В поисках настоящих вещей

Любое сходство персонажей с реальными людьми явлется случайным совпадением.

Поворот круглой рукоятки и диодный фонарик выключен. Темнота наступает на нас светлыми пятнами, и секунд десять я пытаюсь увидеть во мгле очертания окружающих нас деревьев. Рука при этом возвращается на исходное место и обнимает за талию девушку, сидящую рядом на спальнике. Голова Кати склоняется на моё плечо, восстанавливая композицию, которая была прервана лишь для того, чтобы открыть вторую бутылку вина. Глоток вина, и я предпринимаю попытку номер 27 перейти к более решительным действиям. Сплетение тел и поток поцелуев заканчивается, как только мои руки переходят запретную зону. Меня в 27-й раз скручивают и сажают на место, после чего я делаю очередной глоток из бутылки.

-Нет, нет, нет, - игриво говорит Катя. Её лица разглядеть не удаётся, но выражение её глаз в этот момент могу очень легко для себя представить. Смесь хитрости, игривости и удовольствия.

-Почему ты не хочешь дать свободу своим желаниям? –голосом коварного искусителя из Эдемского сада спрашиваю я.

-Потому…Ведь я другому отдана и буду век ему..

-Кровь пить, - заканчиваю за неё фразу.

-Блин! Нет, нет, нет! – смеётся она.

-Ну конечно у вас будет много детей, розовый домик и джип во дворе.

-Язва! -Катя набрасывается на меня и начинает больно щипать во всех направлениях моего, разморенного алкоголем тела. Незамедлительно пользуюсь ситуацией, чтобы заключить девушку в свои объятия и склонить к французским поцелуям. Это мне удаётся, - мы целуемся некоторое время, а потом она вдруг спохватывается и отталкивает меня, причём делает это столь резко, что я падаю на бок.

- Перестань ко мне приставать, слышишь! Иначе я уйду!

- Но тебе же нравится со мной целоваться, - возражаю я. При этом на моём лице наверное такая хитрая и нахальная улыбка, что увидь его Катя, вполне возможно, что молодой искуситель получил бы целый залп пощёчин…

- Я уйду, - в голосе её были угрожающие нотки, Катя даже немного привстала. Привстала она совсем на короткое время, поскольку я тут же усадил её на место. Если честно, эти упражнения мне начали понемногу надоедать.

- Неужели ты не хочешь мне отдаться. -чувство лёгкого дежа вю, интересно сколько раз за свою жизнь я задавал этот вопрос при подобных обстоятельствах?

- Не хочу и не буду. Я не изменяю своему любимому.

- Да? А что же тогда было прошлой ночью? – с циничным ехидством спрашиваю её.

Девушка запнулась. Сейчас бы я с превеликим удовольствием посмотрел бы на выражение её лица. Очень хочется заглянуть ей в глаза. Карие, хитроватые глаза.

Намного подумав, Катя изрекла:

- Этой ночью ничего не было.

- Да ну?

- Ну да. Я всю ночь спала и ничего такого не помню.

Фраза «ничего такого не помню» была сказана нарочито подчёркнутым тоном.

Тут на меня свалился облом, вроде тех, которые случаются в постели, когда барышня изрекает что-то настолько неуместное, что всё доселе стоявшее падает, и возникает желание пойти покурить на балкон с последующей записью в тибетские монахи.

После этого «ничего не помню» пришло ощущение скуки и апатичного разочарования. Моментально представилась картина наших будущих встреч. В данном случае Катя играет в игру «без греха и досыта». Если бы она могла, то разделила свой мозг на две части, одна из которых, тайный отдел мозга, помнила бы о том как она предавалась разнузданному разврату вместе со мной, эту часть она бы иногда включала когда находилась одна. Но никогда бы эта тайная часть не включалась в присутствии её потенциального мужа. Таким образом, рядом с ним не могло возникнуть чувство стыда за измену. Такие девушки обнимают тебя ночами, притворяясь спящими, чтобы отдаться тебе, а потом будут делать с утра вид, будто ничего не было, и вы просто спали рядом.

