Глава 27. Эмма не сводила глаз с дороги в том месте, где она выходила из деревни, затем, пересекая луг, скрывалась в лесу

Графство Девоншир

Эмма не сводила глаз с дороги в том месте, где она выходила из деревни, затем, пересекая луг, скрывалась в лесу. Она мчалась туда во весь опор, и ветер ударял ей в лицо. Блея от страха, в разные стороны от нее разбегались овцы. Чувствуя, что Свен отстает, она возликовала. Прошептав молитву Богородице, она выкрикивала ободряющие слова кобыле.

Теперь деревушка была слева от нее, и Эмма направила свою кобылу наискось к дороге за последним домом поселения. Еще немного, и она завоюет свободу. Но, приближаясь к своей цели, она заметила еще одного всадника, вылетевшего из деревни с намерением преградить ей путь. Это был сын Свена. В отличие от своего отца он прекрасно управлял конем, его гибкий стан, казалось, слился со скакуном в одно целое.

Не сбавляя скорости, она отклонилась вправо, в сторону от утоптанной дороги, и теперь направлялась прямо к лесу через луг. Если она сможет опередить его, то шанс уйти у нее останется, поскольку ее лошадь быстрее. Деревья уже маячили прямо перед ней, и, притормаживая Энжи перед тем, как въехать под их сень, Эмма заметила, что юноша направил своего коня с дороги вслед за ней.

А потом она оказалась под деревьями, пригибая голову пониже, чтобы несущиеся навстречу ветки не выбили ей глаза или вовсе не лишили жизни. Она доверила Энжи выбирать дорогу, но кобыла вдруг резко остановилась перед скалистым обрывом, и Эмма громко закричала в отчаянии. Далеко внизу в глубоком ущелье бурлила речка. Она не стала тратить время на то, чтобы оценить расстояние, а соскочила с седла. Схватившись за узду, она повела Энжи к крутому краю, но внезапно рядом с ней вырос юноша, и тонкие длинные пальцы сомкнулись у нее на запястье.

Она вырвала руку и обернулась к нему, угрожая ножом.

– Ты меня отпустишь!

Он опешил, но, как ей показалось, больше от того, что она заговорила с ним по‑датски, чем от страха перед блеснувшим в ее руке лезвием.

Очевидно, он почувствовал, что у нее нет ни воли, ни навыка, чтобы нанести ему смертельный удар. Возможно, он просто был безрассудным. Она лишь запомнила, что мгновение они пристально смотрели друга на друга, застыв, словно каменные изваяния. Затем, когда Эмма повернулась, чтобы броситься вниз, юноша схватил ее за руку, которой она держала нож, и рванул назад, отчего она, потеряв равновесие, на него повалилась. Придя в себя, она стала извиваться и лягаться, тщетно пытаясь высвободиться из его немилосердного захвата. Медленно и без видимого усилия, что привело ее в бешенство, он разжал ее пальцы на рукояти ножа и отбросил его в сторону.

Эмма продолжала ему сопротивляться, даже более остервенело, чем прежде, но он оттащил ее от скалистого края и, невзирая на ее непрекращающуюся борьбу, наконец схватил за обе руки и встряхнул так, что застучали зубы.

– Хватит! – крикнул он на нее.

Он тряхнул ее еще раз, и ей пришлось прекратить упираться, так как ее одолевали слабость и головокружение от бессильной ярости. Она заглянула ему в лицо, в его темные глаза, в которых увидела не презрение, как она ожидала, а сочувствие.

– Вы проиграли этот бой, леди, – сказал он. – Вам не удастся сбежать. Это была смелая попытка, но все уже кончено.

Любые надежды, которые теплились в ее сердце, испарились, когда появились Свен с Хальфданом. Быстро спешившись, Свен шагнул к ней с каменным лицом. Интуитивно она почувствовала, что он сейчас ее ударит, и она не желала снова испытать на себе силу его ярости.

Когда он поднял руку, она разразилась проклятиями по‑датски, подкрепив их угрозой:

– Если вы меня ударите, – сказала она, – тогда в следующий раз, когда у меня в руках будет нож, я перережу вам горло.

Свен опустил руку и, взглянув на нее с удивлением, ухмыльнулся своему сыну:

– Всесильные боги! Она ругается, как девка из борделя в Хедебю^[15].

Когда он вновь обернулся к Эмме, его улыбка увяла.

– Я был дураком, забыв о вашем происхождении, миледи. Я больше не подниму на вас руку, но я также позабочусь, чтобы ничего острее вашего языка у вас не появилось. Позвольте мне, – произнес он с нарочитым поклоном, – помочь вам сесть в седло.

Ей не хотелось, чтобы он к ней прикасался, но, избежав удара, она решила больше не искушать судьбу. Она ласково заговорила с Энжи, дрожащей от напряжения после их безрезультатной попытки обрести свободу. Их путешествие продолжилось тем же порядком, что и прежде, только теперь Эмму объяло беспросветное отчаяние.

