Вопрос истины. Вопрос истины — общей, познаваемой реальности, существующей независимо от нашего восприятия — это великий водораздел современной западной культуры

Вопрос истины — общей, познаваемой реальности, существующей независимо от нашего восприятия — это великий водораздел современной западной культуры. Преобладающая точка зрения отвергает такую идею в корне. Самый быстрый способ спровоцировать насмешки со стороны большинства университетских профессоров — упомянуть слова «реальность» и «истина».

Почему же слово «истина» вызывает такую враждебность? Потому что бунтарская человеческая природа противится требованиям истины. Если что-либо действительно истинно, то это должно быть истинно не только для того, кто говорит об этом, но и для того, кто слушает. Реальность же заключается в том, что мы не хотим подчиняться никакой высшей власти (и особенно, если подразумевается, что она исходит от Бога) из страха, что она посягнет на нашу личную независимость. Мы цепляемся за идею, что мы — творцы собственной истины.

Этот конфликт лежал в основе противостояния Пилата и Иисуса — поворотного момента в Новом Завете, когда сознательная слепота человеческой гордости целенаправленно обратилась против Божьего Сына. Во время своей встречи с Иисусом римский прокуратор желает узнать, действительно ли Иисус — царь.

Иисус подтверждает, что Он — Царь, но не земного царства. «Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать о истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего».

«Что есть истина?», — спрашивает Пилат (Иоанна 18:38). Во всех переводах Библии эти слова приведены в виде вопроса, однако Мэл Гибсон в своем фильме «Страсти Христовы» выступил хорошим богословом, внеся собственную творческую интерпретацию. В субтитрах к реплике на арамейском языке ответ Пилата дан с восклицательным знаком: «Что есть истина!» Не ожидая ответа Иисуса, он отверг саму возможность познать истину.

Для образованных римлян, наподобие Пилата, как и для многих интеллектуалов современности, религия была всего лишь проявлением культуры и способом демонстрации политической лояльности. Представьте себе его реакцию на этого претендента на иудейский трон: Иисуса, заявившего о Своей монополии на истину. До чего самонадеянно! И какая угроза собственным притязаниям Пилата… Он, без сомнения, верил прежде всего в истину римского гарнизона — в силу; ведь сила всегда является прибежищем скептиков.

Иисус же учит тому, что реальность не такова, какой мы ее себе субъективно представляем, и она не обязательно соответствует убеждениям нашей культуры. Существует объективная истина, и мы способны постичь ее с помощью наших чувств. Мы — не какая-то мечта в Божьем разуме, не иллюзия, как учат восточные религии и некоторые философы движения «Нью эйдж». И реальность — это не какая-то сложная программа, загруженная в наше сознание, как показано в фильме «Матрица», некогда очень популярном среди американских студентов. Высшая реальность — это и есть Иисус.

Пилатовское отвержение истины мы сегодня встречаем повсеместно. В интервью для журнала «Тайм» у Ричарда Докинза спросили о смысле добра и зла, на что он ответил: «Для меня не имеет смысла даже ваш вопрос. Добро и зло… Я вообще не верю в существование чего-либо, что можно было бы назвать добром или злом. Я думаю, что в жизни просто случается что-то хорошее и что-то плохое».50 Теракты 11 сентября 2001 года не являются по своей сути злом, а помощь жертвам цунами — добром? Абсурд!

И все же Докинз — выдающийся человек. Он знает, о чем говорит. Если добро и зло признать чем-то большим, чем личные субъективные оценки, то это подвергнет опасности его атеистическое мировоззрение. Однако именно существование общеизвестного нравственного закона побудило Клайва Льюиса, который на тот момент был атеистом, обратиться в христианство.

Тем не менее, точка зрения Докинза стала для нашей культуры доминирующей. Так, 63% американцев отвергают возможность постичь нравственную истину. То же самое относится и к 53% евангельских христиан. Среди подростков (а это следующее поколение лидеров) существование нравственной истины признают только 8%.51

В этом отношении обманываются даже серьезные христиане. Так, я знаю учительницу из региона «Библейского пояса», которая прошла программу обучения в служении «Тюремного братства». На одном из собраний христианского клуба при своей школе она презентовала 13-недельный курс формирования мировоззрения для подростков. На этот курс записались 43 из 275 семиклассников. Когда учительница дошла до урока 10, в котором сравниваются ислам, буддизм и христианство, дети, как она выразилась, «встали на дыбы» из-за утверждения истинности христианства. Семь из восьми серьезных учеников-христиан, которых она избрала в качестве лидеров групп, отказались учить этому. После горячих дебатов учительница распустила всех по домам, попросив лидеров групп посоветоваться с родителями и молодежными пасторами. Когда они встретились снова через несколько дней, чтобы подготовиться к следующему занятию, все восемь лидеров сообщили ей, что проконсультировались с родителями и несколькими молодежными пасторами. Один из этих пасторов сказал, что никто не может быть уверен в том, что такое истина. Мол, все это — «чистая теория». Другой заявил, что Бог превыше этого узкого представления, а родители обеспокоились тем, что их дети могут задеть чувства других учеников. Одна девочка не спала всю ночь, письменно аргументируя, почему нам не следует обижать других школьников. Моя знакомая увидела, что спорить бесполезно. Все семеро несогласных с ее курсом школьников были непреклонны в своем мнении, и потому она просто отменила занятие.

Если этот случай хоть в какой-то мере указывает на состояние Церкви и христианских семей, тогда у нас — серьезные проблемы. Не будем забывать, что Церковь — это «столп и утверждение истины» (1 Тимофею 3:15). Но если мы, даже в так называемых консервативных церквях, в угоду политкорректности глотаем миф о равенстве всех религий, то кто же будет отстаивать истину? Подобный недостаток смелости, где бы он ни проявлялся, означает конец живой веры. Не воспринимая всерьез истину, мы не будем воспринимать всерьез и Бога.