А) Свидетельство в поле напряжения между разрывом и непрерывностью

Как мы видели, Ветхий Завет наполняет смыслом свое понимание откровения посредством размышлений об опыте Бога, возвещающего о Самом Себе. Соответственно, смысл откровения, как оно представлено там, лежит в семантическом поле трех слов: «раскрыть или выявить (galah), возвестить, дать познать (jada), сообщить (nagad). Новый Завет использует для Откровения такие выражения: обнаруживать (gnorizein), сообщать (deloun), являть (phaneroun), открывать (apokalyptein)»[598]. Бог, который дает о Себе знать, – это «сокровенный Бог» (Ис 45, 15), поскольку (в Своей Божественности) Он остается для людей неизмеримой в своей глубине ускользающей тайной – mysterium stricte dictum. Этот характер Божественного самовозвещения, раскрывающего сокровенного Бога как именно сокровенного, особым образом подчеркнут в Новом Завете в посланиях ап. Павла: это – тот «способ, каковым Бог Себя открывает, скрывая»[599]. Однако, если мы примем во внимание только эту преемственность понятий, мы еще не выразим достаточным образом ядро новозаветного понимания откровения: именно Ветхий Завет с его верой, что Бог, избравший Израиль как Свой народ, в конце времен откроется всем людям {206} как единый Бог и Владыка мира, приводит к новозаветному исповеданию: это время уже началось, царство Божие приблизилось, ибо пришел Мессия. Впрочем, весть Нового Завета такова: «Но когда пришла полнота времени, Бог послал Сына Своего (Единородного)» (Гал 4, 4; ср. Еф 1, 10). Этот «Сын» и есть то новое в Божьей истории спасения, что не может быть выведено из Ветхого Завета. Иисус из Назарета знаменует своими мессианскими речами и поведением явный разрыв с ветхозаветными чаяниями, которые очень точно собирает воедино проповедь Иоанна Крестителя (Мф 3, 10–12). Поэтому необычайно важно проследить, как Сам Иисус соотносит Себя с Ветхим Заветом. Иисус провозглашает спасительную весть, говоря: «Исполнилось время, и приблизилось Царствие Божие: покайтесь и веруйте в Евангелие» (Мк 1, 15). Эта весть становится понятной только на ветхозаветном фоне. И призвание «двенадцати» обращено к Израилю[600], ведь они те, кто послан «к погибшим овцам дома Израилева» (Мф 10, 6).

Таким образом, здесь самим Иисусом – несмотря на разрыв традиции, происшедший в Его личности: ведь с точки зрения ветхозаветных обетований и ветхозаветного опыта Бога, Он – «сын Марии», Назаретянин, в сущность которого нет нужды вникать и ее истолковывать – настойчиво подчеркнута и подвергнута богословской оценке преемственность Божественных дел. В этой оценке не только подтверждается преемственность, сформулированная в Credo в отношении Отца и Сына, но и серьезнейшим образом принимается в расчет неизменность единого Бога Яхве[601]. Таким образом, Ветхий Завет сохраняет некоторый эсхатологический избыток в своих обетованиях по отношению к Новому Завету: «только в конце времен мы узрим Бога, как Он есть» (ср. 1 Кор 13, 12).

В Новом Завете, наряду с этим, мы обнаруживаем, что жертвенное исполнение тех непреложных требований и обетований, которые связаны с Божественным Самовозвещением в Ветхом Завете; осуществляется в бодрствующем человеческом самосознании Иисуса из Назарета, мы находим исповедание прорыва нового, новой твари в новом союзе. Это точно схвачено в Послании к Евреям: «Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках, в последние дни сии говорил нам в Сыне, которого поставил наследником, через которого и веки сотворил» (Евр 1, 1сл.). Поскольку Бог послал откровение о Себе {207} в слове и деле, Сын являет себя как творческое Слово, как высшая точка всякого самораскрытия Бога. Ведь, как сказано в послании к Колоссянам, «[Сын] есть образ Бога невидимого, рожденный прежде всякой твари; ибо Им создано все, что на небесах и что на земле, видимое и невидимое: престолы ли, господства ли, начальства ли, власти ли, – все Им и для Него создано» (Кол 1, 15–17). То же говорится и в Послании к Евреям: «Сын держит все словом силы Своей» (ср. Евр 1, 5). Верно и то, что «Христос есть одновременно основание и цель творения. Он, пришедший, когда исполнились времена, есть Тот, кто был от начала и прежде всех век»[602]. Поэтому Откровение Бога о Себе, происходящее в творении, направлено ко Христу как своей цели. Христос есть исполнение творения, «последнее Слово слов творения, исполнение и завершение дел творения, прежде всего – творения человека, человека, обретающего во Христе свой новый и подлинный образ»[603].

