Где наш дом

Почему же мы, русские, так любим дорогу? Ведь мы всегда были оседлым народом. Быть может, сказалось наследство кочевых племен Великой Степи? И ведь что удивительно – нередко чувствуется стремление не освоить пространство, но затеряться в нем, раствориться, а то и уйти от мира. Народная легенда превращает царя Александра I в старца и странника Федора Кузьмича. Дескать, надоело ему все земное.

Дорога – жизнь, эту простую метафору встречаем мы еще в пушкинском стихотворении «Телега жизни». Случайно ли врывается в русскую литературу и действительность тема смерти в дороге? В пути настигает кончина и светлейшего князя Григория Потемкина, и великого писателя Льва Толстого.

Дорога в русском мире символизирует преодоление земного пространства, где дорожная повозка может взлететь, подобно птице, и в пьянящей удали пренебречь законами притяжения земли и здравого смысла. Ведь птице‑тройке ведом путь по небу, и может он привести к мечтательным результатам, если, конечно, не повторится история гоголевского персонажа Степана Пробки, что «взмостился» под церковный купол, «а может быть, и на крест потащился и, поскользнувшись, шлепнулся оземь». А то придется дяде Михею, подвязавшись веревкой, полезть на небо, поближе к птице‑тройке, со словами: «Эх, Ваня, угораздило тебя!»

Неизмеримые русские пространства всегда поддерживают в нас надежду, что мы можем уехать. Куда угодно. Скрыться. Убежать к другим людям и другой жизни. «Бегу, не оглянусь, пойду искать по свету, где оскорбленному есть чувству уголок», – заявляет Чацкий. И кажется почему‑то, что не найти ему этого уголка в нашей земной жизни. «Взвейтесь, сани, и несите меня прочь с этого света!» – кричит гоголевский сумасшедший. Может быть, именно он выражает извечную русскую мечту? Дорога должна вести к храму – это не только избитая мысль, это еще и жалкий компромисс, которого не приемлет русская душа. Дорога должна вести к Царству Божию.

О «праведной земле» читаем в пьесе Горького «На дне». Собственно, мы узнаем о ней только одно: мысль о праведной земле поддерживает человека. Просто нужно знать, что такая земля существует – и все. Даже если ты сам до нее не дойдешь. Имена у нее могут быть самые разные. Беловодье. Китеж. Небесный Иерусалим.

Как до нее добраться? Существуют довольно‑таки четкие инструкции. Где, к примеру, находится Беловодье? За морем, на неведомых островах, отвечает народная легенда. Путь в нее ведет через Казань, Екатеринбург, Тюмень, Бийск, вверх по реке Катуни в Юго‑Западный Алтай до Уймонской долины и отсюда неведомыми горными проходами в «Китайское государство» и после 44 дней пешего странствия приводит к цели.

О Беловодье говорили и писали как о стране с беспечальной жизнью, свободной от повинностей и податей, от всякого гнета и насилия, без государственной власти и войск, где живут по законам «древлего благочестия». Легенда о Беловодье, возникнув в конце XVIII века, особенно активно распространялась сектой «бегунов». Крестьяне покидали насиженные места, оставляли свои дома, чтобы достичь Беловодья. Такие случаи кончались возвращением либо исчезновением беглецов. Может, и вправду находили самые упорные некую обетованную землю?

Мечта о праведной жизни воплощалась иногда в странничестве – самое наивное, полное трогательной веры и высоких чувств русское заблуждение. Искал русский человек когда‑то «беловодскую землю», искал и ищет град невидимый «Китеж».

Древнерусское «Сказание о невидимом граде Китеже» понравилось не только старообрядцам, но и замечательному композитору Римскому‑Корсакову своим мистическим настроением и стремлением к Царству Божию на земле. «Ой, беда идет, люди, ради грех наших тяжких!» – кается толпа китежан при известии о приближающихся врагах. Что может помочь? Молитва. Она спасает от нашествия Великий Китеж, который заволакивается светлым туманом. Чудо свершилось! Татары разбегаются с криком «Ой, велик... Ой, страшен русский бог!». Пропадает в лесной глуши пропойца, трус и предатель Гришка Кутерьма – это, как вы понимаете, воплощение всех отрицательных черт русского характера.

Наконец, к самому настоящему раю приближаются герои оперы – не поймешь, то ли в земном, то ли в посмертном существовании: «Смерть ли то приходит? Новое ль рождение?». Заключительная сцена оперы показывает преображенный Китеж в виде «русского рая»: поют волшебные птицы сирин и алконост, возвещая, что «время кончилось, – вечный миг настал». Вот она – цель русской дороги. Как сказал один русский монах: «Настоящая Россия она там, за горизонтом, у Бога, и мы все к ней идем. Наш дом не здесь...»