Роль прокурора на суде по делам уголовным

(1896 г.)

(...) Я остановлюсь на обыкновенных, средних по достоинству, написанных заранее речах. Они гладки и стройны, они имеют и вступление и заключение,— так, но они бедны, безжизненны, они не производят должного впечатления; это блеск, но не свет и тепло; это красивый букет искусственных цветов, но с запахом бумаги и клея. «Оазисы» хороши потому, что они кратки; хороши они и потому еще, что сказываются талантливым оратором, а вложите эти же самые «оазисы» в уста сочинителя целой длинной речи, и роскошные оазисы предстанут перед вами занесенными степными песками и пылью! Во сто крат лучше и убедительнее несочиненная речь; пусть будет она шероховата, неплавна, пусть оратор говорит отрывисто, даже и с запинками и краткими паузами,— это еще только полбеды; с годами все это пройдет; при усилии, при желании, внешность вырабатывается скоро,— да дело вовсе и не во внешности: внутренняя красота и в речи, как и во всем на свете, заставит забыть неудачную внешность. Лишь бы не было явного безобразия! Внутренняя же красота речи, помимо делового содержания, заключается именно в ее жизненности, в такой наглядной и выпуклой передаче результатов судебного следствия со всеми мельчайшими характерными особенностями, чтобы перед умственным взором слушателя вся эта сложная и пестрая картина человеческих страстей восстала разом так, как бы она и в самом деле развивалась пред их глазами. Затем идут выводы, убедитель­ность которых, конечно, не в красивой внешности, а в логичности, энергии и убежденности самого оратора в том, что он доказывает! Трудно убедить других, когда сам скользишь по поверхности, неуверенно поворачиваясь не то вправо, не то влево. Так говорить нелегко, но достичь этого можно только живою, ненаписанного речью, и притом вовсе не демосфеновскою. Это идеал, но идеал достижимый,— конечно, не писанием и не разучиванием речей.

Печатается по изданию: Журнал министерства юстиции.— 1896.— № 2.— С. 9—10.

п. сергеич (пороховщиков п. с.)