б) Соединяющее и исполняющее свидетельство библейской истины Откровения «в Духе»

Чтобы разъяснить своеобразное соединение непрерывности и разрыва в отношении опыта Бога, хранимого в Ветхом и Новом Заветах, следует вновь обратиться к тому, что Бог, согласно свидетельству Ветхого Завета, – помимо Самораскрытия в творении – возвестил о Себе человеку – ради его спасения. В откровении Своего имени Яхве объявляет Себя Богом спасения, Богом, стоящим за избранный Им народ Божий. В Иисусе Христе Божья воля к спасению принимает зримый образ. «Уже имя Иисуса говорит, что Бог есть спаситель» (Мф 1, 21), и когда Иисуса называют Еммануил, это означает что имя ему «с нами Бог» (Мф 1, 23). Согласно Павлу, все дело нашего спасения концентрируется в имени Господа Иисуса Христа, ибо этим именем человек омывается, освящается и оправдывается (1 Кор 6, 11). По Иоанну, Христос видит свою важнейшую миссию в том, чтобы открыть имя любящего Отца (Ин 17, 6; 17, 26). Таким образом, в конечном итоге имя Иисуса становится «именем выше всякого имени» (Фил 2, 9), в котором исполняются пророческие обетования для последних дней: «Всякий, кто призовет имя Господне, спасется» (Иоил 2, 32; Деян 2, 21; Рим 10, 13)[604]. {208}

– Поворотные моменты истории Израиля отмечены явлением Яхве во славе. И эта слава излучается в Иисусе Христе, как свидетельствуют синоптики в связи с Парусией [Сына Человеческого] (Мф 24, 30; Мк 13, 26; Лк 21, 27). Павел отмечает в Послании к Римлянам, что «Христос воскрес из мертвых славою Отца» (Рим 6, 4). Как единородный «сын», возвышенный Своим Отцом, Он есть «Господь славы» (1 Кор 2, 8). В Евангелии от Иоанна можно указать много мест, где говорится, что слава Отца изливается уже на земного Иисуса (Ин 1, 14; 2, 11). Поэтому вполне закономерно, что в так называемой первосвященнической молитве (Ин 17, 3) Иисус просит у Отца прославить Его Своею славою. Человеческое блаженство состоит в том, чтобы являть эту славу и быть ей причастным (2 Фес 2, 14; 1 Пет 5, 10; ср. – нацелено также на современную жизнь – Рим 8, 30; Ин 17, 22). – Далее, Ветхий Завет показывает нам, что Божественное Самовозвещение осуществляется в слове. Евангелие Иисуса есть «слово спасения» (Деян 13, 26), «слово жизни» (Фил 2, 16). Об отождествлении творящего мир Логоса с личностью Иисуса Христа (в слове и деле) свидетельствует Евангелие от Иоанна: «Слово стало плотью» (Ин 1, 14). Иисус Христос, эсхатологически действенное Слово Божие (ср. Евр 1, 2), вверено верующим в Него для возвещения по всему миру (Мф 28, 19сл.; Мк 16, 15сл., Лк 24, 44–48).

– Кроме того, Ветхий Завет свидетельствует, что там, где говорит Бог, людям даруется истина. Псалмопевец так прославляет Яхве: «Зри, как я люблю повеления Твои; по милости Твоей, Господи, оживи меня. Основание слова твоего истинно, и вечен всякий суд правды твоей» (Пс 119 (118), 159сл). Новый Завет особо подчеркивает связь между истиной (aletheia) Божией и личностью Иисуса Христа. Он – свет истинный, пришедший в мир (Ин 1, 9); в нем мы познаем Бога истинного (Ин 17, 3); и тот Дух истины, каковой Он изливает (Ин 14, 17), наставит весь мир на всякую истину (Ин 16, 13). Для Павла, таким образом, апостольское служение – это служение истине (см. 2 Кор 11, 10, Гал 2, 5). Она дает жизни смысл и цель, она – олицетворение Благой Вести, ибо в ней заключено спасение и освобождение для всех людей. Ведь Бог «хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины» (1 Тим 2, 4).

