Три коротких разговора

БЛАГОСЛОВИ, ОТЧЕ

ПРИХОЖАНИН: Благослови меня, отче, я согрешил. Вчера я прикончил третьего священника за месяц. Первый раз мне было страшно. Второй раз я не чувствовал ничего. Третий раз… я понял, что мне начало нравиться.

СВЯЩЕННИК: Я не священник, сын мой. Я убираю в исповедальне.

НА КУХНЕ В ДЕНЬ БЛАГОДАРЕНИЯ

БАРТ: Мэриэн, ты потрясно выглядишь в этом платье. Очень секси. Я думал, если бы, не дай Бог, что-то случилось с Джо и Эстель, я бы обязательно занялся тобой.

МЭРИЭН: Я тоже думала о тебе, Барт.

БАРТ: Правда? Слушай, а может, не стоит ждать, пока с Джо и Эстель что-нибудь случится? Ты как думаешь?

НЕ ПОВЕЗЛО, А ЧТО ДЕЛАТЬ?

ДЖОУИ: Я слыхал, Фил Хэнли — все. Что с ним случилось?

СИД: Ужасная нелепость. Он шел по Пятой авеню к Таймс-сквер. Свернул направо по Сорок второй улице и направился к Бродвею. Идет себе, никого не трогает, и тут на него сваливается бетонная плита — и в лепешку.

ДЖОУИ: Господи! Вот так свернул за угол!

СИД: И не говори! Лично я бы свернул направо по Пятидесятой улице, вырулил на Бродвей и потопал вниз к Таймс-сквер.

ДЯДЯ ЛОКИНВАР

Дядя Локинвар, убежденный вегетарианец, евший мясо только умерших во сне животных, однажды отлупил своих дочерей-двойняшек, когда они отказались одолжить ему пятнадцать центов. Он знал семь языков, но, увы, во всех этих странах его не любили. У него было хобби — гулять по кладбищам в бедных районах и представлять, у кого из покойников была самая горькая жизнь. Он влюбился в дантистку по имени Чикита, а через неделю она умерла от того, что за просмотром телепередачи «Прогресс в медицине» воспользовалась заразной туалетной бумагой. Безутешный Локинвар, сочинив себе эпитафию «Поверьте, я не был чмом», принял участие в групповом самоубийстве, совершенном с помощью клизм.