Правовые формы институционального взаимодействия РПЦ с государственными институтами

С принятием Федерального закона Российской Федерации от 26 сентября 1997 г. "О свободе совести и о религиозных объединениях" было заявлено о приведении в соответствии с европейскими нормами законодательства о свободе совести и вероисповедания. Закон остановил бесконтрольный въезд и деятельность религиозных организаций и деятелей в России, но породил новые вопросы: в преамбуле была закреплена "особая роль" православия в истории Российского государства. Это привело к тому, что Русская православная церковь стала высказываться по некоторым политическим вопросам, стала демонстрироваться конфессиональная принадлежность высших государственных лиц страны, началось возрождение некоторых дореволюционных церковно-правовых институтов, например, церковных судов[51] и т.д.

Русская православная церковь Московского патриархата (далее - РПЦ) - крупнейшая религиозная организация в Российской Федерации по числу своих приверженцев[52]. После распада СССР РПЦ оказалась одним из немногих официально разрешенных и законодательно оформленных объединений граждан, которое не только сохранило без существенных изменений свою структуру и принципы внутреннего управления, но и значительно усилило свое положение в Российском государстве. Это усиление происходило не только благодаря увеличению количества зарегистрированных православных общин, строительству и открытию новых храмов и монастырей, улучшению экономического положения церкви (благодаря возможности вести самостоятельную экономическую деятельность), но и возможности РПЦ способствовать принятию политических решений институтами государственной власти РФ.

Сегодня высшие иерархи РПЦ интегрированы в политическую элиту страны, они участвуют в работе специализированных институциональных образований Администрации Президента, соответствующих комитетов Государственной Думы, являются членами Общественной палаты РФ и пр. Русская православная церковь активно взаимодействует со значительным количеством государственных институтов. Более того, принятие целого ряда решений органами исполнительной власти практически невозможно без их согласования с руководством церкви. С другой стороны, Русская православная церковь в России не принимает властных и одновременно публичных решений, т.е. таких, которые можно назвать политическими. Решения РПЦ хотя и облечены нередко в директивную форму по отношению к ее членам (как клирикам, так и обычным прихожанам), тем не менее не имеют той властной составляющей, которая подтверждается возможностью применения легитимного насилия в случае их неисполнения.

Русская православная церковь может рассматриваться как институциональное религиозное образование, которое взаимодействует с государственными институтами по широкому кругу вопросов, касающихся как правового регулирования положения религиозных организаций, так и практических аспектов существования церкви в политической системе РФ.

Кроме того, при осуществлении институциональных взаимодействий с государственными институтами церковь может опосредованно использовать ресурсы иных институтов политической системы - партий, общественных организаций и т.п. Эти негосударственные институты могут рассматриваться как каналы косвенного влияния РПЦ на государственные институты политической системы.

В политической системе РФ Русская православная церковь выступает и как носитель определенной системы ценностей, которые во многом определяют характер институциональных взаимодействий с органами государственной власти.

Государственные институты, осуществляющие государственное управление в рамках политической системы, представляют собой, согласно Г. Алмонду, совокупность установленных законом структур общественной организации, имеющих отношение к выработке политического курса, т.е. правительственные учреждения - исполнительную власть, законодательное собрание и бюрократию[53]. Совокупность взаимодействий между этими учреждениями и религиозными объединениями можно рассматривать как проблемное поле государственно-конфессиональных отношений. Характер этих отношений изменяется со временем - функции государственных институтов претерпевают изменения, меняется и правовой контекст взаимодействий. Отсюда возникают две проблемные области: 1) правовая, регламентирующая положение религиозных организаций в политической системе РФ, определяющая саму возможность и варианты их институциональных взаимодействий с государственными институтами, и 2) ситуационная, включающая в себя непосредственные субъекты (конкретные государственные институты и органы управления религиозными организациями) и непосредственные механизмы их взаимодействия в данный исторический период.

Для изучения правового контекста взаимодействий РПЦ и институтов государственного управления можно выделить две области проблем, связанных с тем, как государство воспринимает религиозные организации и как религиозная организация сама идентифицирует себя в правовом пространстве государства. Первая область проблем представляет собой совокупность правовых установлений, определяющих как концептуальное положение религии и религиозных организаций в политической системе (например, конституционные принципы светскости государства, отделения религиозных организаций от государства, свободы совести и пр.), так и конкретные формы и принципы, по которым религиозная организация может вести свою деятельность и взаимодействовать с иными институтами политической системы. Вторая проблемная область, связанная с самоидентификацией религиозных организаций в правовом пространстве государства, представляет собой совокупность внутриконфессиональных установлений, закладывающих как концептуальные основы отношения к институтам государства, к понятию государственной власти, к самой возможности существования в рамках конкретной политической системы или политического режима, так и формам реализации конкретных взаимодействий с институтами политической системы.