Они перешли реку Оттер вброд возле еще одной обезлюдевшей деревни, затем продолжили путь по дороге, ведущей вдоль восточного берега реки. Дорога постепенно шла в гору, и вскоре они уже ехали по вершине холма. Эмма устремила взгляд на юг и увидела, что гребень холма заворачивает в сторону запада, словно согнутый палец. Внизу, подобно кусочкам разбитого зеркала, в свете угасающего дня сверкала дельта Оттера, но ее красота не произвела на Эмму никакого впечатления. Сейчас она была слепа ко всему, кроме осознания того, что ее прежняя жизнь подходит к концу.

Они приехали к морю. Был слышен шум накатывающих на берег волн, в воздухе ощущался запах соли. Эмма знала, что где‑то поблизости расположены солеварни – крошечные лачуги, где морскую воду вываривают, чтобы получить драгоценные белые кристаллы. На складе под Эксетерской крепостью много такой соли, ссыпанной в огромные бочки. Правда, подумала она, возможно, их уже перевезли на корабли‑драконы Вилобородого. Так или иначе, солевары наверняка разбежались по укрытиям, как только загорелись сигнальные костры. Сейчас на берегу не окажется никого, кто мог бы прийти на помощь плененной королеве.

В ясном вечернем небе только над берегом висела угрожающая полоса туч. Над головой сияла почти полная луна, и время было уже позднее. Наступил конец этого дня, конец суши и пока что конец их путешествия, что едва ли могло радовать Эмму. В самом деле ей хотелось бы просто продолжать ехать до тех пор, пока и она, и Энжи не свалились бы от изнеможения. Но вместо этого ее сейчас заставят спешиться и ожидать участи, уготовленной ей захватчиками.

Они ехали дальше, и, когда их взорам открылось море, она стала вглядываться в водную гладь в поисках корабля, но так ничего и не обнаружила. Наверное, святая Дева Мария услышала ее молитвы, и корабль не пришел.

Викинг‑охранник уже спешился, и теперь он подходил к высокому холмику, который оказался накрытой кожами кучей дров и хвороста, готовой к поджогу. С помощью кремня и куска железа он вскоре высек искру, и пламя костра взметнулось в вечернее небо.

– Отведи леди вниз, на берег, – приказал Свен сыну. – Если рядом с ней будут лошади, ей может снова взбрести в голову попытаться сбежать.

Парень повел ее по узкой, круто понижающейся тропке, ведущей на берег.

Эмма мельком взглянула назад, где викинг‑охранник снимал с лошадей сбрую. Ее они заберут с собой на корабль. За уздечки с серебряными кольцами и ремнями тисненой кожи дали бы хорошую цену на рынке в Руане. Нет сомнений, Свен жалел, что не может забрать с собой также и ее кобылу. Энжи трясла головой и ржала вслед уходящей Эмме, но юноша тянул ее за руку вперед, и ей пришлось отвернуться, чтобы смотреть себе под ноги.

На берегу она забилась в расщелину в скале, чтобы укрыться от пронизывающего ветра, который дул с суши в сторону моря. Но все равно ей было холодно, она была истощена и пала духом. Она угрюмо глядела на темные волны, и через некоторое время там появилась светящаяся точка. Ее слабая надежда на то, что корабль за ними не придет, погасла, как огонек на ветру.

Этельстан вел свой отряд по западному берегу Оттера, когда на вдающемся в русло реки мысе вспыхнул сигнальный костер. Вскоре после этого он увидел ответный огонек в море, мигнувший и скрывшийся за поднявшимися волнами. Там был корабль‑дракон, медленно идущий к берегу.

Значит, они приехали туда, куда надо. Где‑то с другой стороны мутной дельты Эмму в плену держал Свен. Он не отдаст ее без боя.

Этельстан остановил своих подчиненных.

– Не забывайте, Вилобородый для нас более ценен живым, а не мертвым, – обратился к ним Этельстан. – Нам нужен он, и нам нужна королева, оба в целости и сохранности. Со Свеном не меньше двух человек, возможно, больше. Чтобы управиться без потерь, нам следует действовать быстро, ибо, если мы задержимся на берегу до того, как к нему подойдет корабль, мы покойники.

– Всем все понятно? Мне нужен Свен живым, – повторил Этельстан.

Трое воинов недовольно пробурчали о своем согласии. Они проехали верхом много миль, задыхаясь от едкого дыма горящего Эксетера, и Этельстан понимал, что его приказ брать Свена живым вызвал у них раздражение. Но Свен – ценный трофей, за него можно будет купить для Англии мир на последующие десятилетия. Само собой разумеется, это при условии их победы в предстоящей схватке.

