Глава первая. « Удивительная история найденыша Дата из клана Топоров, ставшего викингом и соратником многих великих кесарей

Виталий Сертаков

Даг из клана Топоров

Даг – 1

Виталий Сертаков

Даг из клана Топоров

Часть первая

МАЛЫШ С ВОЛЧЬЕЙ МЕЖОЙ

«…Удивительная история найденыша Дата из клана Топоров, ставшего викингом и соратником многих великих кесарей, обнаружена нами в неизвестной доселе части саги „Родословия датских конунгов“. Часть сия была записана Снорри Стурулсоном верхними рунами, переведена на латынь Адамом Бременским, но не допущена к свободному изданию. Занимательные упоминания также найдены в „Англосаксонских хрониках“ монаха Осберна, датированных 1023 г. от Р.Х., однако они также не попали в собрание сочинений по личному указанию курфюрста…»

Глава первая

В которой херсир Свейн собирается поужинать олениной, находит в море ребенка и наживает кучу неприятностей

– Поднять руль! Табань левым бортом! – зычно выкрикнул Свейн по кличке Волчья Пасть.

Пришло время обеда. Двенадцать гребцов на левом борту послушно навалились грудью на тяжелые рукояти, сминая ход корабля. Весла прогнулись навстречу косой волне, белый бык на носу флагманского драккара нацелился на берег. Загудели натянутые ванты.

– Правый борт – суши весла! – рявкнул Свейн, кося глазом на бронзовый флюгер. Флюгер устойчиво показывал на юг. Штандарт херсира сражался с яростным севериком: – Гей, спустить парус, крепи снасть!

Кормчий навалился на румпель, дубовый блок заскрипел, накручивая канат. До того как киль царапнул по песку, рулевое весло успело выпрыгнуть из волн. Двенадцать весел правого борта нацелились в небо.

– Спустить якоря! Спустить якоря… – пронеслось над шумом прибоя. – Свободная вахта, выставить часовых! Обед готовить! Обед…

Зазвенели якорные цепи, на ремнях в воду спустили шлюпки, побросали туда котлы и кухонную утварь. Скинув одежду, бородатые загорелые гребцы попрыгали в мутный прибой, подхватили канаты, уперлись пятками в илистое дно…

Шесть кнорров, принадлежащих торговому фелагу «Белого быка», застыли у безымянного мыса, на самом краю земли саксов. Позади остались деревни неприветливой литвы, рыбацкие городища чуди и вендов, возле которых причаливать было тоже небезопасно. Впереди, на западе, шумели леса кейсара Отто, но в его окраинных маркграфствах хозяйничали все кому не лень. Поэтому Свейн, прежде чем сойти на берег, трижды глубоко втянул в себя воздух, угадывая дым вражеских костров.

На далеких хмурых холмах гостили тучи. Вдоль занесенного водорослями пляжа виднелись следы пепелищ. Расцветал месяц жатвы, южные воды Бельта вовсю отдавали накопленное тепло, косяки жирной сельди искрили на глубине. Пока раскладывали сухое дерево под котлами, Свейн Волчья Пасть стоял на корме и хмуро вглядывался в туман. Совершив немало ратных подвигов во славу Тора, молодой херсир уже третий год как занимался мирной торговлей. И на сей раз, благодаря богам, караван возвращался с большой выгодой. В Хазарском море оптом продали рабынь, моржовый бивень и куницу, взяли легкий, но немыслимо дорогой китайский шелк, а еще ковры из Хорезма и приправы для мяса в плотно забитых пробками горшках.

Херсир был доволен. Вонючие горшочки с написанными на них странными названиями – корица, куркума, мускат – такие маленькие, но принесут сотню марок серебра!

– Сегодня последний раз обедаем на суше, – Свейн кивком разрешил разводить костры. – При попутном ветре утром достигнем Рюгена и возьмем севернее, курсом на устье Шлая.