РПЦ является субъектом права, и на нее распространяются нормы гражданского, налогового, уголовного и прочего законодательств. Так как РПЦ взаимодействует с государственными институтами как религиозная организация, то ее положение в политической системе РФ регулируется и совокупностью правовых установлений, касающихся всех религиозных организаций.

Русская православная церковь активно участвовала в формировании правового пространства, регулирующего деятельность религиозных организаций (например, представители РПЦ участвовали в составе рабочей группы Государственной Думы для доработки проекта Закона о свободе совести и религиозных объединениях, в комиссии Правительства РФ по совершенствованию налогового законодательства и др.). Таким образом, блок "религиозного законодательства" отражает не столько абстрагированное видение государством положения религиозных организаций в политической системе, а видение, сформированное под воздействием этих организаций, отражающее частично и их собственную самоидентификацию.

Первым законодательным актом, отразившим перемены в государственно-конфессиональных отношениях в начале 1990-х годов, стал принятый 1 октября 1990 Закон СССР "О свободе совести и религиозных организациях". Для РПЦ он означал расширение ее прав и ограничение возможности государственного контроля за ее деятельностью. Этот Закон впервые обозначил тенденцию, отражающую новые возможности функционирования РПЦ в политической системе - РПЦ попыталась непосредственно влиять на содержание Закона, регламентирующего ее положение в государстве. Причем делать это открыто и апеллировать к высшему руководству страны (например, Поместный собор РПЦ 1990 года выступил с заявлением в связи с проектом Закона, в котором содержались конкретные поправки к документу[54], а патриарх лично принимал участие в его обсуждении[55]). Дальнейшее развитие законодательного процесса, связанного с религией, шло некоторое время в направлении включения либеральных норм европейского права в российскую правовую систему. Наибольшее значение в деле формирования правовых взаимоотношений между РПЦ и государственными институтами в конце 1990-х годов имела разработка и принятие Закона "О свободе совести и о религиозных объединениях". События, предшествующие его окончательному принятию, иллюстрируют, как в условиях переплетения государственных и конфессиональных интересов Русская православная церковь впервые сумела организовать канал влияния на государственные институты и впервые непосредственно участвовала на всех этапах разработки нового Закона. Характерно, что при обсуждении Закона впервые отмечается тесное сотрудничество одновременно нескольких государственных институтов (думских комитетов и Администрации Президента) и РПЦ при обсуждении федерального законодательства. Закон, как и было необходимо РПЦ, создал барьеры на пути экспансии иностранных религиозных организаций в Россию, ограничил масштабы деятельности иностранных миссионеров, создал условия для развития церкви. Однако в Законе не было юридически закреплено лоббирующееся РПЦ понятие традиционных религий и конфессий. Правда, в преамбуле Закона упоминается особая роль православия в развитии российской государственности и роль традиционных религий, однако эта преамбула не подразумевает никаких юридических последствий.

Одним из решений, формализующих политику государства по отношению к религиозным организациям, могло бы быть принятие концепции государственно-конфессиональных отношений, определяющей характер и механизмы взаимоотношений между широким спектром государственных институтов и религиозными организациями, устанавливающей правовые границы этих отношений. С одной стороны, регламентация положения религиозной организации в политической системе может осуществляться имеющимся законодательством, развивающимся по пути устранения противоречий, а правовое закрепление механизмов институциональных взаимодействий может происходить в рамках соглашений между государственными институтами и религиозными организациями. С другой же стороны, отсутствие концепции, задающей вектор развитию законодательства, приводит к тому, что разработчики законопроектов видят по-разному перспективу развития государственно-конфессиональных отношений, расставляют акценты исходя из конкретной политической ситуации, а не из долгосрочной стратегии. Соответственно, и развитие конкретных институциональных взаимодействий зависит во многом от личного отношения к РПЦ руководителя министерства и ведомства. Неопределенности добавляет и неспособность государства дать правовую оценку понятию "традиционные религии". С одной стороны, оно используется даже в публичных выступлениях Президента, который заявляет, что в России традиционные религии могут рассчитывать на поддержку государства[56], а с другой - этого понятия как бы и не существует. Не лучше ситуация с конституционно-правовым содержанием категории "светскость"[57]. Из-за того, что признаки светского государства и светского образования на сегодняшний день окончательно не определены и не закреплены, возникают разночтения по поводу конституционности действий государственных институтов, взаимодействующих с РПЦ и другими религиозными организациями.

Социальная концепция РПЦ отражает официальную позицию Московского патриархата в сфере взаимоотношений с государством и светским обществом. Церковь озвучила широкий спектр вопросов, по которым возможно "соработничество" церкви и государственных институтов[58]. Каждый из них в той или иной степени реализуется на практике.