– Наконец, фундаментальный опыт союза с Яхве, посылающим откровение о Себе, Ветхий Завет усматривает в любви Божией. Новый Завет свидетельствует, что Иисус из Назарета – «возлюбленный Сын», который, будет всеми услышан, ибо послан Отцом. Этот Сын хочет, чтобы Его жизнь и смерть приняли и поняли как выражение любви Божией. «Нет большей любви, как если кто положит душу свою за друзей своих. Вы друзья Мои, {209} если исполняете то, что Я заповедаю вам» (Ин 15, 13сл.). От положения Павла, гласящего, что любовь Божия находит свое глубочайшее выражение в предании Сына на крестную муку, путь ведет к высказыванию Иоанна: «Бог есть любовь» (1 Ин 4, 8.16). В Евангелии от Иоанна Христос говорит о Себе: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин 3, 16).

Универсальность и уникальность, которые образуют особое поле напряжения в самовозвещении Бога, о котором свидетельствует Ветхий Завет, в Иисусе Христе как бы соединяются воедино. В Нем скрещиваются исполнение обетований и возвещение доселе немыслимого нового (начало последних времен). Таким образом, исповедание Бога Творца, который, обращаясь к твари, являет Себя как любящее Я, получает в Иисусе Христе законченное подтверждение. Ведь Его пища – творить волю Отца (Ин 4, 34); Его жизнь – жизнь в молитве к Отцу, в беседе с Отцом (Мф 14, 23). И верно, что Бог, заключивший – как «Святой Израилев» – завет со своим народом, устанавливает в Иисусе Христе, посланном в мир как выражение Его преданной любви, наряду с этим (ветхим) союзом универсально значимый новый союз (Лк 22, 20; 1 Кор 11, 25)[605]. И та истина, что Бог есть Господь истории, выразительно отражена в личности Иисуса Христа: сын человеческий снова грядет со славою судить живых и мертвых, как сказано в Никео‑Константинопольском исповедании веры. Тем не менее, когда здесь говорится о будущем, о грядущем суде, речь вовсе не идет, о смутных обещаниях, касающихся бесконечно отдаленных времен. Царство Божие уже началось с Иисусом Христом[606]. Таким образом, Иисус Христос возводит откровение Божие о Себе, к высшей точке, в которой оно непреложно исполняется. И вместе с тем, нечто совершенно новое приходит в мир. В Иисусе Христе Сам Бог становится нашим братом. Христология Нового Завета представляет собой глубочайшее раскрытие богословия Завета Ветхого. Иисус Христос, «нашего ради спасения сшедший с небес», открыл нам всемогущего Бога – Господа мира и человеческой истории, Бога, избравшего Себе в достояние народ Израилев, – как всеохватную и непостижимую любовь. Поскольку Слово Божие стало плотью и обитало среди нас (Ин 1, 14), в жизни и смерти Иисуса исполнилось и откровение Божие о Себе.

{210} Иисус Христос – тот, кто исполняет откровение о Боге. И это значит: в Сыне окончательно открывается, Кто есть Бог. Если уже в Ветхом Завете в связи с постижением опыта Откровения говорилось о действии Духа Божия, то отныне действие Духа Божия неразрывно соединяется воедино с бытием и делами Иисуса из Назарета, Христа веры. Credo в явном виде закрепляет ту истину, что Иисус был зачат «от Духа Святого». Второе сошествие Святого Духа произошло во то время, когда Иисус крестился во Иордане у Иоанна Крестителя. Значимость этого события подчеркивается тем обстоятельством, что Иисус, крестясь, «знаменуется и освящается как Тот, чьими словами, делами и жертвой Дух вступает в нашу историю в качестве мессианского дара и эсхатологического предначертания»[607]. «Глас с небес» (ср. Мк 1, 11) изъясняет личность Иисуса исходя из ветхозаветных обетований. И при этом глас этот одновременно высказывает, Кт о Иисус уже есть, а именно – Мессия[608]. Он – Тот, «которого Отец освятил и послал в мир» (Ин 10, 36). – Крещением в Иордане начинается спасительный путь Мессии; и не раз встречаются указания на то, что Сам Иисус рассматривал свою смерть в качестве крещения (Мк 10, 38; Лк 12, 50). «Во Святом Духе Он предает себя на распятие как незапятнанная жертва Божия. Его жертва проистекает из крещения, а Его воскресение и вознесение во славе – из его жертвы»[609].

