Излингтон

Домой Лора добралась только в пять часов. Ветерок улегся, и улочка Эбигейл‑креснт дремала в золотистых лучах послеполуденного солнца. Здесь было почти безлюдно – редкий случай. Ее соседи скорее всего сидели в своих крошечных садиках или гуляли с детьми в близлежащих парках по зеленой траве под сенью тенистых деревьев. Лишь одна старушка катила по тротуару продуктовую тележку, ведя на поводке древнего пса‑полукровку. А пока Лора припарковывалась у своего дома, даже они исчезли – юркнули, как кролики в свою норку, в свою квартирку в полуподвальном этаже какого‑то дома.

Она взяла пакеты с покупками, сделанными за день, свою сумочку и собачку, вылезла из машины, пересекла тротуар и по лестнице поднялась к входной двери своего дома. Ей приходилось напоминать себе, что это ее дом, каждый раз, когда она доставала ключ и поворачивала его в замке. Дом, в котором она жила вот уже девять месяцев, по‑прежнему был ей мало знаком. Это был дом Алека, а прежде еще и дом Эрики, и Лора всегда переступала его порог робко, не в силах отделаться от ощущения, что она незаконно вторгается в чужие владения.

Ее окутала теплая тишина, плотная, как густой туман. Снизу, с территории миссис Эбни, не доносилось ни звука. Возможно, старушка вышла куда‑то или все еще отдыхала. Постепенно она стала слышать гудение холодильника на кухне, потом тиканье часов. Вчера Лора купила розы и поставила их в вазу. Сегодня их насыщенный сладковатый аромат разносился из гостиной по всей квартире.

Я пришла домой. Это – мой дом.

Дом был небольшой. Подвал миссис Эбни, над ним – три этажа. На каждом – по две комнаты, обе не очень большие. Здесь – тесный холл и лестница; с одной стороны – гостиная, с другой – кухня, служившая также столовой. Выше – хозяйская спальня, ванная и гардеробная Алека, она же кабинет. Еще выше – чердак со слуховыми окнами и покатым потолком. Условно гостевая комната, обычно заставленная чемоданами и лишней мебелью, и детская, которая некогда принадлежала Габриэле. Вот и всё.

Лора поставила Люси на пол и прошла на кухню, чтобы распаковать продукты, купленные на ужин. Здесь были шкафы из сосны, бело‑голубой фарфор, выскобленный стол, стулья со спинкой в виде колеса. Стеклянные окна‑двери открывались на дощатую, из тиковой древесины, площадку, с которой деревянная лестница спускалась в маленький мощеный садик, где цвела черемуха и стояло несколько кадок с геранью. На самой дощатой площадке стояли парочка садовых стульев и небольшой железный столик. Позже, когда Алек придет домой, они, пока будут жариться на гриле отбивные, сядут здесь в сумерках и, потягивая напитки, наслаждаясь вечерней прохладой, станут наблюдать закат солнца.

Может быть, тогда она и скажет ему о том, что не поедет с ним в Шотландию. При этой мысли у Лоры сжалось сердце. Не оттого, что она боялась мужа, – ей не хотелось его расстраивать, портить ему отдых. Кухонные часы показывали десять минут шестого. Алека она ждала не раньше чем через час. Лора поднялась наверх, разделась, накинула на себя легкий халатик и легла на огромную двуспальную кровать, на свою половину. Полчаса, пообещала она себе. Потом она примет душ и переоденется. Полчаса. Но едва ее голова коснулась подушки, она, словно человек, провалившийся в колодец, погрузилась в сон.

Ей снилась больница: длинные коридоры, белый кафель, она сама в полубессознательном состоянии, гул в ушах, лица в белых масках. Не волнуйтесь, говорят ей. Беспокоиться не о чем. Затрезвонил звонок. Может, пожар? Она привязана. Не волнуйтесь. Трель не умолкает.

Она открыла глаза, уставилась в потолок. Сердце гулко стучало от ужаса, пережитого во сне. Машинально она подняла к лицу запястье, глянула на часы. Половина шестого. Снова звонок.