Сжав щит и выхватив меч из ножен, Этельстан послал коня вперед, наискосок через грязное мелководье дельты. Впереди виднелся широкий берег Ла‑Манша, где на круглых гладких камнях сиял лунный свет. Когда они ступили на гальку, шум конских копыт, вероятно, встревожил викингов, так как, проехав дальше, Этельстан увидел двух человек с мечами, обращенными ему навстречу. Еще две фигуры удалялись от них вдоль берега, медленно и прерывисто, поскольку одна из них – очевидно, это была Эмма, – явно сопротивлялась. «Молодец, – подумал он, – не уступай ему без боя ни одного шага вперед».

Взглянув в сторону моря, он увидел огонек корабля, поднимающийся и опускающийся по мере того, как весла судна боролись с отливом. Тридцать викингов прыгнут за борт и ринутся к берегу, как только корабль доберется до мелководья, но из‑за отлива и встречного ветра они продвигались не быстро. Пока еще есть время.

Этельстан сосредоточился на тех двоих с мечами, что теперь отстояли друг от друга на расстоянии нескольких шагов, отбросив назад плащи и широко расставив ноги, готовые вступить в бой. Тот, что стоял ближе к воде, с белой бородой, был высок и устрашающе широкоплеч. Вилобородый. Второй, который был моложе и еще крупнее, внезапно с рыком бросился им навстречу, словно намереваясь перехватить всадников до того, как они приблизятся к его напарнику. Он поднял меч двумя руками, и, когда один из подручных Этельстана рванулся к нему, викинг нанес удар, но не всаднику, а коню. Падая на гальку, животное громко заржало в агонии, подминая под себя наездника.

Обогнув упавшего коня с его седоком, Этельстан тут же о них забыл, поскольку все свое внимание сосредоточил на Свене Вилобородом. Он бесчисленное множество раз представлял себе встречу с ним, месяцами думал об этом больше, чем обо всем прочем. Самым большим его желанием было перехитрить, превзойти в тактике, превозмочь умелыми маневрами этого датского пирата, назвавшегося королем. Вероятно, Этельстан не одолел бы этого викинга в поединке, но если ему удастся какое‑то время его сдерживать, он со своим помощником в конце концов, возможно, разоружит его. Не исключено, что Свен не дорожит своей жизнью, но у него есть два козыря, которых нет у Вилобородого, – его щит и его ярость.

Он видел, как меч короля датчан сверкнул лунным светом, и развернул коня, чтобы избежать рубящего удара сверху вниз. Прежде чем Свен смог снова поднять свой меч, Этельстан, выпрыгнув из седла, обрушился на своего противника, с силой ударив щитом по правой руке короля. Свен захрипел и попятился, но устоял. Оттолкнувшись от своего врага, Этельстан согнул ноги в коленях, готовясь щитом и мечом отразить следующий удар. Отбив его щитом, он сразу же сделал выпад с намерением обезоружить противника, но не убить его. Свен легко увернулся от его атаки, и они снова обменялись ударами, и их было так много, что Этельстан ощутил, как устали его руки, которые парировали и делали выпады, пока он уклонялся и взмахивал мечом, защищаясь от закаленного в боях воина, чья воля была нацелена исключительно на убийство.

Эмма, отчаянно стремясь вырваться из рук Кнута, словно тисками сжавшего ее запястье, бросилась на гальку и удивилась тому, что уловка принесла ей успех. Освободившись на мгновение, она вскочила на ноги и метнулась в ту сторону, где на берегу кипела схватка. Один из всадников лежал на земле, но двое других наносили удары огромному викингу. Третий, который был обращен к ней спиной, двигался с изящным проворством, и ей показалось, что он не столько атакует Свена, сколько отражает непрекращающиеся удары его меча. Едва она успела это осознать, как Кнут с проклятиями толкнул ее сзади, и она повалилась на берег ничком. Схватив подвернувшийся под руку гладкий камень величиной с кулак, она ударила им юнца в ухо, когда тот поднял ее на ноги, и, снова вырвавшись, кинулась к схватившимся в поединке воинам.

Она уже почти добежала до одной из лошадей, когда Кнут снова ее толкнул наземь, да так сильно, что у нее перехватило дыхание. Он тоже повалился на нее, но уже через мгновение встал и дернул ее руку так резко, что она закричала от боли.

Затем раздался еще один крик, и оба, Эмма и ее захватчик, взглянули в ту сторону, откуда он исходил.

Обезоруженный король викингов прижимался спиной к скале, а двое в кольчугах, стоя перед ним, приставили острия своих мечей к его горлу. Третий бежал по гальке ей навстречу, и она увидела, что это Этельстан. Это он кричал, и теперь он стоял в нескольких шагах от них, угрожая мечом Кнуту. Юноша потянулся было к эфесу своего собственного меча, но клинок Этельстана коснулся его груди, и Кнут замер.