Обуреваемые противоположными желаниями быть честными и одновременно пережить незабываемое любовное приключение они мечутся из стороны в сторону, и всё равно оказываются в объятиях охотника.

Почему? Всё очень просто. Их мужчины как правило очень тривиальны, просты и занудны, ревнивы и предсказуемы. Зато надёжны, и запряжены для семейной жизни (настоящей или будущей). Одно и тоже каждый день надоедает и хочется чего-то нового. Вот тут и возникаю я, крайне ненадёжный парень, но зато, с которым можно пережить незабываемые моменты, а потом вернутся к своим занудным, но относительно надёжным земным мужикам.

Весь цинус ситуации в том, что будь эти мужчины хотя бы капельку внимательнее и попытайся они хоть чуть-чуть разобраться в том, что нужно женщинам, - те ни за что не ходили бы налево. Так нет же, когда возникает момент непонимания они идут пить пиво со своими корешами, вместо того, чтобы попробовать решить проблему. А их обозлённые пассии решают что те вполне заслуживают мести и изливают груз своих проблем, находясь в постели с другим. В данном случае – со мной. Любовник, психоаналитик и массовик-затейник в одном лице…

- Нам пора идти, - заключаю я.

- Так скоро, - с удивлением спрашивает Катя.

Её голос звучит разочарованно. Да, пожалуй, это будет её разочарованием. Подумав, я совершенно неожиданно, но вместе с тем закономерно, решил: «а на кой хрен мне всё это надо?. Тратить множество усилий на совращение этой лицемерной двуличной барышни? Наживать себе ещё одного врага-ревнивца? Ради того, чтобы поставить себе ещё один крестик, ради того, чтобы ещё раз доказать себе, что ты умеешь залазить людям в мозги и менять их в угоду себе? И если бы тут было что-то новое, но ведь я проделывал подобную процедуру обольщения множество раз. В какой-то момент мне стало противно, подумалось о том, что какой же я гадостный и мерзкий субъект, заставляющий женщин идти на обман и подтачивать основы института семьи исключительно ради того, чтобы развеять свою скуку…»

Тёмный лес приятен и загадочен, но он пугает людей. Вот и в этот раз Катенька жмётся ко мне от страха, цепляясь пальцами в моё плёчё, и пугается каждого шороха. Собственно говоря, идти до остановки всего-навсего минут 25-30, но большая часть этого пути проходит в темноте леса, - кроны деревья нависают над тропинкой, заслоняя небо. Лишь в немногочисленные просветы можно разглядеть мелькающую, без пары дней полную луну. Мы с Катей препираемся из-за фонарика, я не хочу его включать, предпочитая, чтобы глаза привыкли ко тьме, - в конце концов тропинку можно хорошо разглядеть и без фонарика. Но она – против, Катя боится темноты. В итоге, я таки включаю фонарик, и в его синем свете мы спускаемся к озеру, от которого до остановки рукой подать.

На остановке я сажу её на маршрутку, и окончательно обескураживаю своим поведением. Ведь согласно её женской убеждённости я должен либо снова начать приставания, от которых бы она убежала на маршрутке, либо проехать с ней, ну по меньшей мере на метро. Я же говорю «пока», разворачиваюсь и иду домой, даже не дожидаясь пока отъедет маршрутка. В этот раз я совсем не знаю, захочу ли видеть её снова., Итак, ещё один бессмысленный вечер, и возвращаюсь домой по безлюдной улице освещённой жёлто-красным светом фонарей. Предварительно взяв пива в киоске…

Была пятница… Была пятница и я ничего не хотел, или не знал чего хотел. Что очень похоже по состоянию, но по сути - совершенно разные вещи. Была пятница, и йопт, я не собирался никуда выходить из квартиры, решив посвятить себя сколько-нибудь полезному общественному труду. Несколько статей долго ждали, пока их напишут, в то время как автор предавался безделью и потаканию своим порокам. Прошло пару часов с начала работы, и я весьма нехило продвинулся в написании одной из статей когда знакомый одессит решил вытащить меня на пиво. Все получилось как в мультике про Масяню, - «на полчасика по любому».