Чтобы был сквозняк, дверь в спальню она оставила открытой, и теперь услышала, как миссис Эбни тяжело, останавливаясь на каждой ступеньке, поднимается из своего подвала. Лора лежала неподвижно. Прислушивалась. Вот щелкнул замок, отворилась дверь.

– A‑а, миссис Боулдерстоун, это вы!

Дафна. Дафна? Что Дафна делает здесь в половине шестого вечера? Что вообще ей нужно? Может, с надеждой подумала Лора, миссис Эбни решит, что хозяйки нет дома, и отправит гостью восвояси.

– Целый час звоню, – донесся до нее пронзительный голос Дафны. – Я была уверена, что дома кто‑то есть, ведь машина миссис Хаверсток на месте.

– Да, я тоже ее заметила, когда вы позвонили в дверь. Может, она у себя в комнате. – (Надежда умерла.) – Пойду посмотрю, а вы входите.

– Надеюсь, я не разбудила вас, миссис Эбни.

– Нет. Я жарила рыбные котлеты на ужин.

Миссис Эбни снова стала подниматься по лестнице. Лора резко села в постели, откинула легкое покрывало, свесила ноги с кровати. Сонная, ошеломленная, она увидела, как миссис Эбни появилась в открытых дверях и стуком предупредила о своем приходе.

– Так вы не спите. – Миссис Эбни, старушка с кучерявыми седыми волосами, была в домашних тапочках и плотных утягивающих чулках, которые не скрывали вздувшихся варикозных вен на ногах. – Разве не слышали звонок?

– Я спала. Простите, что вам пришлось открыть дверь.

– Звонок так долго не умолкал. Я думала, вас нет дома.

– Простите, – повторила Лора.

– Это миссис Боулдерстоун.

Дафна, стоя внизу, слушала их разговор.

– Лор а, это я! Не вставай, я поднимусь.

– Не надо… – Она не хотела, чтобы Дафна входила в ее спальню. – Я сейчас.

Но ее протест не возымел действия. В следующую минуту Дафна уже была в спальне.

– Боже, прости. Мне и в голову не могло прийти, что ты можешь быть в постели в такой час. Бедняжка миссис Эбни. Спасибо, что пришли мне на помощь. Теперь можете возвращаться к своим рыбным котлетам. Мы волновались за тебя, Лора. Думали, ты пропала.

– Она не слышала звонка, – зачем‑то объяснила миссис Эбни. – Что ж, если я больше не нужна…

Старушка оставила их и в домашних тапочках тяжело зашлепала вниз по скрипучей лестнице.

Дафна скорчила ей вслед смешную рожицу.

– Я звонила тебе, но к телефону никто не подошел. Ты куда‑то ездила?

– Да, к Филлис. Мы с ней пили чай в Хампстеде.

Дафна бросила сумочку и очки на кровать, подошла к туалетному столику и посмотрелась в зеркало Лоры.

– А я была в парикмахерской. Под сушкой голова чуть не закипела.

– Красивая прическа.

О том, что Дафна пришла прямо из салона красоты, свидетельствовали не только ее аккуратно уложенные серебристые волосы, но и насыщенный запах лака, исходивший от нее. В тонких холщовых брюках и бледно‑розовой шелковой блузке она выглядела потрясающе изысканно, с чувством безысходности отметила про себя Лора. Дафна до сих пор была изящна, как девочка; ее тело, как всегда, покрывал густой загар, на лице – безупречный макияж, сама она вся благоухала и покоряла элегантностью.

– Кто делал?

– Парень по имени Энтони. Малый со странностями, но стрижет хорошо.

Довольная своим видом, Дафна отвернулась от зеркала и рухнула в небольшое кресло с обивкой из розового бархата, что стояло возле окна.

– Устала как собака, – заявила она.

– Чем же ты занималась целый день?