– Скажите парню, – велел он Эмме, – что, если он вас не отпустит, король умрет. Пусть это делает сейчас же, или Свен умрет. Немедленно!

Эмма перевела его слова, но Кнут уже смотрел мимо Этельстана, на своего отца. Она увидела отчаяние на лице юноши, будто тот пытался понять, чего Свен от него хочет.

– Немедленно! – повторил Этельстан, и Кнут оттолкнул Эмму от себя, в руки ее спасителю.

Она почувствовала себя мячом, который один игрок бросает другому, только игра эта была смертельная. На галечном пляже лежали двое сокрушенных бойцов, истекая кровью, и она вдруг с ужасом осознала, что сейчас мертвых может стать больше, так как хор возгласов, доносящихся с корабля‑дракона, заставил всех обратить на него взгляды.

Два десятка викингов, рвущихся прийти на помощь своему вождю, бросились в темную бурлящую воду, борясь с отливом. Однако доспехи и оружие тянули их на дно, и Эмма видела, как нескольких человек накрыли волны. Тем не менее другие продолжали продвигаться к берегу вместе с неумолимо приближающимся кораблем.

Хотя Этельстан и прижал Свена к стене, время его стремительно истекало.

Правда, он не обратил внимания на подходящих викингов, и вдруг до нее дошло, что викинги не станут нападать, пока у горла безоружного Свена находится меч. Этельстан отобрал у Кнута оружие и, подтолкнув, направил к отцу, а она в это время с ухающим в груди сердцем побежала за лошадьми. Их жизни сейчас были в руках Этельстана. Что он собирается делать дальше?

Полдюжины викингов ступили на гальку. Безупречно вышколенные, они, едва выйдя из воды, мокрые и растрепанные, словно в неосознанном порыве сразу же сформировали стену из щитов. Свену оставалось только кивнуть, и они бы двинулись в атаку.

Эмма придвинулась ближе к Этельстану.

– Что дальше? – спросила она.

– Теперь я буду торговаться за наши жизни, – ответил он Эмме. – Говорите от моего имени так, чтобы все слышали.

Она кивнула.

– Я сохраню вам жизнь, Свен, король Дании, – пророкотал Этельстан, и Эмма перевела его слова на датский. – Но в обмен я требую, чтобы вы даровали королеве свободу. Вы позволите нам беспрепятственно увезти ее в Винчестер. И вы поклянетесь в этом всеми богами, которых чтите.

Свен склонил голову набок, пристально глядя на Эмму. Она перевела взгляд со Свена на Этельстана, который все еще держал меч направленным Кнуту в сердце. Ей следовало сказать Этельстану, что этот парень, сын Свена, мог бы стать ценным заложником.

Тем не менее она ничего не сказала, поскольку не желала использовать мальчика так же, как использовали ее.

Тянулись долгие секунды, а Свен все не отвечал. Сердце Эммы тяжело колотилось в груди. Свен мог приказать своим бойцам схватить ее и убить ее спасителей, но это стоило бы ему собственной жизни и жизни его сына. Едва ли он готов был заплатить такую цену. Но что, если он солжет? Что, если он пообещает их отпустить, а затем направит на них своих людей? Но затем она вспомнила слова Эльфгара о Свене: «В нем сочетаются храбрость и честь». Если это так, то Свен сдержит свое слово. И все же опасность оставалась.

Наконец, король викингов прокричал так, чтобы его слышали все подчиненные:

– Клянусь Одином, хозяином Вальгаллы, и Христом, владыкой небес, что никто не причинит вреда англичанам и их королеве! Они могут идти, куда пожелают, и мои моряки не станут преследовать их и хватать, это я им обещаю!

Эмма кивнула Этельстану. Он опустил меч и салютовал королю. А затем, как будто они были боевыми товарищами, а не заклятыми врагами, викинги помогли англичанам взвалить их погибшего соратника на коня.

Прежде чем они отправились на север, Эмма еще раз взглянула на берег. Кнут стоял на галечном пляже, спиной к морю и обратив к ней свое лицо. Он просто неподвижно стоял и смотрел на нее непостижимыми темными глазами.

– Что такое? – спросил Этельстан, несомненно, опасаясь, не предприняли ли викинги чего‑либо подозрительного.

– Ничего, – сказала она, неотрывно глядя в глаза сыну Свена в надежде разгадать его мысли. – Как вы думаете, викинги теперь оставят нас в покое?

– Если вы имеете в виду, сдержит ли Свен свое слово и позволит ли нам беспрепятственно вернуться в Винчестер, – то да. А если вы имели в виду, отведет ли он свои драккары от наших берегов, то на это нет ни малейшей надежды, – ответил Этельстан. – По крайней мере, пока мой отец – король Англии.