Захлопнуть ловушку

В углу кухни, отдыхая, развалился пес. Крутить вертел вообще‑то было его обязанностью. Поглядывая на собаку, Найнив утирала рукой пот со лба и, преклонив спину, исполняла работу, от которой уклонился пес. Это же надо! Вот взбредет им в голову, и засунут меня в то плетеное колесо! Так что радуйся, раз позволили крутить эту Светом проклятую ручку! Айз Седай! Чтоб им сгореть всем! Употребление подобных гадких выражений, пускай даже и в мыслях, говорило о том, насколько она расстроена. Другим свидетельством огорчения было то, что Найнив не замечала сейчас того, что вовсю бранится. Она не думала, что языки пламени будут обжигать больнее, даже заползи она в этот длинный, серого камня, вместительный очаг. Найнив была уверена: пятнистый пес ехидно на нее скалится.

Длинной деревянной ложкой Илэйн снимала вытопившийся жир с противня под вертелом, а Эгвейн тем временем такой же ложкой зачерпывала соус и поливала жаркое. Огромная кухня погромыхивала и клокотала, в обычной своей устоявшейся суете в середине дня. Даже послушницы попривыкли видеть тут Принятых и вряд ли поглядывали лишний раз на трех девушек. Да и повара не позволяли послушницам отлынивать от дела и таращиться по сторонам. Работа закаляет характер, говаривали Айз Седай, и повара прилагали все силы, дабы у их подопечных создавался стойкий нрав. Да и не помешает укрепить характер и трем Принятым.

Проверить готовность жаркого явилась самолично Ларас, Госпожа Кухонь, – вообще‑то она была главным поваром, но к этому званию за долгие годы привыкли столь многие, что оно вполне превратилось в ее титул. Женщины вокруг принялись трудиться с еще большим рвением. С гордостью пронося по кухне три свои подбородка над мощным корпусом, охваченным безупречно белопенным фартуком, которого вполне хватило бы на три послушнических платья, Ларас была преисполнена чувства собственного достоинства. Деревянная ложка с длиннющей ручкой у нее в руке походила на скипетр. О, не размешивать суп суждено было сему орудию! Скипетром так удобно наставлять своих подопечных и хорошим шлепком находить общий язык с теми, кому до сих пор не удалось укрепить свой характер до той степени, которая вполне удовлетворит Госпожу Кухонь. Обозрев всесторонне жаркое, Ларас пренебрежительно засопела и перевела хмурый взгляд на лица трех Принятых.

Продолжая поворачивать вертел, Найнив ответила ей смиренным взором, но Ларас глядела на нее по‑прежнему. Найнив попыталась улыбнуться, но выражение лица у Ларас ничуть не изменилось. Но даже на минутку бросить работу, чтобы, пускай и вполне любезно, заговорить с нею, – означает катастрофу. Хватит взбучек и нагоняев от Айз Седай. Нужно смириться, как бы жестоко ни терзала и ни жгла обида, нужно терпеть, если Найнив надо научиться использовать свои способности. Нельзя сказать, чтобы ей нравилось то, на что она способна. Одно дело – знать, что Айз Седай хотя и направляют Силу, но не являются Приспешниками Тьмы. Совсем иное – с точностью знать, что ты сама можешь направлять. Но ей необходимо учиться, если она хочет сполна расплатиться с Морейн. Едва ли не единственным, что не позволяло Найнив опустить руки, была ненависть к Морейн – за все сделанное той с Эгвейн и ребятами из Эмондова Луга, за то, что она расплела их жизни, распустила их нити и манипулировала всеми ими в своих целях, целях Айз Седай. Но чтобы выносить обращение с собой, будто с ленивым недоумком!.. Чтобы Ларас помыкала ею!.. Вынужденно кланяться Ларас, лебезить перед женщиной, которую несколькими хлесткими словечками Найнив быстренько бы поставила на место… От подкатывающей к горлу ярости Найнив скрежетала зубами, совсем как при мысли о Морейн. Может быть, я могу отвести глаза и не смотреть на нее?… Нет! Чтоб мне сгореть, если свой взгляд опущу перед этой… этой коровой!

Ларас фыркнула еще громче и прошествовала мимо Найнив. Ступая по свежевымытым серым плитам пола, она удалилась, по‑утиному переваливаясь с боку на бок.