– Так. Ходила по магазинам… Купила божественные бриджи в «Хэрродсе». Подумала, для Гленшандры они будут в самый раз. Они в машине остались, а то бы показала. Потом роскошно пообедала в «Меридиане». Потом пришлось ехать аж на Юстон.[20]Нужно было забрать посылку для Тома. Это новая снасть для ловли лосося. Специально для него сделали в Инвернессе[21]и прислали с поездом. Ну и, поскольку я ехала в эту сторону, подумала, что надо заскочить к тебе и окончательно утрясти наши планы в связи с поездкой на север. Видишь, сколько всего переделала?

Дафна полулежала в кресле, вытянув ноги. Взгляд ее больших удивительно синих глаз скользил по комнате.

– Ты здесь кое‑что поменяла, да? Это ведь новая кровать?

Тактом и деликатностью Дафна не отличалась, и Лора, сама от природы очень чуткая, привыкнуть к этому никак не могла.

– Да. Новая. Алек купил, когда мы поженились.

– И шторы тоже новые. Очень симпатичный ситчик.

Лора сообразила, что Дафна, должно быть, прежде тысячи раз была в этой комнате, болтала с Эрикой так же, как сейчас болтает с ней. Она представила, как они примеряют новые наряды, делятся секретами, обсуждают вечеринки, строят планы. Тонкий халатик на Лоре измялся, пропитался потом. Больше всего на свете ей хотелось принять душ. Хотелось, чтобы Дафна ушла и оставила ее в покое.

Как порой бывало в минуты отчаяния, ее неожиданно посетила блестящая идея.

– Не желаешь чего‑нибудь выпить?

– С превеликим удовольствием, – быстро ответила Дафна.

– Ты ведь знаешь, где Алек держит напитки… В буфете на кухне. Там джин и тоник. Лимон в холодильнике… И лед. Иди вниз, налей себе сама, а я через минуту спущусь. Надо одеться. Не могу же я торчать здесь до ночи, да и Алек скоро приедет.

Идея Лоры Дафне пришлась по душе, она заметно оживилась, без лишних уговоров встала, подхватила сумочку, солнцезащитные очки и пошла вниз. Наконец Лора услышала, как открылись дверцы буфета, услышала звон бокалов. Только убедившись, что Дафна не возникнет снова, как черт из табакерки, в ее спальне, она встала с кровати.

Через пятнадцать минут, освежившись под душем и одевшись, Лора спустилась вниз. Дафна с зажженной сигаретой в руке сидела на диване; рядом на столике стоял ее бокал. Гостиная была наполнена солнечным светом и ароматом роз. Дафна нашла где‑то новый номер «Харперз энд Куин»[22]и теперь листала глянцевые страницы, но, когда Лора вошла, отложила журнал в сторону и сказала:

– А в этой комнате ты вообще ничего не поменяла, да? Только кое‑какие мелочи.

– Не было смысла. Здесь и так хорошо.

– Тебе нравится здесь жить? По‑моему, Излингтон это все равно что окраина. Быстро никуда не доберешься.

– Зато до Сити недалеко.

– Вот и Алек то же самое всегда говорит. Упрямый осел. Потому Эрика и заставила его купить «Глубокий ручей».

Лора от такой наглости опешила, даже не нашлась, что сказать в ответ. Никогда прежде Дафна не делала столь провокационно прямолинейных замечаний относительно прошлого. Почему теперь? Может, потому что рядом нет Тома, который сдерживает «откровенные» порывы ее души. Сейчас они с Лорой одни и Дафна, вероятно, считает, что нет нужды деликатничать и изъясняться экивоками. У Лоры сжалось сердце, она чувствовала себя загнанной в угол.

Дафна улыбнулась.

– Мы никогда не говорим об Эрике, верно? Все на цыпочках обходим эту тему, будто это табу. Но, в конце концов, что было, то было. Все в прошлом. Давно быльем поросло.

– Да, пожалуй.

Дафна прищурилась. Закурила еще одну сигарету, потом сказала:

– Должно быть, странно быть второй женой. Я часто думаю, как для тебя, наверно, все это необычно. Совершенно новые впечатления. С другой стороны, не ты первая, не ты последняя. Классическая ситуация.

