Умереть для себя

После возвращения в Германию Бонхёффер претерпел еще одну трансформацию, которую он сам считал нравственно сомнительной. Он стал двойным агентом, якобы занимаясь шпионажем для Третьего Рейха, и в то же время трудясь для его свержения. От самого начала восхождения Гитлера к власти Бонхёффер выступал против антисемитизма нацистской партии. Хотя раньше он отвергал насилие, теперь Бонхёффер пришел к выводу, что применение силы ради защиты невинных — это одно из требований любви. Христиане должны посвятить себя «не просто тому, чтобы перевязывать жертв, попавших под колесо, но тому, чтобы остановить само это колесо».101

Муж сестры Бонхёффера, Кристины, Ганс фон Донаньи, являясь на самом деле тайным членом немецкого Сопротивления, служил в абвере — отделе контрразведки нацистского главнокомандования — под началом адмирала Канариса. Канарис и Донаньи вскоре стали ключевыми фигурами в организации покушения на Гитлера.

Донаньи предоставил Бонхёфферу возможность посодействовать остановке нацистского колеса, сделав его агентом, шпионом абвера. Предполагалось, что Бонхёффер будет собирать для Третьего Рейха информацию, полученную от его знакомых в Англии, Швейцарии и где бы то ни было. Такова была его легенда. В действительности же Бонхёффер выезжал за пределы Германии, чтобы информировать государства антифашистской коалиции о планах покушения на Гитлера и просить их о помощи. Кроме того, Донаньи, Бонхёффер и другие использовали свое положение для тайного вывоза евреев из Германии. Эта деятельность имела кодовое название «Операция №7».

Немецкое движение Сопротивления организовало несколько покушений на фюрера. Две бомбы не взорвались, а от третьей Гитлер едва не погиб. По мере раскрытия заговоров, гестапо все ближе подбиралось к разоблачению изменнической деятельности Донаньи и Бонхёффера в абвере. Когда 5 апреля 1943 года Бонхёффер позвонил домой своему зятю, трубку поднял незнакомый мужчина. Он понял, что его сообщник арестован, а значит, то же вскоре ожидает и его.

Можно только представить, какие страхи охватили Бонхёффера. Он признался коллегам, что не уверен, выдержит ли пытки. «Конечно же, никто из нас не хочет оказаться в тюрьме, однако, если до этого дойдет, то мы примем это с радостью, поскольку пострадаем за достойное дело. В любом случае, будем надеяться на лучшее», — писал он тогда своему брату Карлу-Фридриху.102

Ближе к вечеру домой к Бонхёфферу пришли с обыском двое мужчин. Не предъявив никаких официальных документов, они обыскали его комнату и приказали ему следовать за ними. Бонхёффер сел в их машину, не взяв с собой ничего, кроме Библии.

Его отвезли в берлинскую тюрьму Тегель, которая предназначалась для политических заключенных, и бросили в одиночную камеру. Там было холодно, однако одеяло на койке оказалось настолько грязным и зловонным, что Бонхёффер просто не смог им воспользоваться. Прислушиваясь к крикам заключенных и сердитым окликам охранников, он заснул только под утро. Его разбудил скрежет окошка в двери, через которое подали корку хлеба на завтрак.

Бонхёффер пробыл в полной изоляции первые двенадцать дней и уже думал, что его жизни пришел конец. Впрочем, он довольно скоро научился вести в тюрьме более энергичную жизнь, чем многие ведут на свободе. Оказавшись в заключении, я прочитал его самую резонансную книгу: «Письма и заметки из тюрьмы», — и пример Бонхёффера стал для меня воистину бесценным. Вместо того, чтобы все время спать, как поступают многие заключенные, Бонхёффер установил для себя строгое расписание. Чтобы взбодриться, он ежедневно рано утром принимал холодный душ. Затем он одевался, делал зарядку, завтракал и погружался в Писание, после чего до самого вечера занимался писательством и чтением. Семье Бонхёффера разрешили раз в неделю приносить ему передачи, в которых были продукты, табак и книги. Он углубился в труды отцов ранней Церкви: Тертуллиана, Киприана и других. Их опыт потряс Бонхёффера своим сходством с его ситуацией; они так же боролись за веру в мире, наполненном враждебным язычеством — культами расы и крови, возвратом к которым стал нацизм.103

Жизнь Бонхёффера в тюрьме отличалась не только активностью, но и влиянием его благочестия на окружающих. Охранники Тегеля увидели в нем человека, к которому можно обратиться за мудрым, заслуживающим доверия советом. Они также отметили щедрость Бонхёффера, поскольку он постоянно делился с сокамерниками содержимым своих еженедельных передач от родных.

Когда войска антифашистской коалиции начали бомбить Берлин, заключенные Тегеля пережидали бомбардировки в подвале. Все обращали внимание, что, когда старая тюрьма тряслась, словно корабль в шторм, Бонхёффер даже не вздрагивал. Один из его сокамерников сказал: «Бонхёффер всегда создавал вокруг себя атмосферу счастья, радуясь каждому даже незначительному жизненному событию, а также — глубокой признательности за сам факт, что он жив… Вне всякого сомнения, был самым добрым и приятным человеком из всех, кого я когда-либо встречал».104

***

Большую часть пребывания Бонхёффера в тюрьме, он и его соратники по заговору неуклонно придерживались легенды агентов абвера, работающих на благо Третьего Рейха. Однако 20 июля 1944 года потерпело неудачу последнее покушение на жизнь Гитлера, в результате чего вскрылись имена многих заговорщиков.

Бонхёффера перевели из Тегеля в берлинские казематы гестапо, а оттуда вместе с другими участниками заговора его перевезли в подвальный карцер, расположенный под казармами СС прямо возле ворот концлагеря в Бухенвальде. Его допрашивали снова и снова, но он упорно отрицал причастность к заговору своей семьи. 5 апреля по прямому распоряжению Гитлера Бонхёффера приговорили к смертной казни.

В конце концов, его по окольной дороге перевезли в лагерь смерти в Флоссенбюрге. По пути его вместе с несколькими заключенными, которых позже освободили, доставили в Шёнберг, где Бонхёффер провел богослужение. Он проповедовал по двум фрагментам Писания: «Ранами Его мы исцелились» (Исаия 53:5) и «Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, по великой Своей милости возродивший нас воскресением Иисуса Христа из мертвых к упованию живому» (1 Петра 1:3).105

Вскоре после проповеди пастора вызвали из камеры. Прощаясь со своими товарищами, он сказал: «Это конец, но для меня — начало жизни».106

Во Флоссенбюрге Бонхёффер присоединился к пяти другим заговорщикам, среди которых был и начальник Донаньи, адмирал Канарис. Они были казнены на рассвете 9 апреля, между пятью и шестью часами утра.

Лагерный врач позже вспоминал, как Бонхёффер отправился на смерть:

Через полуоткрытую дверь одного из помещений барака я видел пастора Бонхёффера, опустившегося на колени в горячей молитве к Богу перед тем, как с него должны были снять тюремную одежду. Я был глубоко тронут тем, как молится этот необычайно обаятельный человек. Он пребывал в благоговении и ничуть не сомневался, что Бог слышит его молитву. На месте казни он опять кратко помолился и с невозмутимым видом смело поднялся по ступеням на эшафот. Через несколько секунд его жизнь оборвалась. За почти пятидесятилетнюю медицинскую практику я еще никогда не видел, чтобы кто-либо умирал с такой полной покорностью Божьей воле.107

Дитрих Бонхёффер погиб за три недели до освобождения Берлина.108