– Ты хочешь продать ковры в Хедебю? – спросил кормчий Ульме Лишний Зуб. Втайне он надеялся, что хозяин изменит планы, и им не придется тащиться против течения по реке Шлай до главной торговой крепости данов. Кормчий мечтал поскорее оказаться в Свеаланде, в родной усадьбе на озере Ветерн. Однако вслух никто не рискнул бы спорить с хозяином, снискавшим славу лучшего бойца Бирки.

– Мы сбросим в Хедебю тяжести, – хитро подмигнул Свейн. – А самое дорогое, усладу женщин, я отвезу на север, в норвежские фюльки. Э‑ге‑ге, смотри‑ка!..

Гораздо мористее, в три румба к ветру, скользил длинный желтый корабль с оленьей головой на мачте. Помимо привычного квадратного паруса, на носу трепетал косой стаксель, разрисованный незнакомыми рунами.

– Похоже, эсты! – Лишний Зуб сплюнул за борт. Свейн на всякий случай натянул свой знаменитый шлем, принесший его хозяину столь горделивое прозвище. Поверх железного острия, перенятого местными модниками от киевских рубак, на шлем была насажена голова крупного волка с распахнутой пастью, а в глаза зверя искусный мастер вставил куски «солнечного камня».

– Ага, гляди, эти трусы удирают, – захохотали торговцы, сами вчерашние викинги. – Они никогда не нападают без преимущества хотя бы втрое! Ну что, Свейн, ты попотчуешь нас своей золотой оленихой?

С этой оленихой получилась смешная история. На самом деле золотыми у хромоножки были только рога. Волчья Пасть прикупил пугливую большеглазую матку у словенов на обратном пути, когда суда уже протащили по поволоке между Днепром и Ловатью. Какие‑то дремучие мужики собирались резать хромоножку потому, что она свернула копыто, а тащить ее до жертвенного дуба им было лень. А кто‑то еще посмеялся, выкрасил рожки под золото. Свейн купил олениху за смешную цену – снял с шейной гривны пять серебряных монеток с профилем византийского кесаря. Слуги затолкали робкую олениху под палубу драккара, вместе с гогочущими гусями и кроликами.

– Вот уж точно! Полакомимся свежим мясом! – Свейн набрал в грудь побольше воздуха, чтобы отдать команду своим людям, но так и застыл с открытым ртом. – Это еще что? – спросил он.

– Что там? Что такое? – Руки дружинников привычно потянулись к оружию. Они хоть и возвращались с мирного промысла, но в любой миг были готовы вступить в бой.

– Да вон там, – глава купеческого фелага уверенно ткнул пальцем в пенную круговерть. – Похоже на щит… Клянусь веслом Ньерда, там ребенок! Эй, вы, а ну, не трогайте олениху! Лодку туда, живо! Хочу посмотреть!

– Добрый ли это знак? – спрашивали матросы у старого Бьерна, который слыл в экипаже удачливым предсказателем. Но седой Бьерн только хмурился и чесал в бороде.

– Глядите, он так ухватился за щит, что пальцы не разжать, – Свейн с изумлением обнаружил, что ребенок жив, хотя горькая вода порой захлестывала его с головой. На крошечном посиневшем тельце кровоточили следы от птичьих клювов. Двое гребцов поднялись в лодке, через планшир передали находку вождю:

– Хозяин, его уже жрали чайки.

– Это мальчишка, на нем обрывки тряпок!

– Ему не больше года, самое время сосать мамку, а он даже не пищит!

– Свейн, зачем он тебе? – тихо спросил старый Бьерн, когда малыша вместе со щитом подняли на палубу. – Раз его швырнули в море, значит, он был лишним ртом. К тому же это не свей, он не из финнов и точно не из норвежцев. Смотри, кожа темная и волосы темные! А глаза, как у настоящего волчонка!