«Это будет часов до 11-ти, а потом я поеду домой» - так думал я. В эту субботу мне предстояло стать новоявленным крёстным папой, поэтому я решил, что надо выспаться, и кроме этого,- что неплохо бы таки написать статью.

Лично для меня Одесса и одесситы ассоциируются с ощущением абсолютно ненавязчивого позитивного релакса. Во всяком случае люди в Одессе умеют отдыхать и почему-то я очень легко нахожу контакт с городом и его жителями. И вот передо мной такой ненапряжный и позитивный одессит, Гена, которого я тащу на речку Лыбидь, где происходит день рождения одного знакомого спелеолога.

Лыбидь, закованная в бетон, производит на большую часть людей впечатление бетонной речки-вонючки, однако это в одночасье и мёртвая и очень живая река, для определённой части постиндустриальных романтиков ставшая родной. На берегах Лыбеди есть очень много замечательных мест, находящимися совсем рядом с нашей апокалиптической цивилизацией, и в то же время, - за её пределами. В одном из таких мест и происходило празднование.

Поток воды из подземелья перекрывает путь по бетонному берегу. Здесь подземная речка Клов впадает в Лыбидь, неся свои, в зависимости от настроения, или мутные или прозрачные воды из темноты подземелий в строгий, очерченный строительным проектом, бетон индустриальной реки.

На входе в Клов висит мемориальная доска покойным Хартману и Амперу, диггерам, погибшим в Клове во время ливня. Погибшими страшной и никому не видимой смертью, в бурном, сносящем всё на своём пути, потоке коллекторной волны.

«Они уходили во тьму, хотя стремились ко свету» - написано на мемориальной доске и пожалуй эту фразу можно применить ко многим из нас…

Возле Клова, в эту пятницу было довольно душевно, кроме того, хитрый одессит достал пяточку волшебной травы южной травы, которая сделала наше пребывание у подземной речки ещё более задушевным и приятным…

Празднование ещё вовсю продолжалось, но я уже собирался ехать домой, когда одессит сказал явно провокационную фразу:

«А у меня дома лежит чек фена, - давай разнюхаем его на двоих?»

Тут же в моей душе разгорелась нешуточная борьба. Один голос, здравомыслящий, но до ужаса занудный говорил мне, - что я не успею попасть домой иначе как на машине поздно ночью, и мне надо выспаться перед крестинами. Другой голос говорил, - что это никакая не проблема, а также напомнил мне о том, что фена я давно не нюхал, и вообще по пятницам нужно развлекаться. В итоге, душевная борьба закончилась тем, что я сказал:

«Окей. Поехали».

Причём где-то в глубине души я осознавал, что наше мероприятие наверное не ограничиться каким-нибудь часиком, а рискует затянуться на всю ночь…

Мы шли по Красноармейской, в районе Бессарабки, с тем, чтобы заскочив в супермаркет, нырнуть в метро, и, затем отправиться на другой конец города, к Гене домой. Тут у моего соамфетаминщика раздаётся звонок по мобильному, который лишь только усугубляет ситуацию, - мы едем не к нему домой, а на Левобережную, покупать у дилера без малого грамм фена.

После встречи с диллером мы оказываемся на Выдубичах (результат моего многоминутного и не вполне адекватного расчехления на тему «куда ехать»). Уже далеко за полночь и мы разнюхиваем чуть меньше грамма фена в сопровождении проезжающего мимо товарного поезда. После этого мы всю ночь гуляли на Выдубичах….

Идём по берегу постиндустриальной речки Лыбидь, и вновь словно некий знаменатель судьбы эта река возникает на моём пути, вот уже второй раз за этот день. Проходим мимо заброшенных бетонных конструкций, мимо дымящихся труб действующей промзоны. Промышленный район на Выдубичах – это квинтэссенция апокалиптического восприятия: строительные склады, километры уходящих в никуда рельсов и заброшенные цеха заводов, зияющие пустотой бетонных проёмов. Бетонные конструкции, которые мечтают превратиться в пыль. А покрывшиеся ржавчиной стальные трубы сливаются в музыку звездолётов, устремляющихся ввысь…. Мы залазим на высоковольтную вышку, и перед нами открывается фантастическая картина святящегося множеством огней ночного города, утопающего в густом тумане приближающегося утра. Слева от нас - огни, а справа –темнота. Огни мостов, подсвечивающие золотом в свете прожекторов церкви, укрывшиеся среди деревьев киевских холмов и сигнальные фонари катеров, медленно скользящих по Днепру. Звуки большого города и далёкий лай собак…

После того как слазим с вышки, мы снова гуляем по Лыбиди и трындим всю ночь. Утром мы разъезжаемся по домам…А через каких нибудь пару часов мне предстоит стать крёстным папой.