– В каком смысле?

– Ну, вспомни хотя бы Джейн Эйр или вторую миссис де Уинтер в «Ребекке».

– Только Алек не двоеженец и не убийца.

Дафна недоуменно посмотрела на нее. Возможно, она была не столь начитанной, какой представлялась. Лора хотела ей объяснить, но передумала. Она заметила, что бокал гостьи пуст.

– Еще джина с тоником?

– С превеликим удовольствием. – Наверно, это был ее коронный ответ на предложение выпить. Дафна протянула свой бокал. – Или ты предлагаешь мне самой позаботиться о себе?

– Нет, я налью.

Лора прошла на кухню, смешала для Дафны напиток, бросила в бокал лед. Дафна обедала в ресторане, размышляла Лора. Наверняка, с одним из своих таинственных воздыхателей. И наверняка пила там мартини и вино. Может, она чуть пьяна? Чем еще объяснить ее неожиданный приступ откровенности? Лора глянула на часы. Хоть бы Алек скорей пришел домой и избавил ее от бестактной болтовни незваной гостьи. Она вернулась с бокалом в гостиную.

– О, чудесно. – Дафна взяла у нее свой бокал. – А ты сама что?

– Нет, я не хочу.

– Что ж, будем здоровы! – Она выпила и отставила бокал. – Я вот все думала… Знаешь, почти шесть лет прошло, как Эрика уехала в Америку. А кажется, только вчера. Наверно, чем мы старше, тем время для нас летит быстрее… Как‑то так. Даже не верится, что прошло уже шесть лет. – Дафна удобнее устроилась в уголке дивана, подобрав под себя ноги. Прямо картина маслом: женщина, настроившаяся на задушевный разговор. – Она была моей лучшей подругой. Ты это знала?

– Да, пожалуй.

– Мы вместе в школе учились. Всегда были друзьями. Это я познакомила ее с Алеком. Правда, я их не представляла друг другу, потому что она была в Гонконге. Но это я свела их. Когда они поженились, я была ужасно рада, хотя и немного ревновала, ведь Алек был одним из моих первых парней. Я знала его еще до того, как познакомилась с Томом. Глупо, конечно, ревновать, но, знаешь, как говорят, первая любовь – самая сильная.

– Сильнее только последняя любовь.

В лице Дафны отразились удивление и обида, будто ее кто‑то укусил.

– Я не хотела тебя уязвить, честно. Просто сделала маленькое признание. В конце концов, он ведь очень привлекательный мужчина.

– Наверно, ты очень скучаешь по Эрике, – в отчаянии произнесла Лора.

– Ужасно. Поначалу никак не могла поверить, что она уехала навсегда. Но потом развод, Алек продал «Глубокий ручей» и я поняла, что как раньше уже не будет. Будто наступил конец эпохи. Так странно было, что на выходные не надо ехать в «Глубокий ручей». И за Алека мы беспокоились, все время один да один. Но он опять с братом начал общаться и взял за обыкновение в пятницу вечером уезжать в Девон. Полагаю, он возил тебя туда?

– В Чагуэлл? Да, мы были там на Пасху. Но обычно мы остаемся здесь.

И Лора обожала такие выходные. Только они вдвоем и Люси, дверь закрыта, окна распахнуты, и весь дом в их распоряжении.

– Тебе они нравятся? Брайан Хаверсток и его жена. Эрика терпеть не могла туда ездить. Говорила, там вся мебель в собачьей шерсти, дети орут без умолку.

– Ну, когда такая большая семья, беспорядок и шум неизбежны. Зато весело.

– Эрика не выносит недисциплинированных детей. Габриэла была такая лапочка. – Дафна затушила сигарету. – Алек общается с Габриэлой?

Час от часу не легче. Вот настырная.

– Да, конечно, – солгала Лора с восхитительным спокойствием в голосе, чему сама немало удивилась.

