры взрослых ему только мешали. Борясь со слезами на ветру, он жадно следил за ходом боя.

Металл звенел о металл. Какое‑то время противники прощупывали взаимную оборону. Свейн честно дожидался, когда противник нанесет удар. Рагнар вначале медлил, встряхивал головой, а затем кинулся на херсира как безумный. Свидетели с обеих сторон попятились, когда Рагнар со звериным рыком обрушил на Свейна дюжину ударов. Он нападал, не желая соблюдать установленную правилами очередность, не желая соблюдать никаких правил. Он рубил сверху тяжелым полуторным мечом и поднимал его для следующего удара невероятно быстро. Ударив, он тут же отскакивал в сторону, чтобы не попасть под встречный выпад. Даг впервые видел, чтобы кто‑то рубил в таком темпе.

Свейн четырежды успешно подставлял щит или лезвие секиры, но всякий раз еле удерживался на ногах. Об ответном нападении он словно забыл. Свидетели молчали, судорожно сжимая свое оружие. Дагу казалось, что лязг металла разносится по всему озеру.

Щит Свейна Волчья Пасть разлетелся в щепки, но уцелел стальной обод по краю. Рагнар применил хитрость, известную только самому близкому кругу его дружков и тем, кого он навсегда отправил в Вальхаллу. Он перебросил меч в левую руку, а щит закинул за спину, демонстрируя полное презрение к угрозам противника. Мечом он творил удивительные вещи. Клинок с такой скоростью мелькал, что у Дага зарябило в глазах. Ему казалось, что у «лесного ярла» не один, а как минимум три меча.

Свейн дважды высоко подпрыгивал, чтобы не остаться без ноги, но в атаку пока не переходил. Дружки Рагнара стали бить мечами о свои щиты, подзадоривая противников. В адрес Свейна полетели обидные слова, но он никого не слушал.

– Злодей очень силен, – пробормотала тетушка Ингрид. – Про таких говорят «родился с мечом»…

Торкилю, сыну Снорри, недавно исполнилось девять, но его трясло, как девчонку. Даг даже отодвинулся в сторону, чтобы не заразиться глупым страхом.

– Он дерется левой, как правой, – заметил Горм. – Смотри, вот сейчас он перекинет меч!

Рагнар проделал этот трюк молниеносно. Мечу левши противостоять труднее, но Свейн снова выдержал атаку. От сверкающего лезвия щит развалился в щепки. Друзья подали херсиру второй щит, однако он внезапно отказался от прикрытия.

– Смотрите, смотрите! – хором воскликнули работники Ингрид.

Ситуация на расстеленном полотнище резко изменилась. Стала понятна хитрость опытного викинга. Свейн дал возможность громиле измотать себя, а сам неожиданно перешел в атаку. Он подобрал вторую секиру, они вращались в руках херсира, как два блестящих диска.

Рагнар опять замахнулся сверху. Свейн выставил скрещенные топоры, парировал удар, упал на одно колено и ударил снизу. Рагнар чудом отскочил, втянув живот. Лезвие секиры распороло ему куртку.

Не вставая на ноги, Свейн с колена прыгнул вперед и взмахнул секирой. Рагнар отбил, для этого ему пришлось повернуться влево. Вторая секира Свейна уже летела ему в открытый бок, но «лесной ярл» чудом успел ее заметить. Он упал ничком, перекувырнулся, схватил меч двумя руками и, не вставая, лежа, ударил противника по ногам.

Зрители засвистели от восторга. Свейн Волчья Пасть успел подскочить, но очутился на самом краю полотнища. Рагнар поднялся, вытянул в сторону левую руку. Ему в ладонь немедленно вложили топор. Рагнар скинул с себя щит. Он сделал вид, что замахивается мечом, а сам стремительно швырнул в противника топор. Северяне вскрикнули от ужаса. Свейн Волчья Пасть в последний миг прогнулся в пояснице назад, он словно сложился вдвое, пропустив летящую смерть над собой. Секира Рагнара загрохотала по камням. Приспешники «лесного ярла» кинулись ее подбирать, а пока кто‑то дал ему новое оружие.

Свейн Волчья Пасть упал на спину и поджал ноги. Рагнар с рычанием кинулся к нему. Свейн толкнулся спиной, мигом оказался на ногах и, рискуя открытым животом, ударил с обеих рук. Его тяжелые секиры со свистом вспороли воздух, точно два разящих полумесяца. Удар левой пришелся в нижнюю часть меча Рагнара. Гарда переломилась, массивный клинок вырвался из кожаной рукавицы и полетел в толпу зрителей. Рагнар скривился от боли. Второй топор Свейна он успел отбить своим, но не успел развернуть лезвие.

Мощный удар пришелся в железную плоскость. Руку Рагнара дернуло вверх, он тут же сообразил, отпрыгнул назад, но недостаточно резво. Свейн крутанулся на пятке, вытягивая за собой свободную правую руку с топором, и угодил противнику в бок. Удар пришелся по касательной, лосиная куртка порвалась, у Рагнара пошла кровь. Но ему уже вернули меч. «Лесной ярл» принял боевую стойку.

– Что, приятель, кажется, ты ранен? – со смехом спросил Свейн.

– Это царапина, а не рана, – злобно прошипел предводитель разбойников.

