Камбрия, Брайанбэрроу. Манетт всё ещё пыталась осмыслить услышанное, когда поднималась по лестнице, оставив родителей и невесту Кавеха в гостиной после того

Манетт всё ещё пыталась осмыслить услышанное, когда поднималась по лестнице, оставив родителей и невесту Кавеха в гостиной после того, как приготовила и подала им чай и бисквиты, которые принесла на ржавом подносе, найденном в кухонном буфете. Бог знает, зачем она стала хлопотать с этим чаем, думала Манетт, но ей, видимо, до конца дней было суждено страдать от хорошего воспитания и устоявшихся привычек.

Они уже разобрались в замешательстве, возникшем при упоминании имени Яна Крессуэлла и того, чем он был для Кавеха, по крайней мере настолько, насколько вообще что‑то знали его родители. Несколько секунд обсуждения, и выяснилось, что в представлении стариков Кавех просто снимал комнату в доме владельца фермы; просто, когда они разговаривали с сыном по телефону, он никогда не упоминал его имени, И этого имени не было в его письмах, на открытках и так далее. И они сочли чудом из чудес то, что владелец почему‑то составил завещание в пользу их сына, когда сам совершенно неожиданно купил эту ферму. Это было более чем чудом, потому что Кавех теперь мог наконец жениться, так как обзавёлся собственным домом, куда и мог привезти жену. Конечно, он не нуждался в доме, как много раз напоминали ему отец и мать, потому что они с женой вполне могли бы жить с родителями, так это принято на их родине, в Иране, там ведь в одном доме могут обитать много поколений. Но Кавех – современный молодой человек, и он нахватался современных британских идей, а британские молодые люди не желают приводить жён в дома своих родителей. Он считал это невозможным. Хотя, по правде говоря, какая разница, если теперь Кавех настаивает: родители должны переехать к нему на ферму. Наверное, они так и сделают, чтобы поторопить его с появлением внуков.

Эти добрые люди представления не имели о склонностях своего сына, и Манетт тут же решила, что не ей рассказывать им об этом. Но она пожалела милую бедняжку Иман, собравшуюся замуж за человека, который, скорее всего, будет вести двойную жизнь, вроде той, какую вёл сам Ян. Но что она могла поделать? Да если бы и попыталась… ну, например, сказала бы: «Вы меня извините, но разве вы не знаете, что Кавех много лет развлекался с мужчинами?» – то она лишь всё усложнила бы, сунувшись не в своё дело. Манетт решила, что Кавех вправе поступать как ему вздумается. Его родные могут и сами со временем узнать правду. Или останутся в блаженном неведении. Её собственной задачей в данный момент были поиски Тима Крессуэлла. Но теперь она, по крайней мере, знала, почему Тим сбежал. Наверняка Кавех сообщил ему о предстоящей свадьбе. И от этого бедный парнишка мог вообще свихнуться.

Но куда мог податься Тим? Манетт вернулась в спальню мальчика, узнать, нашёл ли Фредди хоть какой‑то след.

Похоже, он его действительно нашёл. Фредди продолжал копаться в ноутбуке Тима, но повернул его так, чтобы входящие в комнату не смогли увидеть монитор. Манетт решила, что это не к добру. Тем более что лицо Фредди было мрачным.

– Что такое? – спросила она.

– Фотографии. Они тут появились некоторое время назад.

– О каких фотографиях речь? – Манетт шагнула к стулу Фредди, который он тоже развернул так, чтобы видеть дверь.

Фредди вскинул руку:

– Тебе не нужно на них смотреть, дорогая.

– Фредди, что там?!

– Начинается всё довольно мягко, не более того, что можно увидеть в тех журналах, которые продаются в чёрных пакетах. Ну, ты знаешь, что я имею в виду. Обнажённые женщины, демонстрирующие определённые места своих тел, хорошо сделанные снимки… Мальчики любят такие вещи.

– Ты тоже любил?

– Ну… И да и нет. Мне скорее нравились фотографии груди. Красивые позы и всё такое. Но времена меняются, а?

– Ладно, а потом?

– Ну, первая подруга у меня появилась тогда, когда я был ещё слишком молод для подобного…

– Фредди, милый, я говорю о компьютере! Там есть что‑то ещё? Ты сказал, что начинается всё мягко.

– Ох… да. Но потом уже идут снимки мужчин и женщин вместе, занятых… ну, ты понимаешь.

– Но это тоже вполне естественное любопытство, так?

– Согласен. Но дальше идут мужчины с мужчинами.

– Это из‑за Яна и Кавеха? Может, потому, что он сомневается в самом себе?

– Всё может быть. Даже скорее всего. Тим мог пожелать разобраться. В себе, в них, вообще…

Но Фредди произнёс это таким мрачным тоном, что Манетт без труда поняла: это не всё.

– А что дальше, Фредди? – спросила она.

– Ну, потом начинаются фильмы. Живое действие. И актёры – или кто уж там снимался – меняются.

Фредди с силой потёр подбородок, и Манетт услышала шорох его щетины, и это напомнило ей, как всегда действовал на неё этот звук – успокаивал и расслаблял, – хотя Манетт и не могла бы объяснить, почему это так.

– Мне, видимо, следует спросить, как именно меняются действующие лица?