– Наверно, она уж совсем американкой стала. Молодым в Америке раздолье. Очевидно, поэтому она ни разу не приехала сюда, чтобы повидать отца. А Алек все надеется. Каждый год начинает суетиться, надеясь, что она поедет с нами в Гленшандру, заказывает для нее номер в отеле, готовится. Но она так ни разу и не приехала. Кстати о Гленшандре, – продолжала Дафна все тем же голосом, – я ведь затем и заскочила к тебе, а не для того, чтобы поговорить о своем прошлом. Гленшандра. Надеюсь, ты как следует подготовилась для поездки на холодный север? Бери побольше теплых вещей, на реке бывает чертовски холодно, даже в июле. Один год дождь лил не переставая, мы чуть не околели. Да, и тебе понадобится что‑нибудь нарядное на вечер, если нас вдруг пригласят на ужин. Мужья о таких вещах и не подумают предупредить, а там ни одного магазина на сотню миль окрест, не пойдешь и не купишь.

Дафна умолкла, ожидая реакции Лоры, но та не знала, что ответить. Дафна продолжала:

– Алек сказал, ты никогда не рыбачила, но ты ведь попробуешь, да? А то умрешь со скуки – одна, в отеле. Я смотрю, ты не в особом восторге. Ты ведь хочешь поехать, да?

– Э… Да… Но…

– Что‑то случилось?

«Рано или поздно Эрика узнает, – подумала Лора. – Все узнают».

– Я… Наверно, я не смогу поехать.

– Ты не поедешь?

– Мне придется лечь в больницу. Это ерунда, небольшая операция, но доктор говорит, после мне нужен покой. Говорит, мне нельзя ехать в Шотландию.

– Но когда? Когда ты ложишься в больницу?

– Через пару дней.

– То есть Алек тоже не поедет?! – в ужасе воскликнула Дафна, словно без мужа Лоры отдых в Шотландии обречен на неудачу.

– Поедет. Почему нет?

– То есть… Ты не возражаешь?

– Я хочу, чтобы он поехал. Отдохнул вместе с вами.

– Но ты‑то. Бедняжка. Надо ж такому случиться. А кто будет за тобой ухаживать? Миссис Эбни?

– Возможно, я поживу у Филлис.

– У твоей тети, что живет в Хампстеде?

К дому подъехала машина. Мотор заглох, хлопнула дверца. Лора молилась, чтобы это был Алек.

– Да, я ездила к ней сегодня. – Шаги, ключ в замке повернулся. – А вот и Алек.

Лора пошла навстречу мужу, когда тот открыл дверь. Никогда еще она не радовалась так его приходу.

– Лора…

– Привет, а у нас в гостях Дафна, чудно, правда? – сообщила она Алеку оживленным тоном прежде, чем он успел ее поцеловать.

Одной рукой обнимая жену, в другой все еще держа портфель, Алек замер на месте.

– Дафна? – удивленно произнес он.

– Да, это я! – крикнула из гостиной Дафна. Алек поставил портфель, закрыл входную дверь. – Приятный сюрприз, верно?

Алек прошел в гостиную, Лора следом. Не вынимая рук из карманов, он остановился перед гостьей, улыбнулся ей.

– Ты что здесь делаешь?

Дафна улыбнулась ему в ответ, склонила набок голову, так что ее серьги свалились на одну сторону.

– Да так, болтаю с твоей женой. Пришлось ехать на Юстон за посылкой. Удобная возможность, чтобы заскочить к вам. Я не часто бываю в этих краях.

Алек нагнулся и поцеловал обращенное к нему лицо гостьи.

– Рад тебя видеть.

– Вообще‑то, я приехала поговорить с Лорой о Гленшандре…

Лора за спиной мужа мучительно поморщилась, но Дафна либо не поняла намека, либо была слишком увлечена собственной игрой, стремясь приковать к себе внимание Алека.

– Но она только что сказала мне, что не сможет поехать.

В эту минуту Лора готова была придушить Дафну. Или себя за то, что по глупости доверилась ей.

Алек повернулся и посмотрел на жену. Он хмурился, пребывал в полнейшем недоумении.

– Не сможешь?

