Пирожков залег на дно.

Никто не станет спорить, что наш мэр В. М. Пирожков - фигура, мягко говоря, неортодоксальная с головы до пят. И исчезновение его в преддверии первого апреля с конгресса "Демократические институты и местное самоуправление на рубеже тысячелетия" осталось почти незамеченным.

Но прошло уже ровно шесть дней, и первое апреля благополучно миновало, а злые чары так и не рассеялись, и московский градоначальник так и не материализовался. Такой поворот событий изменил характер всеобщего интереса к персоне Пирожкова, впрочем, всегда немного нездорового. Если раньше обыватель, увидев знакомый облик столичного мэра на экране или на страницах газет, задавал себе вопрос: "Что он там такого грандиозного преподнес опять?", то теперь: "А где он, собственно?" Действительно, а где же он?!

Окружение мэра хранит молчание. Кто с умно-волевым, кто - с недоуменным выражением лица, но итог один: никто ничего не знает или не признается.

Мнения заинтересованных наблюдателей разделились. Согласно одной версии, Пирожков похищен террористами, требующими за его голову $10 000 000, неизвестно, правда, у кого именно. Основаниями для такого предположения являются сведения, появившиеся в немецкой и российской прессе 28 марта. Имя похищенного в статье не упоминается, и, лишь сопоставив солидность суммы с масштабами личности, можно заключить, что речь идет именно о Пирожкове. А можно и не заключить. Чем, спрашивается, не угодил он турецким террористам?

Из кругов, которым близки исторические параллели, исходит вторая версия. Стоит вспомнить, что небезызвестный в свое время В. И. Ульянов тоже долго скрывался в Европе, дожидаясь революции. И ведь дождался!

Что, если Пирожков, уединившись со своими неизвестными пока единомышленниками, что-то затевает? В таком случае мы все вскоре станем свидетелями их затеи.

Поэтические натуры склонны проводить другую историческую параллель. Наш мэр "влюбился, как простой мальчуган" и уехал, скажем, в Баден-Баден.

Если оставить в стороне вышеперечисленные и не перечисленные занятные, но слабо аргументированные гипотезы, вырисовывается лишь одно более или менее правдоподобное предположение. Пирожков ведет переговоры, сам факт которых должен сохраняться в строжайшей тайне. Наиболее вероятный партнер - представители Европейского Союза. Но кого представляет Пирожков? Себя лично - как будущего возможного премьера? Некий еще не оформившийся политический союз (оформившийся-то себя не оправдал)? Или российские власти - по их просьбе? Это менее вероятно, но возможно.

Первые два варианта означают прощупывание ситуации, сложившейся после президентских выборов. Если же имеет место третий вариант, следовательно, российское руководство собирается предпринять решительные действия для урегулирования неразрешенных доселе финансовых вопросов. Возьмем на себя смелость предположить, что России будет в ближайшее время предоставлена индульгенция на дальнейшее непогашение долгов в обмен на некие столичные объекты (возможно, стратегического назначения) или ценности (возможно, культурные, коих немало пылится в запасниках московских музеев)".

Роберт был несколько ошарашен обилием и разнообразием версий, но ответа, где же все-таки Пирожков, в статье не было.

- Одно я точно знаю, десять миллионов выкупа требовали не за Пирожкова, - сказал он.

- А за кого? - справился Денис.

- За меня.

Денис со Щербаком недоуменно переглянулись: "Не иначе крыша у парня сдвинулась".

- В каком смысле за тебя? - уточнил Щербак.

- В прямом смысле. - Роберт был снова вынужден пересказать историю своих похождений, но на этот раз в неурезанном виде, поскольку рассчитывал, что Денис и его команда помогут развеять опасения, высказанные Волгиным, что Гаффар Мусаевич сможет достать его и здесь, в Москве. Они почему-то не выходили у Роберта из головы.

- Так, еще раз, пожалуйста, слово в слово, что тебе сказал турок? - попросил Денис, помотав головой, чтобы лучше утрясти получасовой рассказ Роберта.

- Не помню я слово в слово. - Пока он рассказывал, собрались все, кто был на тот момент в агентстве, и по лицам сыщиков Роберт видел, что они ему не очень-то верят.

- Хотя бы фразу про деньги и бензиновую войну.

- Он сказал, что я козел и лишил его, турка, денег, которые он должен был заработать на некоем оружии в бензиновой войне.

- И принимал он тебя за русского шпиона?

- Да.

- Значит, продавать это "оружие" турок должен был русским.

- Бензоколонки Штангиста? - хмыкнул Щербак.

- Точно, - согласился Денис.

- Кто такой Штангист? - спросил Роберт.

- Штангист - это конкурент Гагуа, а значит, и твоего отца, и как раз у него вдруг ни с того ни с сего бензин испортился… Слушай, Роберт, а не эту ли отраву доставал твой папа в Америке?

- Я по-прежнему не верю, что мой отец был откровенным бандитом, каким вы его пытаетесь представить, - с расстановкой произнес Роберт. - Но даже если на минуту предположить, что доставал он именно эту, как ты выразился, "отраву", что это нам дает?

- Тогда у нас все раскладывается, - начал загибать пальцы Денис. - Твой отец работал на Гагуа, Гагуа враг Штангиста, Гагуа при помощи твоего отца Штангиста поимел.

- Но при чем тут турок? При чем тут Пирожков и те другие русские, которые были в гостинице и которым все в результате досталось?! - Роберт возмущался, все еще вертя в руках "Московский комсомолец", и вдруг увидел знакомое лицо. На футбольном поле выстроилась команда, а перед строем игроков стоял Пирожков, еще какие-то люди и среди них… - Так вот же этот мужик в сером из "Хилтона"!

Денис выхватил у него газету и пробежал глазами статью под фотографией, на которую указал Роберт: