Глава 25. Уитни Майерс, приехав в свой офис в Лонг‑Бич, застала своего помощника Фрэнка Коэна за просмотром каких‑то распечаток

Уитни Майерс, приехав в свой офис в Лонг‑Бич, застала своего помощника Фрэнка Коэна за просмотром каких‑то распечаток. Увидев начальницу, Коэн поднял голову.

– Привет, – улыбнулся он, поправляя очки. – Как успехи?

Фрэнк знал, что Майерс сегодня почти целый день провела в квартире Кати Кадровой в Западном Голливуде.

– Есть пара зацепок. – Забросив сумку на стул, Уитни схватила чашку и налила себе свежий кофе, аромат которого заливал всю комнату. – Кто бы ни похитил Катю… – она добавила в кофе ложку коричневого сахара, – он пробрался к ней в квартиру.

Коэн подался вперед.

– Как и сказал ее отец, на кухне я нашла полотенце. Запах был очень слабый, но он совпадает с кондиционером в ванной. Оба чемодана лежали на кровати.

– Чемоданы? – Фрэнк нахмурился.

Подойдя к окну, Майерс залюбовалась бульваром Вест‑Оушн.

– Катя Кадрова только что вернулась с гастролей Лос‑анджелесского филармонического оркестра. Она была в разъездах два месяца, – объяснила Уитни. – У нее даже не хватило времени на то, чтобы распаковать вещи.

– Ты нашла ее кошелек и мобильный?

– Нет. – Майерс покачала головой. – Только ключи от машины, но об этом нам уже говорил ее отец.

– Есть следы взлома?

– Нет. Все замки целы. Ни двери, ни окна, ни балкон никто не открывал.

– Следы борьбы?

– Нет. Из общей картины выбиваются только полотенце на полу в кухне и бутылка вина, которая должна была стоять в холодильнике.

– У нее был парень? – Коэн пожевал губами.

– Никто не стал бы встречать ее дома, если ты об этом. У Кати завязался роман с новым дирижером филармонического оркестра, Филиппом Штайном, но, по всей видимости, он был лишь ее очередным увлечением, ничего серьезного.

– Он воспринимал их отношения так же?

– О нет, Штайн в нее влюбился. Но ее отец сказал, что Катя никогда не воспринимала мужчин всерьез. Ее истинной любовью была музыка.

– Ох уж мне эти творческие личности! – Коэн поморщился.

– Катя и Филипп вместе поехали на гастроли, и, предваряя твой вопрос, сразу хочу сказать, что она не могла пригласить его в гости в тот вечер. Пару дней назад, перед последним концертом, они расстались.

– Могу поспорить, ему это не понравилось.

– Это точно.

– И где он сейчас? А еще лучше, скажи мне, где он был той ночью, когда Катя прилетела в США?

– В Мюнхене.

– В Германии?

Майерс кивнула.

– Он был настолько расстроен, что не стал ехать домой с другими музыкантами после окончания концерта, а сразу полетел в Германию. Там живет его семья. Штайн не мог ее похитить, хотя у него и есть мотив.

Помолчав, Коэн задумчиво постучал кончиком ручки по зубам.

– Разве в этих новомодных домах в Западном Голливуде не должно быть качественной системы безопасности? Ну там, система видеонаблюдения, все такое? Если кто‑то похитил девушку из ее квартиры, то камеры бы это засняли, разве нет?

– Вот казалось бы. Ты прав, одна камера наблюдения установлена в лифте, две в холле, одна в коридоре пентхауса и еще одна в подземном гараже. Но тем вечером произошел резкий скачок электроэнергии, от которого выбило предохранители, и все видеокамеры отключись на пару часов. Как раз вовремя, да? Так что записей у нас нет.

– Что, совсем ничего?

– Совсем. Кадров не догадался спросить консьержа о камерах наблюдения, потому ничего и не сказал об этом.

Коэн закатил глаза.

– Знаю‑знаю. При этом похищении явно работал профессионал.

– Кто‑то уже связался с семьей? Требовал выкуп?

Покачав головой, Уитни вернулась к столу.

– Нет. И это меня тревожит. Пока что все указывает на профессиональное похищение. А в таком случае похититель всегда хочет получить деньги. Катина семья очень богата, выкуп можно было бы назначить в миллионы долларов. Девушка пропала двое суток назад, но отцу никто так и не позвонил.