– Но он не похож: и на венда…

– Действительно, почему он не орет? – вслух задумался херсир. – Тебе не кажется, Бьерн, что это удивительное знамение? Вдруг это сам Один подает мне добрый знак, посылая этого голыша? Ведь он должен был давно утонуть…

– Отец Павших часто посылает знаки своим верным воинам, – важно кивнул Бьерн.

– Похоже, его тащило волнами пару дней, – предположил один из матросов. – Он совсем ослаб, но не разжал рук, вот так чудо!

– У него всего четыре зуба, – авторитетно заявил кормчий «Белого быка». – Хозяин, если ты хочешь вырастить из него хорошего раба, ему надо найти кормящую женщину. Или он скоро сдохнет, он весь почернел…

– Эй, Свейн, посмотри, что у него на темечке!

– Клянусь морским дьяволом, похоже на волчью лапу, – крякнул старый Бьерн. – Волосенки не растут на самой макушке!

– Глядите, у него на шее коготь…

– Чей это коготь? Уж точно не волк и не медведь…

– Чародей? Посланец бездны?..

– Там что‑то написано. Эй, Ульме, ты один умеешь читать.

– Я не понимаю, это не руны, – смутился Лишний Зуб. – А коготь… Сдается мне, когда‑то я видел похожий на шее одного трелли, он был из Смоленска. Говорят, что в Гардаре раньше водились такие твари. Наполовину птицы, наполовину зеленые ящеры. Словены называли их горынами… кажется, их давно перебили.

Свейн задумчиво разглядывал кожаный шнурок с когтем, дважды обернувший тощую шейку ребенка. Стоило протянуть мальчику палец, как тот крепко схватил его и потащил в рот.

– Бьерн, когда я держался за юбку матери, к нам на ферму приезжала вельва из страны саамов… Я даже помню, как ее звали, – Пиркке, вот как ее звали. Она нагадала моей сестре Хильде, что сына ей принесет брат. То есть я.

– Ну и что с того?

– Ничего. Смешно. У Хильды уже трое, и все девки. Но старуха вельва тогда крепко выпила и еще кое‑что нагадала. Она сказала, что сына выкормит олениха.

– Тысяча морских дьяволов… – пробурчал старый Бьерн, пугливо отодвигаясь от дрожащего ребенка. – Так вот зачем ты купил олениху?

– Олениху я купил, чтобы ты набил свое глупое брюхо, – разозлился хозяин фелага. – Откуда я мог знать, что у нее есть молоко? Эй, парни, тащите ее сюда, может, удастся еще раз подоить?

Молоко у хромоножки осталось. К общему разочарованию, Волчья Пасть запретил резать олениху, пришлось зажарить гусей. Сам херсир сидел на корме, мочил в молоке тряпку и давал сосать ребенку. Как покормить его иначе, никто не придумал. Малыша завернули в безрукавку из овечьей шерсти. Матросы и купцы с других кнорров быстро прослышали о найденыше. Многие приходили к костру в надежде поглазеть на проплешину в форме волчьего следа, на диковинный коготь, но никто не сумел прочесть непонятные письмена.

В тот месяц Жатвы самому Свейну шел двадцать пятый год, а сестра его Хильда родилась на два года раньше. Глядя в пугающе темные, неподвижные глаза ребенка, купец впервые задумался о том, что пора самому посвататься к красивой богатой девушке. У него имелся надел шириной в день пути и крепкий дом по соседству с фермой Олава Северянина, мужа Хильды. Не до старости же ходить по морям…

– Затушить костры, все на борт, по местам! – вскричал Свейн, когда матросы обсосали последние гусиные косточки. Херсиру все меньше нравился цвет воды у горизонта. С запада, куда им предстояло держать путь, рваными клочьями наползал туман. И вместо длинной пологой волны на море заплясали пенные буруны.

– Гей, сниматься с якоря! Смена гребцов! – отозвались старшие фелаги на других кораблях. – Парус по ветру…

Но далеко отплыть им не удалось. Надежды Свейна Волчья Пасть засветло проскочить полосу туманов разбились об острый нос вражеской ладьи.