Путь Иисуса как Мессии сопровождался проповедью и чудесами «в силе духа». Это подтверждает Петр в своей проповеди в доме Корнилия: «Вы знаете, […] как Бог Духом Святым и силою помазал Иисуса из Назарета, и Он ходил, благотворя и исцеляя всех, обладаемых диаволом, потому что Бог был с Ним» (Деян 10, 37сл.).

Иисус постоянно говорит о Боге Отце и наступлении Его царствия. Это наступление есть Божье чудо, а для человека оно означает освобождение через любовь. Это показывают и чудеса, творимые Иисусом, – исцеление больных от их телесных увечий и недугов, и в не меньшей степени – исцеление болезней души – тяжких прегрешений, вплоть до чудес воскрешения, полагающих предел смерти и вновь возвращающих людям их (земную) жизнь.

– О наступлении царствия Божия Иисус свидетельствует, обращаясь к Яхве «авва». В этом обращении Иисус выражает свое уникальное отношение к «Богу Отцу». Павел по праву связывает обращения «Бог» и «Отец» воедино, говоря «Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа» {211} (1 Фес 1, 1; Гал 1, 3; 1 Кор 1, 3). Он видит всю глубину и значимость этой истины для верующих в Иисуса Христа и говорит, что Сын делает и нас сыновьями и дочерьми Божиими: «Потому что вы не приняли духа рабства, чтобы опять жить в страхе, но приняли Духа усыновления, которым взываем “Авва, Отче!”» (Рим 8, 15, ср. Гал 4, 6). «Отец же есть исток, исходная точка и цель спасительных дел Иисуса Христа. Он Него исходит благодать, милость, любовь, сострадание, упование, радость»[610].

– Иоанн возводит это понимание к его первооснове. «Возвещаемая Иисусом истина об отцовстве Бога положена здесь непосредственно в основу истолкования положения об Откровении. Отец есть исток и содержание откровения, Сын – возвещающий откровение. […] Поскольку Иисус – единственный пребывающий от века у Бога, более того, Он Сам – Бог, Тот, Кто всегда храним в сердце Отца («сущий в недре Отчем»), Он может принести весть об Отце, «явить» Отца (Ин 1, 18). Он приходит во имя Отца (5, 43) […]. Смысл дела Его жизни состоит в том, чтобы открыть имя Отца (17, 6.26). Здесь ни слова не говорится о какой‑либо абстрактной философской идее Бога[611]. Скорее, Иисус в Своем возвещении об Отце окончательно закрепляет в слове то Откровение Бога о Себе, которое хранит для нас Св. Писание. Но это означает, что «обращение “Отче!” подразумевает определенное знание о Себе Того, кто призывает Бога, говоря “Отче!”: если Иисус называет Бога Отцом, он Сам есть Сын Отца. Оборотная сторона богословия отцовства есть христология сыновства»[612]. Отзвук такой христологии мы находим в словах Иисуса, особенно в тех, что приводятся в Евангелии от Иоанна, – в словах, которые передают имя Божие в греческой форме «Аз есмь [Сущий]» (свидетельствующей о бытии Бога)[613]. «В этом же смысле следует рассматривать ответ Иисуса, воспринятый иудеями как богохульство: “прежде нежели был Авраам, Я есмь (по‑гречески: prin Abraam genesthai ego eimi)”» (Ин 8, 58), в котором иудеи явно услышали намек на имя Божие»[614]. На деле, здесь слышен отзвук не только слов Исхода 3, 14, но и эхо высказываний (второго) Исаии (см. 41,4; 44, 6; 18, 12), подхваченных Апокалипсисом «Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, Первый и Последний» (22, 13). Тем самым недвусмыслно высказано положение о том, что в Иисусе Христе мы призываем Самого Бога: «Имя более не есть всего лишь слово, но еще и личность: Сам Иисус. Христология {212} или, в целом, вера в Иисуса возвышаются до истолкования имени Божия»[615]. Такое исповедания Иисуса ранней христианской общиной находит свое подтверждения в Его собственных словах: «Видевший Меня видел Отца» (Ин 14, 9).