Пол десятого утра и я еду на крестины с амфетаминовыми изменами… По пути успешно от них избавляюсь, что меня несказанно радует, ибо все измены это по сути необоснованное издевательство над своими мозгами.

Небольшой набор провиницальных родственников, однокомнатая квартира, время от времени орущая маленькая крестница, к которой я сразу проникаюсь симпатией, и которая превращает меня из наамфетаминенного циника в нежного и улюлюкивающего крёстного папу.

Церковь Иоанна-крестителя в принципе довольно заурядна. Крестины происходят сразу за церемонией венчания какой-то местной пары. Крестят сразу 3-х младенцев, - рациональное решение в эру массового производства. Пока все ждут священника я рассматриваю иконопись. Лица святых на иконах очень жуткие за счёт абсолютно бешеных фанатичных взглядов. Не знаю кто их художник, но ему бы стоило попробовать себя в жанре «хоррор», по моему делать иллюстрации к Муркоку и Лавкрафту это его истинное призвание. Причём когда смотришь на эти иконы, – понимаешь, что им абсолютно безразлично твоё нравственное и духовное состояние, они обеспокоены лишь тем, чтобы ревностно отстаивать веру, им важно ходишь ли ты в церковь, они следят чтобы не дай бог, какой-нибудь безбожник или еретик на забрёл на их территорию. Под их взглядом я начинаю посылать в окружающее пространство телепатемы: «я-адекватен», «я ничего не имею против этой церкви и бога», «я тут проездом и буду себя хорошо вести». И где-то в глубине души сидит страх, что эти святые и ангелы узнают, о том, что на самом деле я ересиарх, что по вечерам я общаюсь с духами и половину своей жизни изучаю оккультные науки. Пытаюсь спрятать от всевидящего ока наркотики и секс с чужими жёнами, экзорцизмы и одержимости, магические эксперименты и солёный вкус чужой крови на губах. И приходит понимание, что на самом деле ОН всё это знает, и знает также, что я буду вести себя скромно, и если я буду спокойно стоять и не выпендриваться - ОН позволит мне быть здесь, и мало того, отнесётся лояльно..

Бабушка-бюрократка с замашками завхоза истерично вопит, - «кто не заплатил за свидетельство о крещении?» Её зоркий взгляд сканирует, выискивая злостных нарушителей порядка. По ходу дела выясняется, что все заплатили, все довольны и веселы, кроме бабашки-завхоза, которую по прежнему мучает червь сомнения. А весёлый священник естественно начал церемонию, невзирая на все эти расхобочения с деньгами и бешеным завхозом. К своему большому удивлению осознаю, что церемония уже идёт вовсю и началась она как-то совершенно для меня незаметно.

Согласно какому-то непонятному народному обычаю, крёстных отцов и матерей – по две пары на одну маленькую девочку. Мы делим наше крёстное отцовство с братом моего институтского старосты, эдаким трудягой из Донецкой области, который совершенно искренне парится политикой и работает на металлургическом заводе.