– Эсты… – выдохнул кто‑то на первой банке гребцов. Сквозь сонную морось на мгновение показались три желтые точки. И тут же пропали.

– Их много? Уж точно трусы… Спрятались, как трусы, ждали, пока мы отойдем.

– Они как стая стервятников! В море не выходят, трутся подле берега!

– Эй, парень, живо наверх! – Кормчий подзатыльником отправил на мачту юного дренга.

Тот в мгновение ока взлетел по гладкому сосновому стволу и дважды свистнул. В ответ на его свист совсем близко свистнула вражеская стрела и упала далеко за кормой. Впередсмотрящий под дружный смех товарищей кубарем скатился на палубу.

– Ну что там? Сколько их? – Раздувая ноздри, херсир напряженно вглядывался в мутный горизонт. Откуда ни возьмись, налетел ветер, погнал высокую волну. Дружинники изо всех сил налегали на весла, стараясь быстрее вывести груженый кнорр на глубину.

– Пять больших кораблей, хозяин. Похожих на нашего «Белого быка», хозяин. Они разделились и сейчас пытаются нас окружить. Два корабля на веслах уходят к югу, но они вернутся…

– Они уже возвращаются, – перебил Ульме Лишний Зуб. – Они отошли, чтобы ударить в тыл.

– Это все найденыш, мальчишка… – зашептались бывшие викинги.

– Живо, свободная смена – к оружию! Спустить парус! Кормчий, держим прежний курс! – рыкнул херсир. – Хаук, бегом на корму, передай остальным, чтобы строились в линию! Ульме, сколько у них людей, как думаешь?

– Отсюда я пока не вижу, – возвращаясь к румпелю, ответил Ульме. – Я вижу только желтые точки. Но они наверняка нападут на нас.

– Уж в этом я не сомневаюсь… – зло сплюнул херсир. – Гей, Хаук, спроси у наших, сколько у них треллей на борту? Магнус, слышишь меня? Передать всем – свободной смене поднять щиты! Всем раздать копья! Они хотят прижать нас к берегу, но мы не вернемся!

Гребцы ударили веслами с удвоенной силой. Вдоль бортов взметнулись пенные фонтаны. Маленький Хаук на корме махал руками, сжимая два цветных лоскута ткани. Форинги на других кноррах легко читали этот незамысловатый язык. Повинуясь железной воле херсира, слаженный военный механизм пришел в движение. Были отодвинуты палубные доски, из трюма немедленно извлекли два сундука с запасными мечами, стрелами и объемистую вязанку копий. Торговые корабли выстроились в одну линию, точно настоящие боевые драккары. Впрочем, два узконосых скоростных корабля у Свейна имелись, но их явно недоставало, чтобы отразить серьезную атаку.

Гребцы теперь сидели по двое, свободные сменщики выстроились у планшира, прикрывая товарищей длинными щитами. «Белый бык» наращивал скорость, другие еле поспевали за ним.

– Хаук, передай на «Цаплю» – готовить веревки! Большому Аки – всех свободных людей на правый борт. Делаем как обычно. Зажмем их между бортами…

– Хочешь связать носы? – уточнил старый Бьерн. – Тогда мы лишимся маневра!

– Если не свяжем – лишимся кораблей по одному! – прокричал в ответ херсир.

Форинги на соседних кораблях выкрикивали команды. На носу каждого кнорра изготовились лучники и лучшие копьеметатели. Щиты полностью прикрыли весельные порты. Беспалый Грим на «Цапле» размеренно лупил дубинкой в кожаное брюхо барабана.

– Они уже близко!

– Следи за небом!

– Это все мальчишка… – снова прошипел кто‑то. – Недобрый знак, нельзя было его подбирать!

Свейн оглянулся на своих, но увидел только напряженные плечи и опущенные вниз лохматые головы.