Христианская вера может, тем самым, придерживаться такого положения: «Вечное внутрибожественное различие Отца и Сына представляет собой трансцендентально‑богословское основание возможности Самовыражения Бога в событии Боговоплощения и Креста»[616]. Пролог Евангелия от Иоанна свидетельствует об этом в таких словах: «Слово стало плотью» (Ин 1, 14). Царствие Отца, basileia tou theou, стало в Иисусе Христе исторически действенным. «Поэтому отныне невозможно говорить о Боге, упуская из виду Иисуса; Бог определяет Себя эсхатологически окончательно как Отец Иисуса Христа; Иисус принадлежит, тем самым, вечной жизни Божией. Личность Иисуса есть окончательное истолкование воли и сути Бога. В нем Бог окончательно вступает в историю»[617]. Это вступление в историю означает заодно откровение присутствующего в мире действенного Духа Божия.

Дух, говоривший уже в пророках, связывает воедино изначальное и творение, новое творение и завершение творения в Царстве Божием. Рожденный от Святого Духа (ср. Лк 1, 35), принявший благословение силой Святого Духа при крещении в Иордане (Мк 1, 10сл.), земной Иисус в своих делах ведо́м Духом Божиим (Лк 4, 14;.18; 10, 21). Этот Дух испускает Он на кресте, и этот Дух вдыхает Он в Своих учеников, даруя им власть прощать грехи (Ин 20, 22сл.). «О Нем все пророки свидетельствуют, что всякий верующий в Него получит прощение грехов именем Его» (Деян 10, 43).

Также и воскресение и вознесение Распятого – это плод действия Духа, иными словами, – акт Откровения Божия о Себе, поскольку Иисус Христос – воскрешенный Отцом – «открылся сыном Божиим по духу святыни, через воскресение из мертвых» (Рим1, 4). Дух, Которого Отец посылает через Сына в этот мир (Деян 2, 1–13), наставляет общину на всякую истину (Ин 16, 13).

Дух Божий предохраняет от того, чтобы мыслить определение Писания – «слова Божия» в едином горизонте Ветхого и Нового Заветов – исключительно в рамках строгого теоцентризма, {213} пренебрегая при этом контекстом личного понимания и личной веры, в котором Писание создавалось. Дух основывает общину тех, кто исповедует выраженный в слове опыт Бога, действенного в Своем неизменном присутствии, и в этом полагает основание своего призвания в вере.

Тем самым, мы обращаемся к Церкви, общине тех, кто крещен в воде и в Духе Святом, чье христианское призвание и способ жизни укоренены в подражании Христу (imitatio Christi, Thomas a Cempis, ср. 1 Кор 12, 13).

К этому относится и опыт актуального действия Св. Духа в проповеди покаяния и чудесных знамениях, призвании глав Церкви и харизматических дарах (ср. 1 Кор 14). Где действует Дух, «там уже совершается второе пришествие Иисуса; Дух есть действительность эсхатологического исполнения времен, тот способ, каковым Бог, который есть Дух, присутствует в мире»[618]. Так Божий Дух (Pneuma) Сам посвящает верующих в тринитарную живую действительность Бога [619].

И таким образом, Он открывает глубочайшее основание Св. Писания.

Дух Божий, Который, творя жизнь, запечатлевается в творении и его завершении, Который, храня жизнь, запечатлевается в избранном Им ветхом и новом Израиле, созидает посредством Своего вдохновения (инспирации) Библию, в которой Он связывает писания Ветхого и Нового Заветов в единстве Священного Писания, причем так, что Писание и община пробужденных к вере не могут быть оторваны друг от друга. Поэтому Церковь осознает себя «телом Христовым», исповедуя при этом, что Иисус Христос – присутствующий в ней в опосредованной непосредственности – действует в ее сердце, творя и исполняя спасение силою именно этого Духа; и при этом Церковь исповедует также, что она есть «храм Святого Духа» (1 Кор 3, 16сл.). Поэтому, как «тайна Божия и народ Божий», она хранит Св. Писание в своей сердцевине, и понимает его как богодухновенное слово и норму, полагающую закон всем проявлениям ее жизни. Таким образом, в заключение следует сказать: Дух Божий объемлет в своем действии Библию и общину верных, соединяя их в Церковь Иисуса Христа. Поскольку она вовлечена уже в возникновение Библии, невозможно, обходя стороной Credo Церкви, обосновать ни становление Библии в качестве «Св. Писания», ни ее исполненность Духом Святым в качестве «слова Божия».

III. Библия, «слово Божие»