Он больше не улыбался и не свистел, он тяжело пыхтел. Очевидно, рана и вправду была пустяковой, Рагнар даже не принял у друзей протянутую тряпку. Оба противника теперь сражались на равных. У каждого были заняты обе руки.

– Этот сын паука силен как медведь, – крякнул Горм. – Я не удержал бы так долго германский клинок! Он выше нашего родича почти на ладонь!

Враги кружили по белому квадрату, который стал вдруг очень маленьким. Несмотря на то что брат Хильды показал себя ловким и гибким, главарь разбойников не утратил своей сокрушительной силы. Он непрерывно тыкал в Свейна своим длинным мечом, мешая тому подобраться на дистанцию удара.

Даг не увидел, а скорее почувствовал, что дядька готовит один из своих хитрых приемов. Свейн до того отступал, а тут замер на месте. Он подпустил соперника поближе, сделал два ложных замаха с обеих рук. Меч со скрежетом столкнулся с топором. Рагнар ударил своей секирой сбоку, повторяя удар Свейна. Наверняка он ожидал, что враг подставит вторую секиру. Так и произошло.

В тот неуловимо короткий момент, когда Свейн выставил оба топора для обороны, Рагнар Пустой Живот внезапно бросил свое оружие. Просто‑напросто выпустил из рук.

Свидетели заорали хором, когда Рагнар выхватил из рукава нож: и прыгнул на противника, метя ему в горло. Под весом противника Свейн не устоял, оба упали и принялись кататься по земле.

Зрители горланили, ударяли в мечи и обменивались оскорблениями. На лагмана никто не обращал внимания. Напрасно тот пытался урезонить разгоряченных свидетелей.

Рагнар ножом тянулся к горлу соперника, острие почти уперлось в голую кожу. Но Свейн успел перехватить нож: толстой рукавицей за лезвие. Рагнар подмял херсира под себя. Левой рукой он схватил Свейна за волосы, отгибая ему голову назад. Оба рычали и скалились, уперевшись друг в друга лбами.

Даг ахнул. Казалось, предводителю «Белого быка» пришел конец. Но не тут‑то было! Свейн попытался дотянуться до своей секиры. Оружие обоих противников валялось здесь же, в пределах досягаемости. Но Рагнар вовремя заметил это движение и стал отпихивать секиру ногой. Тогда Свейн изловчился и воткнул Рагнару пальцы левой руки в глаза. Правой он по‑прежнему блокировал направленный на него нож:. Видимо, нож: заточили неплохо, по рукавице херсира потекла струйка крови.

Секунданты прыгали вокруг, вопили, как безумцы, и давали самые разные советы. Олав Северянин стал белым, как известь. Он один стоял недвижимо, молча молился богам о защите своего родича.

Ослепленный «лесной ярл» взвизгнул, отпустил волосы Свейна и забыл про брошенную секиру. Этого мгновения оказалось достаточно, чтобы Свейн поджал ногу и выхватил из голенища сапога свой нож:.

Даг первым заорал от радости, когда Свейн почти без замаха всадил нож: врагу под ухо. Рагнар зарычал, как смертельно раненный медведь. В последнем усилии он вцепился херсиру в горло зубами.

Ноги «лесного ярла» задрожали, вытянулись, и он умер.

Несколько бесконечно долгих мгновений Дагу было слышно, как кричат вдали чайки и трещат сырые поленья в костре. Затем обе группы на косе закричали разом, одни – от радости, другие – от горя.

– Мы не простим вам смерти Рагнара! Клянусь, мы изведем всех змеенышей в вашем роду!

Олав Северянин вытащил родича из‑под туши мертвого соперника. Кровь с прокушенной шеи текла у Свейна по груди. Он шатался, но отказался от помощи. Сам нагнулся, подобрал свои секиры и вышел за пределы полотнища. Восторженный Сверкер обнимал своего спасителя, другие наперебой тянули ему кожаные фляги с водой и пивом.

– Смерть им! Смерть! – закричал кто‑то в стане Харека Менялы.

Хускарлы Харека опомнились от оцепенения, схватились за мечи. Горм охнул, вскочил на ноги, нащупывая копье. Парни тетушки Ингрид уже вытаскивали луки. Даг потянулся к своему трофейному ножу.

– Уберите оружие! – встал между враждующими кланами лагман. – Обе стороны поклялись на жертвенной чаше, что поединок…

Но судью уже никто не слушал. Харек Меняла упал на колени возле тела сына. Он сгорбился и ни с кем не разговаривал. Друзья безуспешно пытались оттащить его назад.

– Я приказываю вам разойтись! – побледнев, выкрикивал лагман. Он без толку напрягал связки. Соратники Рагнара смотрели сквозь него. – Предлагаю вам разойтись…

– Не простим им смерть Рагнара! – заорал Льот Умная Собака, выхватил тесак и первым кинулся на свидетелей Свейна.

Тетушка Ингрид вскрикнула, точно села на что‑то острое. Горм шумно выругался, люди Ингрид ринулись на косу. На другой стороне косы точно так же вскочили конюхи и трелли Харека Менялы. Они грелись у своего костра. Даг подпрыгнул, лихорадочно соображая, куда бежать. За подмогой пришлось бы бежать несколько часов, а среди разъяренных взрослых его ждала верная гибель.

– Мы не отступим! – заревели родичи Северянина и ответно кинулись в атаку.

В следующую минуту случилось то, чего так опасался ландрман Торстейн. Хольмганг превратился в побоище.