На церемонии он стоит спереди, а я – сзади, эдакий резервный крёстный папа…

Когда маленькое чудо забирает на руки второй крёстный, Игорь из Донецкой областью во время церемонии – я успокоился. Как оказалось зря. В какой-то момент всех крёстных развернули и заставили повторять клятвы ОТРЕЧЕНИЯ («отрекаюсь от сил злых и нечистых») в и ПОДЧИНЕНИЯ (что-то типа «обязуюсь верить и подчинятся богу»). Клятву Отречения я невнятно пробубнил а Подчинения – вообще не сказал. Меня заколбасило и продолжало нехило колбасить, но я не хотел выказывать своего состояния, поскольку не хотелось портить церемонию крещения различного рода оккультно-наркоманскими фантасмагориями…

Всё вроде бы нормально, но тут священник начинает метить маленьких младенцев крестами на голове и на меня снисходит шокирующее озарение. На моих глазах маленькую девочку отдают в рабство гигантскому божеству и вот теперь она превращается из маленького ребёнка, элемент матрицы, робототехническую сущность которая питает громадный суперкомпьютер с непроизносимым именем иудейского бога! Вся сцена вдруг приобретает зловеще-демоническую окраску, священник превращается в работорговца, а родители в радостных запрограмированно-оболваненых лопухов, приносящих своего ребёнка в рабскую жертву громадному божеству взамен на защиту и покровительство для неё.

Мои опасения усугубились, когда священник пометил ребёнка печатью святого Духа и одел в «ризы правды». Крестница была окончательно спутана сплетением проводов и проинсталлирована набором необходимых программ.

В конце церемонии священник сказал: «помните, что крёстные должны отвечать за своих духовных детей на Страшном Суде».

Тут я подумал, - «ни фига себе, это что мне теперь ломится на Страшный Суд?». Только я это подумал, как распятие грохнулось на пол с трибуны. Некоторые из присутствующих женщин стали испуганно переглядываться а я лихорадочно думал: «да уж, попадалово с этими крестинами»…

После крещения я чувствую себя измотанным и крестницу не хочется брать на руки, но уже через несколько минут я прихожу в чувство, и снова превращаюсь в нежного крёстного папу. Ведь в конце концов, матрица матрицей, а это ведь обычные живые люди, которым нет дела до всех этих кибер-космических расхобочений..

Сейчас меня дико тянет на сон, - даёт о себе знать пятничная ночка, да и действие амфетамина уже подошло к концу. Пьянку по поводу столь знаменательного события я начинаю с коктейля Будильник, на приготовление которого заворожено смотрят все провинциальные гости. Растворимый кофе, водка и, за неимением колы, – напиток «Байкал». Но Будильник не бодрит меня, а наоборот – сильно опьяняет.

И вот я сижу за столом, постепенно пьянею, приходя шаг за шагом к синхронности алкогольного состояния с гостями, поскольку они естественно пьянеют тоже, поскольку, кроме как пить, здесь больше делать совершенно нечего. Однако, уже на второй час пьянки меня клонит на сон неимоверно и я иду в ванную, чтобы умыться холодной водой.

Обмываю лицо холодной водой и смотрю на отражение в зеркале. Дикое, измученное выражение лица, расширенные зрачки. Умываюсь снова и снова, пытаясь хоть немного взбодриться. Закрываю кран и смотрю на своё отражение в зеркале. Позади меня, из ниоткуда, словно голова чеширского кота, появляется Горовитц и улыбается дикой ухмылкой. Мотаю головой, думая что это галлюцинация вызванная амфетамином и тотальным недосыпанием. Однако Горовитц в зеркале не пропадает и всё так же усмехается мне, обнажив свои заострённые зубы. Тут я понимаю, что это никакая не галлюцинация, а Гор таки нашёл меня в сумерках через отражение в зеркале. Порой я тоже так пугаю людей, и над Горовитцем подобным образом подшучиваю, - эдакое маленькое соревнование любителей сумрака…

Мобильный звонит в моём кармане и я абсолютно механически думаю, что это должно быть звонит Гор, мне даже не приходит в голову мысль, что это может кто-то другой. Достаю телефон, так и есть, - Горовитц.

- Привет, дружище, как дела? – дежурной фразой приветствует меня Гор.

- Да вот, стал крёстным папой, пьянствую по этому поводу.

- Поздравляю!

- Ты что-то хотел или просто так звонишь, - обычно Гор звонит чтобы вовлечь в какую-то авантюру или предложить совместный оттопыр, поэтому я уточняю, пытаясь своими слабо соображающими мозгами понять, что к чему..

- Я хочу тебя пригласить в Ивано-Франковск, -голос Горовитца пронизан весельем и радостью. Его голос эманирует настойчивую необходимость ехать в Ивано-Франковск.