Коэн опять постучал ручкой по зубам. Он уже давно работал с Майерс и знал, что в случае профессионального похищения преступник сразу же связывается с тем, у кого он собирается требовать выкуп, чтобы в дело не успела вмешаться полиция. Но если ему нужны не деньги, то речь идет не об обычном похитителе. А о психопате.

– Дальше – больше, – продолжила Майерс, откидываясь на спинку стула. – Наш похититель любит игры.

– Что ты имеешь в виду? – Фрэнк наконец оставил ручку в покое.

– На кухне стоял телефон с автоответчиком.

– И что?

– На нем было шестьдесят новых сообщений, – помолчав, сказала она.

– Шестьдесят? – удивленно вытаращил глаза Коэн.

Майерс кивнула.

– Я их все прослушала. – Она отхлебнула кофе. – Тишина. Ни слова, ни шороха, ни дыхания.

– Все сообщения были пусты?

– Так мне казалось. Я подумала, что автоответчик просто сломался, но потом я услышала последнюю запись.

– И? – Фрэнк напряженно нахмурился.

– Вот, послушай сам.

Вытащив из сумки свой диктофон, Уитни передала его помощнику.

Поставив его перед собой на стол, Коэн поправил очки и включил запись. Через пару секунд тишина сменилась белым шумом.

– Помехи?

– Я сперва тоже так подумала, – ответила Майерс. – Послушай еще раз, но внимательно.

Перемотав пленку, Фрэнк поднес диктофон к правому уху и сосредоточенно прислушался.

У него кровь застыла в жилах.

– Какого хрена?!

Скрытое помехами, на пленке слышалось что‑то еще. Шепот? Коэн еще раз перемотал запись. Да, какой‑то неразборчивый шепоток.

– Кто‑то пытается что‑то сказать? Или это просто дыхание?

– Понятия не имею. – Майерс пожала плечами. – Я сделала то же, что и ты. Слушала запись снова и снова. И до сих пор не понимаю, что это. Но знаешь, если тот, кто оставил эти сообщения, хотел напугать Катю, то, держу пари, он добился своей цели. Такое ощущение, что из телефона вот‑вот вылезет призрак. Я сама очень испугалась в первый раз.

– Думаешь, на пленке голос похитителя?

– Да. Ну, или Катю решил разыграть какой‑то шутник, начисто лишенный чувства юмора.

– Отнесу запись Гусу в студию. – Фрэнк покрутил диктофон в руках. – Если он откроет это сообщение при помощи программы анализа голоса, то мы сможем очистить запись и прослушать ее медленнее. Я уверен, мы разгадаем, что он говорит. Если он говорит, конечно.

– Отлично. Вот и займись этим.

– Отец девушки знает? – Коэн знал, что Уитни постоянно связывалась с Леонидом Кадровым, но доложить ей пока что было не о чем.

– Нет еще. Посмотрим, что нам скажет Гус, а уже потом я позвоню Кадрову. – Майерс пригладила волосы. – Готов услышать продолжение истории?

– Это еще не все? – удивленно вскинулся Фрэнк.

– Слушая эти сообщения, я случайно посмотрела на часы у Кати на кухне.

– Так.

– И вдруг я поняла, что все эти сообщения одинаковые.

– В каком смысле?

– По времени.

– Что?

– Я знаю, это покажется тебе странным, но я прослушала все записи дважды. Вот почему я задержалась. – Подавшись вперед, Уитни оперлась на стол. – Продолжительность каждого сообщения – двенадцать секунд.

– Двенадцать секунд? – опешил Коэн. – Каждое из шестидесяти сообщений длится двенадцать секунд?

– Именно. И ни секундой больше. Даже последнее сообщение с белым шумом и этим жутковатым шепотом. Ровно двенадцать секунд.

– И дело не в поломке автоответчика?

– Нет.

– Может быть, кто‑то выставил настройки телефона так, что двенадцать секунд – это максимальная длина сообщения?

– Разве такое можно сделать? – Майерс с любопытством посмотрела на своего помощника.

– Не уверен, я просто пытаюсь все учитывать.

– Даже если и так, кто станет устанавливать длительность сообщения в двенадцать секунд? Звонящий ничего не успеет сказать.

– Ладно, – согласился Фрэнк. – Дельце весьма запутанное, это уж точно. – Он улыбнулся. – Должен признать, я заинтригован. В этом должен быть какой‑то смысл. Не может быть, чтобы эти двенадцать секунд были совпадением.

– Не может быть, – сказала Майерс. – Нам только нужно узнать, что же это означает.