По‑прежнему орудуя ложкой и придерживая горшок с салом, Илэйн сверкнула ей вслед горящим взором.

– Если эта женщина снова подымет на меня руку, я пошлю Гарета Брина арестовать ее и…

– Тихо ты, – прошептала Эгвейн. Не прекращая поливать жаркое, она на Илэйн и не смотрела. – Ведь уши у нее как у…

Ларас тотчас же обернулась, будто и вправду услышала их разговор; лицо ее стало еще сумрачней, а рот уже раскрылся для сердитых слов. Но прежде чем первый звук слетел у нее с языка, в кухню влетела, точно ураган, Престол Амерлин. Даже палантин в полоску, овевающий ее плечи, словно ощетинился. Через секунду Ларас и след простыл.

Наконец‑то! – подумала Найнив без радости. – Могла бы и пораньше явиться!

Но в ее сторону Амерлин и не обернулась. Она не промолвила ни слова. Лишь провела рукой по столу, выскобленному перед ее визитом в кухню до костяной белизны, бросила взгляд на пальцы свои и поморщилась, будто они стали грязны. И сразу же рядом с ней оказалась Ларас, как бы вся светящаяся миллионом улыбок, однако недовольный взор Амерлин принудил ее молча проглотить свою восхищенность.

Амерлин прошла вдоль плит и котлов. Задержалась у стола, где женщины разрезали овсяный пирог. Осмотрела, тщательно ли почистили овощи. Заглянула и в котлы с варившимся супом, посоветовала что‑то возившимся здесь поварихам. Те принялись обсуждать цвет бульона. Лицо Амерлин не сияло счастьем, и это заставило девушек, доставлявших тарелки и блюда в обеденный зал, поторопиться. Под сверкающим ее взором послушницы разлетались по углам кухни, точно мышата, завидевшие кота. Амерлин обошла уже добрую часть кухни, одним своим взором заставляя тружениц вдвое ускорить работу. Когда она завершила свой обход, поднять на нее взгляд осмеливалась одна только Ларас.

Встав перед вертелом с жарким, Амерлин уперла руки в бока, а взглядом пронзила навылет Ларас. Глядела она безо всякого выражения, голубые глаза ее оставались ледяными.

Огромная Ларас суетливо оправляла свой фартук, судорожно сглатывая слезы и колебля свои подбородки. Амерлин смотрела на главную повариху, по‑прежнему не мигая. Потупив взор, Ларас с трудом перевалилась с ноги на ногу.

– Если Мать изволит меня простить, – промолвила она едва слышно. И тут же, изобразив своим телом нечто напоминающее реверанс, она умчалась прочь, да забылась настолько, что по старой привычке примкнула, как равная, к поварихам, колдующим над супом, и принялась помешивать в котле своим деревянным скипетром.

Наклонив голову, пряча лицо, Найнив не смогла сдержать улыбку. Эгвейн и Илэйн, продолжая свой кухонный труд, не сводили глаз со спины Амерлин, стоявшей в двух шагах от них.

Не сходя с места, Амерлин оглядывала кухню.

– Если этих так легко запугать, – проговорила она тихонько, – то, не исключено, тем слишком долго и слишком многое сходило с рук.

И вправду, привести их в трепет труда не составит, подумала Найнив. Жалкое оправдание для женщин. А ведь Амерлин довольно было лишь взглянуть на них!.. Обведя взором плечо свое, окутанное палантином, Амерлин на лету уловила взгляд Найнив. И вдруг Найнив ощутила, что в тот же миг ее собственная рука стала сильней налегать на рукоятку вертела. Она сразу себя успокоила: нужно же сделать вид, будто и я такая же запуганная служанка, как остальные поварихи.

Затем Амерлин уставила свой ледяной взор в Илэйн и заговорила, да так громко, что задребезжали развешанные вдоль стен медные горшки и сковородки:

– Есть слова, кои я не потерплю на языке молодой женщины, Илэйн из Дома Траканд. Если они вдруг окажутся во рту у тебя, то я прослежу, чтобы их оттуда с мылом и щеткой выскребли!

Все в кухне вздрогнули. Илэйн явно чувствовала себя сконфуженно, а по лицу Эгвейн уже проплывало негодование.

Найнив покачала головой – мотнула едва заметно, но яростно. Нет, девочка! Попридержи‑ка язычок! Разве ты не понимаешь, что Амерлин делает!

Однако Эгвейн все же решилась открыть рот и произнесла с должным повиновением и учтиво:

– О Мать, она не хотела…

– Молчать! – Рев Амерлин пустил по кухне новую судорогу женских подергиваний и подскоков. – Ларас! Ты ведь Госпожа Кухонь? Так будь же любезна, обучи двух девчонок, чтоб знали они, когда и как следует им говорить, а когда надо молчать! Или тебе сие не по силам?!

Шустро бросившись к Илэйн и Эгвейн, Ларас переваливалась с боку на бок раз в сто быстрее, чем доводилось когда‑либо наблюдать Найнив. Ларас схватила за уши сразу обеих девушек, бубня при этом:

– Да‑да, матушка моя! Сейчас, Мать, сейчас я их!.. Твой приказ – смысл моей жизни!

Уворачиваясь от леденящего взгляда владычицы, Ларас выпроводила из кухни двух молодых женщин.

Хоть Амерлин и стояла теперь совсем рядом с Найнив, буквально в шаге, она продолжала обводить взглядом кухню. Вот молоденькая повариха, помешивая соус в соуснице, случайно встретила льдистый взор Амерлин. Тут же взвизгнув, повариха бросилась прочь.

– Мне вовсе не хотелось, чтобы в этот переплет угодила и Эгвейн. – Амерлин едва шевелила губами. Будто сама с собой разговаривала, а завидев выражение властного лица, никому в кухне и слышать не хотелось, что она там говорит. Найнив с превеликим трудом разобрала слова Амерлин. – Но, вероятно, сегодняшний случай научит Эгвейн сначала подумать, а потом промолвить слово.

Найнив, потупив взор, старательно поворачивала вертел, стараясь выглядеть со стороны так, будто и она тоже бормочет что‑то самой себе.

– Мне думалось, вы станете неусыпно за нами присматривать… Мать. Чтобы мы сумели доложить, что отыскали.

– Если я начну ежедневно являться на кухню ради того, чтоб таращиться на вас, кое у кого, несомненно, зародятся подозрения. – Между тем Амерлин продолжала исследовать кухню. Из страха перед ее гневом все женщины избегали даже поворачиваться в сторону ее пронзительного взора. – После обеда, в середине дня, я намеревалась вызвать вас в свой кабинет. Как я намекнула Лиане, дабы как следует отчитать вас за то, что вы еще не избрали, в каком направлении продолжать обучение. Но последние новости не терпят отлагательства. Шириам нашла еще одного Серого Человека. Женщину! Мертвую, точно рыба недельной свежести, но нет на ее теле ни единой раны. Мертвячка была уложена кем‑то на ложе самой Шириам, будто отдыхает. Не слишком приятный подарочек для Шириам?

Найнив невольно замерла, и вертел на миг прекратил вращаться, но тут же девушка вновь продолжила свою работу.

– У Шириам была возможность просмотреть списки, которые Эгвейн получила от Верин, – проговорила Найнив. – Как и у Элайды. Я не хочу обвинять ни одну, ни другую, но обе они могли при желании… К тому же Эгвейн говорила, что Аланна… вела себя… как‑то странно…

– Эгвейн сама рассказала об этом, верно я поняла? Аланна – из Арафела… В Арафеле бытуют довольно странные представления о чести и чувстве долга. – Амерлин пожала плечами, как бы не желая обсуждать более сию тему, но все же промолвила: – Надеюсь, проследить за ней для меня не составит труда. Но ты, вероятно, сумела узнать еще что‑то важное, дитя мое?

– Разузнала кое‑что, – туманно сообщила Найнив. Но как понять слова Амерлин? За Шириам приглядывать не надо? Может, она Серого Человека не только обнаружила, но и сама‑то его и… Вообще‑то говоря, Амерлин и за Элайдой не худо бы присмотреть. Значит, Аланна и в самом деле так поступила… – Мне непонятно, почему вы доверяете Эльз Гринвелл, однако ваше послание оказалось для нас полезным.