- Ну а что там будет? –рефлекторно зевая спрашиваю я

- Всё! –безапелляционно говорит Горовитц.

- А что именно, всё? –снова уточняю я.

- Всё, что ты любишь. Женщины, наркотики и ещё что-то.

- Ну, ты знаешь, это и в Киеве можно найти.

- Ты должен на это посмотреть. –тон Гора безаппеляционный, кстати, я терпеть не могу слово «должен».

- Гор, слушай, я немного раздуплись и тебе перезвоню, окей?

- Давай, раздупляйся, чувак.

И я стал раздупляться.

«С одной стороны – мне надо выспаться. С другой стороны- это можно сделать в поезде.»

«С одной стороны – мне нужно написать статью.. С другой стороны - её можно написать на обратном пути. С третьей стороны – можно забить на это дело и написать её во вторник, или например среду, ну и так далее…»

Сидя за столом, заедая белое и красное вино попеременно то зелёными оливками, то чёрными маслинами (всё время путаю, что из них маслины, что оливки) я сидел и думал, ехать ли мне в славный город Станислав, а если ехать, - то какого хрена?

В итоге, стремление к праздности и любовь к авантюрам взяла верх над нудным голосом в голове, именуемым людьми «здравым смыслом», и я позвонил Горовитцу и сообщил:

- Я еду в Ивано-Франковск…

Кстати, зелёными оливками нужно закусывать именно мартини, белое полусухое с оливками сочетается не самым лучшим образом…

В поезде удалось выспаться. Дикая усталость дала о себе знать, - я моментально вырубился, когда принял горизонтальное положение на полке. Спал я почти до самого Франковска, был разбужен хмурым проводником, которому не понравилось, что я не взяв постель, нахально укрылся спальником, и вдобавок нахально стащил одеяло прямо из купе проводников. Собрался я за пару минут, (благо собирать мне кроме своих мозгов особо было нечего) и позёвывая вывалился из вагона. На перроне меня сразу подхватил весёлый Гор с Женей Станиславским, который сегодня играл роль водителя. Мы сели в красный бимер (машина невероятно подходящая для нашей слегка демонической компании) и тут же погрузились в атмосферу всепродолжающейся пятницы… Атмосферу забадяженную с лёгкой подачи Гора.

Мы едем завтракать в пиццерию и по ходу дела я узнаю ситуацию.

Горовитц выдаёт себя за предпринимателя, собирающегося открыть новый клуб в Ивано-Франковске. Получается у него это легко, поскольку совсем недавно Гор разжился деньгами, где именно он их достал – он не уточнял да я и не особо пытался узнать. Откуда у него деньги - мне и самому интересно. Наверное ограбил какую-то несчастную молодую вдову…

Тут он снимает квартиру, куда по вечерам ходят толпы барышень и ещё у него есть амфетамин, трава и парочка круглых.

В момент когда он мне об этом рассказывает я как раз пытаюсь запихнуть в рот кусок пиццы. Рука с пиццей замирает, и я смотрю на него, выпучив глаза.

- Ты что, ограбил диллера? - удивлённо спрашиваю я.

- Нет, это всё для антуража, вообще у нас в этом городе есть с тобой очень важное дело.

- Нехилый антураж, а какова пьеса? – я с удовольствием кусаю пиццу, нафаршированную всем чем только можно, пиццу горячую и неимоверно вкусную.

- Ты увидишь сегодня много девушек, девушек хороших и разных, - начинает рассказывать Горовитц.

Тут неожиданно вокруг нас возникает большое облако сумрака. Множество глаз и ушей вокруг тонут в этом сумраке. День обещает быть интересным, поскольку такая секретность явно неспроста. После паузы в пару секунд, и ударении на «девушек хороших и разных», Гор продолжает:

-С девушками мы будем очень весело и разнообразно проводить время… - после этой фразу мы все, втроём ухмыляемся какой-то совершенно одинаковой хищной ухмылкой, а потом начинаем совершенно пошло ржать.

-Однако, -продолжает Горовитц после того как мы перестаём смеяться, - нас интересует только одна особа.

