САМОДЕРЖЕЦ. На гнев Иоанн был и щедр, и скор,

На гнев Иоанн был и щедр, и скор,

На ближних взирал с опаскою,

И матушке-плахе усердный топор

Бил челом – головою боярскою.

Насмерть и собственный сын поражён

Его дальнобойным посохом...

Царь обожал и молитвы, и жён,

Шел морем кровавым, как посуху.

Но это пустяк, дурные черты,

Несносный царский характер.

И должен любовно учитывать ты,

Что царь был великий практик.

Пушки царя под Казанью палят –

Победы Москвы умножены!..

И романисты нам говорят:

– Бывают цари хорошие!

Книжки читай и смотри кино,

Пока не дойдёт до сердца,

Что сыновей убивать не грешно

И надо любить самодержца!

РАССТРЕЛ

Свалили, подмяли меня впятером,

Мне руки связали моим же ремнём.

Меня затащили за кучу камней,

Где ржавая жесть да гвозди.

Чернилами

на шинели моей

Накрасили красные звёзды.

В саду за гимназией снег лежит,

Деревья в саду стоят…

Ведут на расстрел за то, что я «жид»,

За то, что «очкастый» я.

За то, что не рад, что Воронеж взят

Деникинскими войсками,

Меня гимназисты

пять раз подряд

Расстреливают снежками.

Не так-то уж больно бьют эти снежки…

Но Золотухин Гришка

Старается мне угодить в очки

Закатанной в снег ледышкой!

Учусь стоять,

не дрожать,

не моргать

И, видя снежок, –

не видеть.

Я в жизни впервые

учусь умирать

И насмерть

учусь ненавидеть.

ДОН

Есть на земле река такая – Дон,

Неторопливая, спокойная река,

И свежий ветер к Дону на поклон

Несёт со всей округи облака.

Дон принимает гостя, окружён

Сверкающей, серебряною свитой

Ручьёв и рек… И проплывает он

Дорогою, в преданьях знаменитой.

Как в годы Игоря, на богатырский щит

Лисицы брешут. Ржавый и щербатый,

Он вновь сквозь тучи блещет и висит,

Прибитый к небу в чёрный час расплаты.

Здесь сабли половцев писали страшный счёт

За злую немочь княжеских усобиц!

Луна в крови, и кровью Дон течёт:

Сражённым счёта нет… А пленным – счёт особый…

Замыли волны кровь; а под волною

Дружинники, щитом укрыты, спят.

Скатился шлем, и ратной сединою

Играют стайки глупых пескарят.

Дремали, тяжких век не подымая,

Без памяти донской воды хлебнув,

Покуда тень летучих орд Мамая

Не пала в Дон, не пронеслась по дну.

Метнулись рыбы, звякнула кольчуга…

– Кто смел прервать дружины мёртвый сон?

Сквозь зыбь волны взглянули друг на друга, –

Непрядвы слышат отдалённый стон.

Там русский люд на поле Куликовом

Топор занёс, как цеп на молотьбе!

Как в годы Игоря, мечом решают снова:

Под ханом жить иль по своей судьбе?

И, увидав, как щит о щит ломая,

На месте мрут, на шаг не отступя,

Дружина прадедов летит к шатрам Мамая,

В подмогу правнукам победу торопя!

– Чем жить в стыде, чем жить в ладу с неправдой,

Уж лучше нам костьми со славой лечь!

Над Доном буря, буря над Непрядвой –

Не разберёшь, где молния, где меч!

………………………………………….

А Дон плывёт… И вот, почти у взморья,

Навстречу город в кружеве мостов!

Пусть выйдет ночь, – со звёздным небом споря,

Поднимется и встанет мой Ростов.

Огни Ростова озаряли мне

Недели странствий и года разлуки,

Навстречу мне тянулись по волне,

Как родины приветливые руки!..

Далёкий друг, над чуждою рекою

Вдруг услыхав невнятный говор строф,

Остановись, прикрой глаза рукою,

И вспомни Дон, и вспомни мой Ростов.

АДАМ

Библейское сказанье повторяя

Про Змия, Еву и запретный плод,

Адама, исключённого из рая,

Как праотца приветствует народ.

Змий не случись, Адам не согреши, –

И не было б на свете ни души!