Холод собачий

14.02.2011

Во всей Европе, включая Россию, жуткий холод. Аномальные морозы привели к гибели 500 человек. В России замерзли более 60.

Старожилы не припомнят

Вот и лето прошло,

Словно и не бывало.

На пригреве тепло.

Только этого мало.

А.А. Тарковский «Вот и лето прошло…»

Было время – жара,

Но жара миновала.

Минус тридцать с утра,

Только этого мало.

Холод давит плитой –

И ночной, и рассветный.

Вся страна под пятой,

Но не чьей‑то конкретной.

Бесполезно бежать

На Болотную, скажем:

Нашу Родину‑мать

Мы не сделаем пляжем.

Бесполезно пенять

На уловки бесчестных,

Бесполезно менять

Петербургских на местных,

И надеяться, что ль,

Что кого‑нибудь снимут…

Наша главная боль

Называется климат.

Он везде и во всем,

Как в Совдепии молот.

Мы с собою несем

Этот внутренний холод.

От юнцов до старух

Все мы льдинами сжаты,

А посетуешь вслух –

Сразу визг: «Уезжайте!»

Это главный ответ

Нашим внутренним смутам.

Места жалобе нет

В этом холоде лютом.

Неуместны слова,

Как в Антарктике птица.

Состояния два –

Проклинать и гордиться.

Просыпаешься в пять,

Продираешь хлебало,

Скажешь: ерш твою мать!

Только этого мало.

Что помочь бы могло?

То, что прежде спасало:

Хоть какое тепло –

Только этого мало.

Все друг другу твердят

Непотребное слово,

Все с испугом глядят

На любого живого.

Всех сковала зима –

Ни просвета, ни Бога.

Но зато уж дерьма!..

Вот уж этого много.

Тертая дюжина

15.02.2012

«Это скорее моральное давление, такая черная метка».

Главный редактор «Эха Москвы» Алексей Венедиктов в интервью газете «Коммерсантъ»

Мы на горе всем буржуям

Мировой пожар раздуем,

Мировой пожар в крови –

Господи, благослови!

А.А. Блок «Двенадцать»

Петербург. Начало века.

Ветер.

Снег.

Фонарь.

Аптека.

За окном товарищ Блок.

Он сидит и пишет в блог:

– В мире нечему меняться –

Ни начала, ни конца.

Предо мной идут двенадцать –

За плечами ружьеца.

Лысоваты, безбороды,

Жир на брюхе, оцени!

Это путинские годы –

Были тучными они.

Хороши, скажу без лести,

В длинных кожаных пальто.

Хоть идут они на месте,

Но стабильность же зато!

Вот так Вовка – он речист,

Вот так Вовка – он чекист!

Рашку‑дуру охмуряет,

Заговаривает!

Рашка думает – потеха!

Запад думает – да ну…

Трах‑тах‑тах! И только «Эхо»

Будит изредка страну.

Вот идут они, двенадцать,

Гордо выпятивши грудь.

Чтоб без дела не слоняться

Каждый отнял что‑нибудь.

Первый отнял НТВ –

Легче стало голове!

После был шестой канал,

Но и он не проканал.

Третий год – парнишка тертый:

Был «Норд‑Ост», а стал отстой.

Отнял выборы четвертый

И политику – шестой.

Стало резко не до смеха.

Все заткнулись, как на грех.

Трах‑тах‑тах! И только «Эхо»…

«Эхо» плакало за всех.

Ночь.

Пурга.

Фонарь.

Аптека.

У восьмого, мать честна,

В Штатах сдохла ипотека

И стабильность унесла.

На девятый и десятый,

Ставши временным главой,

Править стал какой‑то мятый,

Неактивный, неживой.

Без особого успеха

В либерала он играл…

Бла‑бла‑бла! И только эхо

Повторяло: «Либерал».

И опять идут двенадцать.

Главный враг разоблачен:

Стало «Эхо» обвиняться

В чем попало и ни в чем.

И двенадцатая веха

Оказалась круче всех:

Трах‑тах‑тах! Прижали «Эхо».

Трах‑тах‑тах – и только эх…

Так идут державным шагом

В черной коже и шерсти

И, боюсь, считают благом

Пару раз еще прийти.

Мы на радость всем буржуям

Шефа в попу расцелуем,

Зацелуем до крови –

Господи, благослови!

Кто там ходит за бураном

В белом венчике из роз,

В сапогах, в бушлате рваном?

Это точно не Христос.