- И что с этой особой, - осторожно спрашиваю я, кажется, что где-то сзади нечто большое загорается огнём и начинает метать молнии, однако сквозь слой сумрака этого не видно и не слышно…

Горовитц молчит и многозначительно смотрит на меня. Поворачиваю голову и вопросительно смотрю на Станиславского. Женьку всего передёргивает, и он нервно говорит:

-Почему ты на меня так смотришь? Я ничего не знаю, и кроме того, в ваших делах участвовать не желаю. Даже не смейте говорить об этом в моём присутствии! – понятно, Станиславского наши дела не интересуют, его вообще не интересуют вопросы потустороннего мира, хотя он совершенно не стесняясь применят своё «пси» в ходе повседневной жизни.

-Хорошо, разберёмся по ходу, - говорю я, и мы продолжаем наш завтрак, легко и непринуждённо беседуя о всяких разностях нашего мира.

После пиццерии мы проезжаем пару кварталов и сворачиваем в какой-то тихий дворик. Гор достаёт маленькую шкатулочку, а Станиславский коробочку компакт диска и кредитную карточку. Делаю глубокий вздох, в голове какая-то совершенно стереотипная, но очень актуальная в данной ситуации мысль, - «понеслась нелёгкая». Когда я вижу количество порошка в шкатулочке, то вдруг начинаю осознавать, что пожалуй до своей статьи я доберусь весьма нескоро, и вероятнее всего ближайшие пару дней пройдёт в атмосфере параллельных гипервозбуждения и бессонницы.

Эманации наркодемонов зависят от положения звёзд на небе и прочих ебически-астральных потоков. В этом я абсолютно уверен. Иначе, как объяснить тот факт, что твой телефон в одни и те же дни начинаю бомбардировать вопросами «где достать», при том, что во все остальные дни никто и никогда не парит тебя по этому поводу. Вот и в этот раз так получается. Если хотите знать, я уже пару лет не нюхал ни фена ни кокса, и вот тут совершенно неожиданно всё возрастающие порции амфетамина появляются один за другим совершенно из ниоткуда..

Гор сворачивает трубочку из долларовой банкноты и протягивает мне.

Долларовые банкноты для нюханья порошка как по мне вещь нерациональная, ИМХО лучше взять трубочку для колы в Мак Дональдс и обрезать, но большая часть амфетаминщиков и кокаинистов неукоснительно следуют этому ритуалу с долларовыми купюрами, причём совершенно искренне и по детски негодуют, если ты сворачиваешь трубочку из гривны.

Свёрнутой банкнотой отправляю в левую ноздрю приличную дорожку порошка, который тут же врезается мне в мозг, заставляет глаза широко раскрыться, а цвета вокруг делает яркими и насыщенными. Качество у фена весьма нехилое, он гораздо круче того пятничного разбадяженного фармацевтикой (с запахом стрептоцида), амфетамина, что мы нюхали с одесситом всего (страшно подумать) каких-то полтора-два дня назад.

Следующим берёт дорожку Станиславский, а затем и сам Горовитц.

-Слушай, колись, как ты размутил столько марафета, причём не просто марафета, а охуительного марафета? – интересуюсь я. Амф уже действует вовсю, так что скоро мы будем болтать без умолку.

- Я оказал барыге одну услугу,- небрежно бросает Гор.

- А что за услугу?

- Понимаешь, -вытирая нос объясняет Горовитц, - у него были напряги с бандитами. Так вот, обратился он ко мне и после эти бандиты совершенно случайно разбились на машине и загремели в реанимацию. Совершенно случайно, как ты понимаешь..

- Понимаю, совершенно случайно, абсолютно случайное стечение обстоятельств… - говорю я, а потом совершенно неожиданно для себя добавляю:

- А я вот занимаюсь тем, что защищаю новорожденных пост-индиго от всяческих враждебных напастей.

- Ты погоди, эти индиго и пост-индиго ещё нас прищемят, - вступает в разговор Станиславский.

- Поверь лучше пусть будет апокалиптический беспредел, устроенный индиго, чем эти моральные уроды, которые подмяли под себя всё вокруг, - возражаю я.