– Дафна, Алек еще ничего не знает. Во всяком случае, не знал, пока ты не сказала.

– А ты хотела сообщить сама! Господи, какая же я дура! Проболталась. Том всегда говорит, что у меня слишком большой рот. Я понятия не имела…

– Я же сказала. Я только сегодня была у врача!

– Я не знал, что ты собиралась к врачу, – произнес Алек.

– Я не хотела говорить тебе раньше времени. Пока не буду знать точно. Не хотела, чтобы ты волновался.

К своему ужасу, Лора услышала дрожь в собственном голосе. Алек тоже это услышал, понял, что она расстроена, в смятении, и поспешил прийти ей на помощь.

– Сейчас не обязательно об этом говорить, потом все расскажешь. Когда Дафна уйдет.

– Дорогой, это намек? Ты предлагаешь мне убраться восвояси?

– Ни в коем случае. Пойду налью себе выпить. Ты тоже не откажешься?

– Ну… – Дафна вертела в руках пустой бокал, – если только самую малость. И не очень крепкого, а то мне еще домой ехать. Том убьет меня, если я разобью его машину.

Наконец Дафна уехала. Они смотрели, как ее автомобиль, петляя по дороге, исчезает за поворотом.

– Надеюсь, она не разобьется, – сказал Алек.

Они вернулись в дом, он захлопнул дверь. Лора мгновенно расплакалась.

Алек тотчас же обнял жену.

– Ну все, будет. Успокойся. Что случилось?

– Я не хотела, чтобы ты узнал от нее. Думала, мы сядем, выпьем и я сама тебе скажу… Я не хотела говорить ей, но она все трещала и трещала про Гленшандру, и в конце концов мне ничего не оставалось, как…

– Это все неважно. Главное – чтобы тебе было хорошо… Пойдем.

Обнимая жену за плечи, Алек привел ее в гостиную, усадил на то место, где недавно сидела Дафна, поднял ее ноги на диван. На подушке под головой Лоры еще сохранился запах Дафны. Ей никак не удавалось успокоиться.

– Я все откладывала и откладывала визит к доктору Хикли, боялась услышать, что мне нужна еще одна операция, думала, может, все само собой утрясется. Не утряслось. Только хуже стало.

Слезы струились по ее лицу. Алек сел на край дивана, достал из верхнего кармана чистый льняной носовой платок, дал его жене. Она высморкалась, но ей не полегчало.

– Когда ты ложишься в больницу?

– Через день‑два. Доктор Хикли позвонит…

– Мне очень жаль. Однако это еще не конец света.

– Будет конец света, если на этот раз не поможет. Если это снова повторится… Она говорит, придется удалять матку, а я не хочу. Я так этого боюсь… Мне кажется, я не вынесу… Я хочу ребенка… От тебя…

Лора посмотрела на мужа, но не увидела его лица, потому что глаза застилали слезы. А потом не увидела, потому что он заключил ее в объятия и ей пришлось уткнуться лицом в его теплое уютное плечо.

– Все будет хорошо, – сказал он.

– Вот и Филлис тоже так говорит, но как это можно знать? – Она лила слезы на его синий в светлую полоску костюм. – А я хочу знать наверняка.

– Не все можно знать наверняка.

– Я хочу ребенка… – Я хочу подарить тебе ребенка взамен Габриэлы.

Почему она не может это сказать? Что не так с их браком, если она не в состоянии заставить себя произнести имя Габриэлы? Почему Алек никогда не упоминает про дочь, пишет ей письма в уединении своего офиса и, если получает ответные послания, держит это в тайне от Лоры? А между мужем и женой не должно быть тайн. Никаких тайн и секретов, они должны рассказывать друг другу абсолютно все.

И ведь нельзя сказать, что Габриэла исчезла без следа. Наверху, на чердаке, ее комната с ее мебелью, игрушками, рисунками, ее письменным столом. На комоде в гардеробной Алека – фотография Габриэлы, рисунок в серебряной рамке, что она нарисовала для него. Ну как он не хочет понять, что своим нежеланием говорить о дочери он создает преграду, которую Лора не в силах преодолеть?