Найнив рассказала властительнице коротко о том, какие предметы были найдены в кладовке под библиотекой, представив Амерлин дело так, будто участвовали в поисках лишь она да Эгвейн, а затем добавила, к каким заключениям и выводам о сути сих находок они пришли вдвоем. Найнив не рассказала, что видела Эгвейн в своем сне – или как‑то иначе должно бы именоваться подобное состояние, тем более что Эгвейн утверждала: все, что она увидела, случилось на самом деле, в этом самом Тел'аран'риоде. Не упомянула Найнив и о тер'ангриале, который Эгвейн получила от Верин. Что‑то не позволяло Найнив безоглядно доверять женщине, украсившей свои плечи палантином с семью полосами. Да и любой другой женщине, какую бы шаль та ни носила на плечах, Найнив тоже не доверяла. Кроме того, она считала, что куда разумней не выставлять свои козыри на обозрение.

Выслушав свою питомицу, Амерлин задумалась так надолго, что Найнив засомневалась, внимала ли власть ее речам. И собралась повторить все сказанное немного громче, но Амерлин наконец заговорила, по‑прежнему едва шевеля губами:

– Дочь моя, я не посылала никаких сообщений! Предметы, оставленные Лиандрин и ее товарками, были осмотрены, но, не обнаружив в них ничего ценного, их предали огню. То, что оставлено Черными Айя, никому не пойдет на пользу. А что касается Эльз Гринвелл… Девицу сию я помню. Если бы у нее было рвение к знаниям, Эльз могла бы добиться успехов, но бездельница предпочитала улыбаться мужчинам и строить глазки на тренировочном дворе для Стражей. Десять дней тому назад Эльз Гринвелл была посажена на торговый корабль и отправилась домой, в объятия своей милой матушки.

Найнив старалась незаметно проглотить вставший вдруг в горле комок. Слова Амерлин навели Найнив на мысли о великовозрастных задирах, издевающихся над малышами. Обидчики всегда с презрением относятся к ребятишкам помладше, считая, что у тех ум короток и что они ничего не понимают в происходящем, а посему злодеи эти прилагают мало усилий, чтобы замаскировать свои ловушки. От высокомерного презрения Черных Айя в жилах Найнив вскипела от ярости кровь. А подстроенная ими мышеловка заполнила сердце ее льдом. Свет, ежели Эльз отослана домой, то… О Свет, любая, с кем я говорю, того и гляди, может обернуться Лиандрин или кем‑то из ее сообщниц!..

Вертел над огнем замер. И Найнив принялась вновь его поворачивать. Хорошо хоть, никто из поварих не заметил ее оплошности: все они готовы были вылезти вон из кожи, только бы не встретиться взглядом с горящими глазами Амерлин.

– И что, по‑твоему, делать с этой… настолько явной западней? – тихо спросила Амерлин, по‑прежнему разглядывая кухонную утварь и не смотря на Найнив. – Вам и в нее тоже хочется угодить?

Найнив покраснела.

– Я понимаю, что эта ловушка – именно ловушка и есть… Мать. А лучший способ поймать охотника прост: захлопнуть западню и дождаться, пока он – или она – явится проверять ловушку.

Сейчас, после всего сказанного Амерлин, сей довод прозвучал слабее, произнесенный не столь уверенным тоном, каким Найнив убеждала Эгвейн и Илэйн, но своего мнения Найнив ничуть не изменила.

– Вполне возможно, что ты права, дитя мое, – проговорила Амерлин, едва разлепляя губы. – Можно обнаружить врага и так. А если появившиеся охотники найдут тебя запутавшейся в их силках?… – Она досадливо вздохнула. – Хорошо, в своей келье ты найдешь золото на дорогу. А я пущу слух, будто отослала вас на ферму, мотыжить капустные грядки. Илэйн тоже отправится с вами?

На сей раз Найнив забылась настолько, что очумело уставилась на Амерлин, не отрывая очей. Потом опомнилась и опустила взор к своим рукам и к вертелу. Суставы ее пальцев на ручке вертела побелели, как снег.

– Все по‑старому, вы все интригуете… К чему тогда притворство, раз вам все известно? Из‑за ваших хитроумных планов нам приходится изворачиваться почти как Черным Айя. Зачем все это? – Она видела: лик Амерлин потвердел, посему Найнив через силу перешла на более уважительный тон в разговоре с властительницей. – Если мне позволено спросить вас, о Мать?

Амерлин хмыкнула.

