Глава 4 Истина. Знание того, что Бог есть, и что Он говорит, позволяет христианам утверждать существование истины — высшей реальности

Знание того, что Бог есть, и что Он говорит, позволяет христианам утверждать существование истины — высшей реальности, которая начинается с Бога и распространяется через Его творение. Христиане верят в то, что человечество может познать истину (то есть реальное положение вещей) через Библию и, по меньшей мере, еще тремя способами.

Истина в «книге» природы. Я увидел, как Бог говорит через творение, в горах Северной Каролины. Как написал один из святых XII века: «Весь видимый мир — это книга, написанная Божьим перстом».48

Истина через размышления. Также, мы можем размышлять о смысле творения. Христиане верят, что, будучи сотворенными по образу и подобию Божьему (Бытие 1:26), мы наделены свободной волей и способностью логически мыслить. Христианство не представляет собой некую скрытую совокупность учений, отделенных от повседневных реалий, и оно не изолирует себя в какой-то сфере субъективных суждений, которые не могут быть опровергнуты.

В действительности, посредством размышлений мы можем сопоставить практические аспекты христианства и других религий, философий и мировоззрений, что и будет сделано в последующих главах. Мы способны различить, какое из мировоззрений соответствует реальному положению вещей в этом мире, или что есть истина. Честное сравнение приводит к единственному заключению.

Истина посредством совести. Кроме того, Бог открывает истину через нашу совесть. Мы можем отличить добро от зла, поскольку обладаем врожденной нравственной чувствительностью. Именно это имел в виду Павел, когда сказал, что люди одновременно повинуются Божьему закону и осознают, что нарушают его, в силу закона, написанного у них в сердцах (Римлянам 2:15). Не будем забывать, что мы соглашаемся с существованием совести в сердцах не потому, что так говорится в Библии, а потому, что, согласно Библии, Бог таким образом устроил людей. Человеческий опыт учит, что от самого начала времен существовал некий моральный закон, который могут познать все люди всех культур.

Например, Кодекс Хаммурапи, содержащий нравственное учение, был написан за семьсот лет до Моисеева закона. Конфуций проповедовал о высокой морали с оглядкой на небеса. Древний грек Пенандр сказал, что истинная свобода — это «чистая совесть». Почти каждая религия в истории человечества в той или иной форме содержала свои Десять Заповедей. Клайв Льюис в книге «Человек отменяется» определил концепцию универсального нравственного закона, который вложен в людей Богом и предваряет пропозициональное откровение, термином «дао».

Однако понимание универсальности этого нравственного закона и способность нашей совести воспринимать его были поставлены под сомнение современным культурным релятивизмом. Вот почему многие молодые люди (даже среди христиан) бледнеют, когда я задаю им вопрос: верят ли они в существование каких-либо нравственных абсолютов? Однако, когда я спрашиваю у них, будет ли правильно, если кто-то украдет у них кошелек, или убьет кого-то только потому, что тот — еврей, или толкнет на улице старушку под колеса машин, к ним обычно приходит прозрение. Несмотря на то, что постмодернистский релятивизм научил их отвергать врожденную нравственную чувствительность и подавлять свою совесть, они инстинктивно понимают, что все, перечисленное мной, ни в коем случае нельзя считать правильным.

Подобным же образом отличают правильное от неправильного маленькие дети. Когда ребенок находит на улице какую-то игрушку, он спокойно забирает ее себе; как говорится в пословице: «Что упало, то пропало». Но если он выхватит эту игрушку из рук другого ребенка, последний не станет мириться с такой «пропажей», а востребует свою игрушку обратно. «Она моя, и ты не можешь забрать ее!» — скажет он. Уже в столь раннем возрасте дети обладают элементарным пониманием того, что существует некое правило, по которому все мы живем — нравственный закон.

Сегодня в пользу этого закона, написанного на наших сердцах, говорят даже результаты научных исследований. Один ученый из Гарварда обнаружил, что в мозгу есть «область, отвечающая за распознание определенных проблем в сфере нравственности». По его словам, мозг содержит «универсальную моральную грамматику, некий инструментарий для построения специфических нравственных систем».49 Этот профессор, хотя сам причисляет себя к агностикам, приходит к заключению, что нравственность коренится в нашей биологии, или, говоря словами Библии, этот закон записан у человека в сердце (Римлянам 2:14-15).