– Мужчины и мальчики, – ответил Фредди. – Очень молодые мальчики, Манетт. Лет десяти‑двенадцати. А сами фильмы… – Фредди заколебался на мгновение‑другое, потом наконец посмотрел прямо на Манетт, и в его глазах отразилась вся глубина его опасений. – Юные мальчики с немолодыми мужчинами, иногда наедине, но чаще группами. Я хочу сказать, мальчик всегда один, но мужчины… Там даже… боже, это просто невыносимо… там даже есть один пацан, которому на вид лет девять, не больше.

– Боже… – выдохнула Манетт.

Она попыталась связать всё вместе: почему интерес Тима от обнажённых женщин сместился к обычному сексу между мужчинами и женщинами, потом – к сексу между мужчинами, потом – к сексу мужчин и мальчиков… Она не настолько разбиралась в подростках, чтобы понять: естественное ли это любопытство, или здесь кроется нечто куда более зловещее. И боялась, что скорее последнее.

– Как ты думаешь, мы должны?.. – спросила Манетт.

Но закончить вопрос она не сумела, потому что просто не знала, каким может быть следующий шаг – то ли звонить в полицию, то ли детскому психологу, то ли просто надеяться на лучшее…

Подумав, Манетт снова заговорила:

– Я хочу сказать, если он стал искать подобные вещи… Мы хотя бы должны сообщить об этом Найэм. Но, конечно, что в том толку?

Фредди покачал головой.

– Он вовсе ничего не искал, Манетт.

– Я не понимаю. Ты ведь только что сказал…

– Сам он искал только снимки женщин, женщин и мужчин, мужчин с мужчинами, а это может быть просто результатом его растерянности из‑за отца и Кавеха. Но больше он ничего не пытался найти.

– Но тогда?… – Манетт наконец поняла. – Ему это присылали?!

– Да, здесь есть след электронных сообщений от некоего субъекта, который называет себя «Той‑фор‑ю». А этот след ведёт к некоему чату… Полагаю, из этого чата разными путями можно добраться до коллекций определённых снимков… а уже оттуда – до более закрытых чатов. И где‑то есть сайт, который по определённым причинам называется просто «Сайт». Нити тянутся во все стороны. Нужно просто следовать за ними.

– И зачем этот «Той‑фор‑ю» такое делает?

– Похоже на неторопливое совращение. Вроде как сначала вполне невинное развлечение, медленное воздействие, уверения, что всё происходит «между согласными на это взрослыми», а потом осторожное предложение: «Посмотри вот на это и скажи, что ты думаешь», «Ты не думал о таком?» и так далее.

– Фредди, но что отвечал на это Тим?

Фредди побарабанил пальцами по столу. Похоже, он старался сформулировать ответ. Или же пытался сложить вместе все кусочки головоломки. Манетт окликнула его, чтобы поторопить. Наконец Фредди сказал:

– Тим, судя по всему, решил заключить с этим типом какую‑то сделку.

– С этим «Той‑фор‑ю»?

– Хм… Да. Этот парень – а я полагаю, что мужчина, – говорит в последнем письме: «Ты сделаешь что‑то в этом роде, а я сделаю всё, чего захочешь ты».

– Что значит «в этом роде»? – спросила Манетт, хотя она совсем не была уверена, что хочет это знать.

– Он упоминает об ещё одном видео, прилагавшемся к письму.

– Мне нужно это знать?

– Гефсиманский сад, – ответил Фредди. – Только римские солдаты никого не арестовывали.

– Боже… – выдохнула Манетт. И тут же её глаза расширились, она вскинула руку, чтобы прикрыть рот. – Он пишет: «Я сделаю всё, чего захочешь ты»? Фредди, ужас какой, ты думаешь, Тим договорился с этим человеком об убийстве Яна?

Фредди быстро встал, резко отодвинув стул, подошёл к Манетт и сказал:

– Нет, нет! – И быстро погладил её по щеке. – Это письмо… оно пришло уже тогда, когда Ян утонул. Чего бы ни хотел Тим, это не относится к смерти его отца. Но мне кажется, что он хочет это получить в обмен на порнографические съёмки.

– Но чего он может хотеть? И где он сейчас? Фредди, мы должны его найти!

– Мы этим и занимаемся.

– Но как?.. – Тут Манетт вспомнила карту, которую видела на столе Тима, и принялась ворошить бумаги на его столе. – Погоди, погоди… – бормотала она.

Карта нашлась. Но одного взгляда на неё хватило, чтобы понять: пользы от неё немного. Потому что это было увеличенное изображение части какого‑то безымянного города, и если Фредди не знал, где находятся улицы Лейк, Олдфилд, Александра, Вудленд и Холи‑роуд, они могли понапрасну потерять уйму времени, перелистывая атлас улиц и дорог, ища сведения в Интернете или проделав какой‑нибудь волшебный фокус для того, чтобы определить, какое из мест в Камбрии изображено на карте.

– Бесполезно, бесполезно! – сказала Манетт. – Это просто улицы, Фредди. – Она показала ему карту. – И что теперь? Мы должны его найти! Должны!

Фредди посмотрел на карту и быстро сложил её. Выключив ноутбук, он сказал:

– Идём отсюда.

– Куда? – спросила Манетт. – Куда, чёрт побери?.. Ты что, знаешь?

Боже, подумала Манетт, и зачем только она развелась с этим человеком?

– Понятия не имею, – ответил Фредди. – Но догадываюсь, кто может знать.