– Наставить Моргейз на верный путь, причем, быть может, и против ее воли, будет и без того делом тяжким, а если она еще вдобавок помыслит, будто я отослала ее дочку в штормящее море на протекающем ялике… А так я вправе заявить: я тут совершенно ни при чем. С Илэйн потом, когда она предстанет перед лицом своей родительницы, обойдутся, наверно, немного строже обычного, но я теперь оказалась при трех ищейках, а обладала двумя. Но я говорила тебе: если б только я могла, то обзавелась бы сотней гончих! – Амерлин оправила на своих плечах полосатый палантин. – Ладно, чересчур долго я тут стою. И чересчур близко, это могут заметить. Ну не хочешь ли еще что‑то добавить? Или спросить меня о чем‑нибудь? Только поторапливайся, дочь моя!

– Что такое Калландор, матушка? – спросила Найнив.

На сей раз сама Амерлин настолько утеряла самообладание, что обернулась к Найнив и лишь мигом позже отвернулась от девушки.

– Они ни в коем случае не должны завладеть им. – Шепот властительницы был едва слышен, словно он назначался лишь собственным ее ушам. – По всей вероятности, они не могут взять его, но… – Амерлин перевела дух, и негромкие ее речи стали достаточно отчетливы, Найнив слышала каждое слово: – В Башне не наберется и дюжины женщин, которые ведают, что есть такое Калландор, да и за стенами Башни знающих о нем не больше дюжины. Знают про Калландор и Благородные Лорды Тира, но они никогда не произносят вслух слов о нем. Упоминают они о нем, только когда объявляют о посвящении нового Лорда Страны. Калландор, то есть Меч‑Которого‑Нельзя‑Коснуться, – это са'ангриал, девочка моя. Некогда было изготовлено всего два более могущественных са'ангриала, и хвала Свету, ни одним из них не воспользовались. С Калландором в своих руках, дитя мое, даже ты, Найнив, сумеешь одним ударом смести с лица земли город. И если ты, Найнив, и Эгвейн, и Илэйн, вы все втроем, ценой жизни убережете Калландор от грязных рук Черных Айя, то подвигом сим сослужите всему миру великую службу, причем заплатите за избавление от грозной беды всего ничего.

– Но как Черные Айя завладеют Калландором? – воскликнула Найнив. – До сих пор я была убеждена: тронуть Калландор может один лишь Возрожденный Дракон…

Взглянув на нее искоса своим острым взором, способным, казалось, распластовать жарящееся на вертеле мясо, Амерлин произнесла:

– Черные Айя могут разыскивать и еще что‑то. Они уже похитили тут тер'ангриалы. А сегодня в Тирской Твердыне хранится почти столько же тер'ангриалов, как и в Башне!

– А я была уверена, что Благородные Лорды яростно ненавидят все, связанное хоть чуточку с Единой Силой, – прошептала Найнив недоверчиво.

– О дитя мое, все верно, Лорды эти и впрямь Единую Силу просто‑напросто ненавидят. Да, ненавидят ее и страшатся. И если им удается приметить тайренскую девушку, одаренную мало‑мальской способностью направлять Единую Силу, они в тот же день, еще до наступления вечера, спроваживают ее с первым же судном, уходящим в Тар Валон. У бедняжки порой едва хватает времени попрощаться с родными. – Амерлин явно терзали воспоминания – столько горечи чувствовалось в интонациях ее тихого голоса. – Но при всем том Благородные Лорды упрятали в стенах своей драгоценной Твердыни чуть ли не самый могущественный из предметов – средоточии Силы, который когда‑либо видел мир. Лично я убеждена: они собрали за многие годы у себя такое множество тер'ангриалов, да и всего прочего, имеющего хоть самое слабое отношение к Силе, потому, что, поступая так, они могут преуменьшить, ограничить существование того, отринуть что, избавиться от чего не в их власти; того, что всякий раз, как они появляются под сводами Сердца Твердыни, напоминает им о собственной обреченности. Им ведом знак, который подтвердит жителям всех стран, что Дракон – Возродился. Знак сей – падение неприступной крепости, о стены которой бессильно разбились сотни штурмовавших ее армий. Причем знамение сие не единственное, а одно из ряда многих. Для гордых лордов чересчур беспощадная рана. Их собственное падение не станет даже одним из знамений о перерождении мира. Они бессильны позабыть об этом, даже пребывая вне Сердца Твердыни. Ведь именно там Лордов Страны возводят в ранг Благородного Лорда, и именно там четырежды в год Благородные Лорды свершают так называемый Ритуал Караула. Так они якобы оберегают весь мир, не позволяя Дракону завладеть Калландором. Так что знание о неотвратимом падении Твердыни язвит их души – они будто по горло наглотались живых щук‑серебрянок, чего они вполне достойны. – Амерлин вздрогнула и умолкла, сознавая, что, возможно, наговорила намного больше, чем хотела сказать. – Более ты ни о чем не желаешь спросить, дитя мое?