Глубоко вздохнув, она отстранилась от него, снова легла на подушку, ненавидя себя за слезы, за свой ужасный несчастный вид. Платок, что дал ей Алек, пропитался ее горем. Лора яростно теребила его вышитый мережкой край.

– Если я не могу подарить тебе ребенка, значит, я не могу дать тебе ничего.

Алек не стал утешать ее банальностями. Но через некоторое время спросил обычным голосом, как ни в чем не бывало:

– Ты уже пила что‑нибудь?

Лора покачала головой.

– Пойду принесу тебе бренди.

Он встал и вышел из комнаты. Она услышала, как он передвигается по кухне. Люси, потревоженная его возней, вылезла из своей корзины. Лора услышала скрежет ее когтей по линолеуму. Люси появилась в гостиной, подбежала к хозяйке и запрыгнула к ней на колени. Лизнула Лору в лицо и, ощутив на языке соль ее слез, лизнула еще раз. Потом свернулась калачиком и снова заснула. Лора высморкалась и убрала с лица непокорную прядь темных волос. Вернулся Алек. Принес виски для себя и маленькую стопку с бренди для жены. Дал ей бренди, пододвинул к дивану низкую банкетку и сел лицом к Лоре. Улыбнулся. Она тоже неуверенно улыбнулась в ответ.

– Теперь лучше?

Лора кивнула.

– Бренди – это лекарство, – сказал он ей.

Она сделала глоток и почувствовала, как бренди обожгло горло и потекло в желудок. Ощущение было приятное, успокаивающее.

– Ну а теперь, – сказал Алек, – поговорим о Гленшандре. Доктор Хикли считает, что тебе нельзя ехать?

– Да.

– И о том, чтобы отложить операцию, не может быть и речи?

Лора качнула головой.

– В таком случае Гленшандра отменяется.

Она сделала глубокий вдох.

– Вот этого я как раз не хочу. Не хочу, чтобы ты не ехал.

– Но я не могу оставить тебя одну.

– Я подумала, мы могли бы нанять сиделку. Миссис Эбни, я знаю, сама не справится, но можно было бы кого‑то взять ей в помощь.

– Лора, я не могу оставить тебя здесь.

– Я знала, что ты это скажешь. Так и знала.

– А что, по‑твоему, я мог еще сказать? Лора, я вполне обойдусь без Гленшандры.

– Как же обойдешься?! Нет. – Она опять заплакала, и теперь уже никак не могла остановить поток слез. – Ты ждал этой поездки целый год, это твой отпуск, ты должен поехать. И остальные…

– Они поймут.

Лора вспомнила выражение ужаса на лице Дафны, ее слова: «То есть Алек тоже не поедет?!».

– Не поймут. Просто подумают, что я и в этом такая же никчемная и занудная, как и во всем остальном, по их мнению.

– Ты к ним несправедлива.

– Я хочу, чтоб ты поехал. Ты должен поехать. Как ты не понимаешь, что это‑то и убивает меня больше всего. Я путаю все твои планы.

– В таком состоянии ты не можешь ложиться на операцию.

– Тогда придумай что‑нибудь. Филлис сказала, ты обязательно что‑нибудь придумаешь.

– Филлис?

– Я сегодня ездила к ней. После доктора Хикли. Спрашивала, нельзя ли пожить у нее после больницы. Подумала, ты поедешь в Гленшандру, если будешь знать, что я с ней. Но она уезжает во Флоренцию. Говорит, что отменит поездку, но я не могу этого допустить.

– Нет, конечно. Пусть едет.

– Я сказала ей, что впервые в жизни жалею, что у меня нет своей семьи. Настоящей семьи, с кучей близких родственников. Прежде я никогда этого так сильно не желала. Будь моя мама жива, я бы поехала к ней и она клала бы мне в постель грелку.

Лора глянула на мужа, думая, что он усмехается над ее пустыми мечтами, но он даже не улыбался.