Однако наибольшее значение в концепции имеет постановка вопроса о возможности неповиновения государству. Фактически РПЦ признала наличие таких ситуаций, когда она отказывается подчиняться институтам государственной власти, противопоставляет себя политической системе, отрицает правовой контекст ее существования.

Таким образом, в отличие от государственных институтов политической системы, не имеющих долгосрочной стратегии по взаимодействию с РПЦ, у Русской православной церкви выработана долгосрочная концепция развития государственно-церковных отношений. Церковь привела свои уставные документы в соответствие с этой концепцией и предпринимает активные шаги по изменению в нужном ей направлении российского законодательства.

Русская православная церковь может взаимодействовать с государственными институтами на самых разных уровнях. Это могут быть и взаимоотношения патриарха и президента или приходского священника и представителя какого-либо федерального министерства на местах. В обоих случаях и патриарх, и священник являются представителями РПЦ, а их контрагенты - представителями государственных институтов. Так же как и учреждения Московской патриархии, отдельных епархий РПЦ, а также церковные приходы, являясь субъектом права в качестве юридического лица, взаимодействуют с широким спектром государственных учреждений в силу специфики своей хозяйственной, образовательной и прочей деятельности.

Механизмы взаимодействий между государственными институтами и РПЦ можно условно разделить на три части: 1) прямые институциональные; 2) косвенные; 3) неформальные. Прямые институциональные взаимодействия характеризуются наличием институтов, в компетенцию которых входит осуществление этих взаимодействий. Эти институты со стороны государства могут быть либо специально организованными для подобного рода взаимодействий (например, Совет по взаимодействию с религиозными объединениями при Президенте Российской Федерации или Комиссия по вопросам религиозных объединений при Правительстве РФ), либо обладать правом осуществлять подобные взаимодействия в рамках своих полномочий, как, например, Министерство здравоохранения и социального развития РФ.

Русская православная церковь имеет иерархическое управление, и каждый из элементов этой иерархии, согласно уставу РПЦ, в той или иной степени взаимодействует с государственными институтами. Для обеспечения же прямых институциональных взаимодействий с государственными учреждениями РПЦ создана сеть подчиненных Синоду отделов и комиссий. Характерно, что эти синодальные учреждения появляются по мере необходимости, когда какой-либо предмет, по которому ведется взаимодействие с государством, становится для РПЦ актуальным и когда появляются условия для его обсуждения на уровне институциональных образований как церкви, так и государства. Из имеющихся в настоящее время в РПЦ 16 синодальных учреждений в функции 6 входит взаимодействие с государственными институтами.

Если синодальные отделы и комиссии осуществляют прямые институциональные взаимодействия в рамках своих компетенций, то патриарх имеет возможность взаимодействовать практически с любым государственным институтом по любому вопросу государственно-церковных отношений. Патриарх осуществляет как прямые институциональные взаимодействия с главами соответствующих государственных институтов в качестве главы РПЦ, так и неформальные.

Механизмы косвенного взаимодействия характеризуются наличием промежуточного института, не входящего в структуру государственных институтов или РПЦ, с помощью которого доводится до сведения позиция противоположной стороны и оказывается влияние на принятие решений (например, имеющая совещательные функции Общественная палата). Механизмом косвенного влияния или взаимодействия может быть процедура выборов президента и делегатов в органы законодательной власти, в ходе которых РПЦ, неофициально поддерживая тех или иных кандидатов, может оказывать влияние на их состав.

Косвенное воздействие на государственные институты РПЦ может оказывать также с помощью общественно-политических организаций и образовательных мероприятий, в деятельности которых она принимает активное участие. Эти организации и мероприятия артикулируют мнения и интересы не только РПЦ, но и более широкой совокупности религиозных конфессий или православного сообщества России. Это, например, Межрелигиозный совет России (МСР), координирующий совместную деятельность религиозных организаций не только по вопросам межрелигиозного диалога, но и по выработке единой позиции по отношению к государственной конфессиональной политике; Всемирный русский народный собор, являющийся площадкой взаимодействия РПЦ с политическими партиями и общественно-политическими организациями; Международные рождественские образовательные чтения, на которых формируются концепции взаимодействия государства и религиозных организаций в процессе политической социализации, и многие другие.

Неформальные механизмы взаимодействий наиболее сложны для изучения. Они характеризуются тем, что участниками их являются конкретные представители государственных институтов и РПЦ, а также тем, что процедура, предмет и результаты подобных взаимодействий далеко не всегда становятся известны[59].

Таким образом, совокупность возможных взаимодействий государственных институтов и РПЦ позволяет Русской православной церкви выступать как объектом государственной политики, подчиняющимся законам, регулирующим деятельность религиозных организаций на территории РФ, так и субъектом политики, т.е. активным, направляющим началом, способным влиять на деятельность государственных институтов, способствовать изменению и модификации действующего законодательства.