– Вон они, сзади! Ага, не успели!

На секунду Свейну показалось, будто на фоне серых туч промелькнуло более темное облако.

– Щиты вверх! – прокричал он.

Первая порция стрел обрушилась на палубу «Белого быка». Одного убило, двоих ранило, остальные стрелы горохом замолотили по щитам, прорвали ткань шатра, застряли в свернутом парусе. Два боевых корабля, стремившиеся незаметно напасть сзади, не успевали прижать флотилию шведов к берегу. Свейн теперь хорошо различал, как в бессильной ярости эсты трясут копьями. Зато впереди показались те, кто ждал в засаде. Они даже не торопились. Три узконосых корабля расходились веером.

– На палубе самого большого – человек сорок, – доложил сигнальщик.

– Кажется, нам пора? – тихо спросил Бьерн.

– Кормчий, право руля! – заорал херсир. – Левый борт, табань! Правый борт, разворот! Хаук, передай всем! Берем этих дурней!

В нем разгоралась слепая ярость. Ах, как любил Свейн Волчья Пасть эти минуты перед боем! Когда кровь уже кипит в венах, руки до боли сжимают секиру, но драться еще рано. Еще рано пускать в ход железо, еще можно побороться хитрость на хитрость! Он обманул их, он сумел провести этих жадных глупцов!

– Щиты сомкнуть!

С длинных желтых кораблей взлетела вторая порция стрел, но ни одна не достигла цели.

– Хорошие наконечники! – одобрительно крякнул кормчий, выдергивая из румпеля сразу три стрелы. – Мне пригодятся!

Эсты слишком поздно поняли свою ошибку. Они надеялись стать загонщиками и гнать дичь на более сильного охотника, но сами очутились в западне.

Маленькая торговая флотилия дружно развернулась и устремилась навстречу врагу.

Свейн уже видел растерянную красную физиономию здоровяка, оседлавшего деревянную морду оленя на форштевне корабля. Прямо на него неслись шесть крепких кнорров и два драккара, и на носу каждого, потрясая копьями, толпились не трусливые торговцы, а отчаянные викинги!

– Эй, вы! – закричал верзила на оленьей голове. – Собираетесь драться? Я всех вас пущу ко дну! Эй, лучше гребите к берегу! Мы возьмем свою долю, а вас отпустим!

– Ты неплохо выучил наш язык! – в ответ проорал Ульме. – Наверное, сидел в Бирке на цепи в навозной яме? Я помогу тебе туда вернуться, герой!

Дружинники грохнули. Кормчий умел развеселить экипаж: даже в самую трудную минуту.

– Сейчас ты получишь свою долю! – пообещал Свейн, протягивая руку назад. Раб моментально вложил ему в руку копье.

– Свейн, они догоняют нас сзади! – прокричал с «Цапли» Аки Большой. – Мне развернуться к ним навстречу?

– Нет, идем все вместе!

Барабан неутомимо отсчитывал удары весел. «Бык», «Цапля», «Серебряный змей» шли борт к борту, направляемые умелыми кормчими. Между кноррами едва оставалось место для работы гребцов. Свейн в последний раз обернулся назад. Его шатер устоял, хотя в распорках и коже застряло не меньше дюжины стрел.

Мальчишка тоже был цел. Никто его не посмел кинуть за борт. Свейн видел, как тот шевелит ручонками в глубине шатра, возле сундука с солнечным компасом. Над левым бортом взлетала стена соленых брызг, под палубой испуганно гоготали гуси и голосила олениха. Вражеские стрелки, в шкурах, подпоясанные мечами, столпились у борта, натянули луки. Их судно вблизи оказалось раза в полтора длиннее «Белого быка».

– Вот тебе твоя доля! – херсир сделал короткий, в три шага, разбег. Его копье молнией пронеслось над волнами, воткнулось главарю эстов в горло и вышло сзади.

Бой начался.