– О нет, матушка! – пробормотала Найнив. Свет, о чем ни толкуй, все концы ведут снова к нему, к Ранду! Опять все возвращается к Возрожденному Дракону! Она все еще не желала представлять себе Ранда иначе, чем привыкла. – Нет, больше ни о чем!

Хмуро поглядывая на бешеную суету, поднятую в кухне поварихами, Амерлин величавым жестом оправила свой палантин.

– Нужно будет угомонить тут эту суматоху, – заметила Амерлин. – Мне надо было безотлагательно побеседовать с вами, но Ларас – славная женщина и на своем месте она управляется с кухнями и кладовыми лучше некуда!

Фыркнув и вновь налегая ладонями на рукоять вертела, Найнив под нос себе пробубнила: «Да‑да, Ларас – кусок старого сала, и с ложкой своей она управляется куда как ловко!» Девушка полагала, что ее ворчание останется лишь ее достоянием, но Амерлин, услышав сию эпиграмму, криво улыбнулась и сказала:

– Ты неплохой знаток характеров человеческих, дитя мое! В родной деревне, верно, ты была хорошей Мудрой. Так знай же, что Ларас по собственному почину явилась к Шириам за указанием: сколько же можно держать вас, трех подружек, на самой тяжкой и нечистой работе и даже послаблений не давать от непосильных трудов? А еще она заявила, что по моему приказу не будет подрывать ни здоровья, ни духа молодых девушек. Да‑а, хорошо же ты судишь о людях, дитя мое!

В ту минуту Ларас уже топталась с ноги на ногу у двери в кухню, не решаясь вступить на территорию собственных своих владений. Амерлин поспешила ей навстречу, сменив строгие взоры из‑под нахмуренных бровей на улыбку доброй матушки.

– Мне все нравится у тебя на кухне, Ларас! – произнесла Амерлин с намеренной громкостью, чтобы слышать ее речи могла всякая живая душа. – У тебя здесь все как полагается. Давно следует тебя вознаградить. Наверное, мне нужно будет придать званию Госпожа Кухонь официальный статус.

Лицо толстухи задрожало от неожиданного потрясения, потом вся она стала просто‑таки лучиться удовольствием. Пока Амерлин не убралась из кухни вон, Ларас продолжала сиять улыбками, как медный таз. Но лишь только власть изволила удалиться, Ларас полыхнула яростным взглядом на своих работниц. Вся кухня носилась кувырком, как белка в колесе. Взгляд свой Ларас остановила на Найнив. Вновь вращая вертел, Найнив пыталась улыбнуться толстухе.

Хмурясь все больше, Ларас пошлепывала себя ложкой по бедру, совсем позабыв, что только что употребила ее по прямому назначению, оставляя сальные пятна на белизне своего фартука.

Буду улыбаться ей, даже если она меня убивать вознамерится, думала Найнив, уже сцепив зубы в костяной оскал.

В дверях появились Эгвейн и Илэйн. Они страдальчески морщились и вытирали рты рукавами. Под яростным взором Ларас они направились обратно к вертелу, продолжать прерванные труды.

– Мыло, – прошипела Илэйн едва разборчиво, – на вкус ужасная гадость!

От отвращения Эгвейн передернуло.

– Найнив, если ты сейчас скажешь мне, – прошептала девушка, поливая жаркое соусом со сковородки, – если ты скажешь вдруг, что Амерлин приказала нам всем оставаться здесь и работать, я просто взвою! Ведь я уже и вправду готова удрать!..

– Как только покончим с мытьем посуды, мы втроем сразу же отправляемся в путь, – промолвила Найнив, – да нужно сматываться пошустрей, заберем только свои пожитки из комнат…

Найнив пожелала вдруг разделить с подругами возгоревшееся в их очах нетерпение. Да ниспошлет Свет, чтобы мы не угодили в ловушку, высвободиться из коей не сумеем! Да ниспошлет Свет, чтобы такого не случилось!