– У тебя нет семьи, зато у меня есть, – мягко произнес Алек.

Лора поразмыслила над его словами и сказала без всякого энтузиазма в голосе:

– Ты имеешь в виду Чагуэлл?

– Нет. Не Чагуэлл, – рассмеялся он. – Я очень люблю брата, его жену и все их потомство, но Чагуэлл – это дом, где можно гостить, только если у тебя очень крепкое здоровье.

Лора испытала облегчение.

– Слава богу, что это сказал ты, а не я.

– Ты могла бы поехать в Тременхир, – предложил Алек.

– Где это?

– В Корнуолле. На самом краю Корнуолла. Земной рай. Старинный елизаветинский особняк с видом на залив.

– Расписываешь, как агент бюро путешествий. Кто там живет?

– Джеральд и Ева Хаверстоки. Он – мой дядя, она – чудесная женщина.

– Они прислали нам хрустальные фужеры в подарок на свадьбу, – вспомнила Лора.

– Точно.

– И милое письмо.

– Да.

– Он – адмирал в отставке?

– Впервые женился в шестьдесят лет.

– Занятное у вас семейство.

– И все очаровательные люди. Как я.

– Когда ты там был, в Тременхире? – Труднопроизносимое слово, особенно после стопки бренди.

– Мальчишкой. Мы с Брайаном там как‑то целое лето отдыхали.

– Но ведь я с ними даже не знакома. С Джеральдом и Евой.

– Это неважно.

– Мы даже не знаем, примут ли они меня.

– Позже я позвоню им и все устрою.

– А если они откажут?

– Не откажут. А если откажут, еще что‑нибудь придумаем.

– Я буду им мешать.

– Не думаю.

– Как я туда доберусь?

– Я сам тебя отвезу, когда ты выйдешь из больницы.

– Ты будешь в Гленшандре.

– Я не поеду в Гленшандру, пока не доставлю тебя туда в целости и сохранности. Как посылку.

– Ты пропустишь несколько дней отдыха. И рыбалку.

– Переживу.

Наконец возражения у нее иссякли. Тременхир, конечно, компромисс, но хоть какое‑то решение. Да, ей придется познакомиться с новыми людьми, жить в чужом доме, зато Филлис сможет поехать во Флоренцию, а Алек – в Шотландию.

Она повернула голову на подушке и посмотрела на мужа, сидевшего с бокалом в руках. Волосы у него были густые, черные с проседью, как мех черно‑бурой лисы. Лицо, не красивое в традиционном смысле, тем не менее было необычно, задерживало на себе взгляд. Такое лицо, раз увидев, уж никогда не забудешь. Высокий, он в непринужденной позе расположился на банкетке: длинные ноги расставлены, в руках – бокал. Она посмотрела ему в глаза, такие же темные, как у нее самой. Он улыбнулся, и у Лоры екнуло сердце.

В конце концов он ведь очень привлекательный мужчина.

Лора вспомнила слова Филлис: «Разве можно представить, чтобы такой порядочный человек, как Алек, крутил шашни с женой своего лучшего друга?» Но как же обрадуется Дафна, что он приехал в Гленшандру без жены.

Эта мысль причинила Лоре боль, что само по себе было нелепо, ведь последние полчаса она уговаривала Алека поехать в Шотландию без нее. Все ее существо наполнила любовь к мужу. Пристыженная, она протянула руку. Алек заключил ее в свои ладони.

– Если Джеральд с Евой согласятся принять меня и если я соглашусь пожить у них, пообещай, что ты поедешь в Шотландию.

– Если ты этого хочешь.

– Хочу, Алек.

Он склонил голову над ее рукой, поцеловал ладонь и согнул ее пальцы в кулачок, словно запечатывая поцелуй как некий драгоценный дар.

– От меня на рыбалке все равно, наверно, толку мало, – сказала Лора, – а так тебе не придется учить меня весь отпуск.

– Научишься в следующем году.

В следующем году. Может быть, через год все будет гораздо лучше.

– Расскажи мне про Тременхир.