- Да пофиг, - говорит Гор, - всё равно у власти всегда будут одни и те же, потому что миром всегда правят демоны…

После этой фразы, несмотря на амфетаминовое словоблудие сказать почему-то решительно нечего. Тут я вспоминаю, что у меня есть с собой, записанный специально для Горовитца, диск группы «Тёмный карнавал», который я давно хотел ему поставить.

-Чуваки, зацените, это группа «Тёмный карнавал», ведьмацкий или, если угодно инфернальный рэп. Всовываю диск в узкую щель магнитолы и под эту музыку мы отправляемся дальше, в потусторонне-кокаиновый трип по городу Ивано-Франковску…

За наши головы обещана награда,

Святая инквизиция посылает отряд за отрядом,

Чтобы сжигать на кострах таких же как мы,

Специально на нас натравлены псы,

По нашим следам всегда следует кто-то,

Постоянная травля, бесконечная охота,

И год от года редеет наше братство,

В непроходимых лесах мы вынуждены прятаться,

Наше учение предано анафеме,

Каждый из нас заранее приговорен сгореть на пламени,

Лишь наше зелье откроет двери в новый мир,

Во имя торжества карнавала тёмных сил..»

-Охуеть, гангстеры переходят на астральный уровень, - говорит впечатлённый Горовитц.

Да, мы все трое поймали эту волну. В музыкальных клипах негры, слушают рэп, когда идут на дело. И тут одновременно комичная и вместе с тем впечатляющая своей аналогией ситуация, когда троё ведьмацких персонажей едут решать свои вампирские вопросы в красном BMW под ведьмацкий рэп от группы «Тёмный карнавал». Невероятно эстетический момент и именно этого я добивался, когда ставил этот диск…

В районе ратуши мы подобрали трёх девушек. Обменявшись знаками с Гором, выяснил что «той самой» среди них нету. Запихиваемся в машину и мне приходится взять одну из девочек на руки. Её зовут Настя, она довольно мила, маленькая немного нимфеточная симпатяшка в коротёнькой тёмно юбочке и белой блузке, эдакий офисно-провинциальный стиль, без малейшего намёка на гламур.

Долго решаем куда нам ехать, в итоге едем в Коломыю. Коломыя – это город который я очень люблю, хотя толком не могу сказать почему. Наверное мне нравится незримый дух города. В конечном счёте, для меня Коломыя это:

1) Музей писанки в форме яйца.

2) Кафе «Казка» напротив музея, там очень вкусные торты и пирожные.

3) Этнографический музей, где собраны хорошие образцы гуцульской керамики и гуцульской иконографии, удивительным образом похожей на иконографию вудуисткую.

4) Воспоминания об одной очень сумбурной поездке туда…

Мы с бешеной скоростью несёмся навстречу этому чудному городу, где проходят ежегодные съезды гуцулов,, хотя, по большому счёту, Станиславскому не стоило бы так гонять по этим горно-холмистым дорогам. Но стимуляторы берут своё и мы несемся навстречу какой-нибудь очередной безумной локе. В салоне бимера шумно, мы все втроём трындим без умолку, девочки в основном хихикают, ржут и хохочут, в зависимости от степени накала очередной остроты. Причём заметьте, - порошка им Горовитц не давал!

Женщины и наркотики надоели порядком, но всё равно, когда они оказываются рядом – ты не можешь сдержаться. Мужская природа берёт своё и непроизвольно моя рука залазит Насте под юбочку. Настя периодически вынимает её оттуда, но рука залазит туда снова, причём находиться рука там довольно долго прежде чем быть убраной…

В такой обстановке мы и доезжаем до Коломыи. Гор с двумя девочками идёт в музей, а мы со Станиславским и Настей заказываем себе вкусные тортики в «Казке». Ждали мы, признаться, совсем недолго. Циничный Горовитц буквально пробежал залами музея, девушкам похоже тоже оказались не столь интересны расписные ритуальные яйца. Как по мне, в этом музее есть очень любопытные сакральные узоры, - во всяком случае я ходил по нему больше времени чем Гор, ну да ладно, в конце концов, - у каждого свои интересы.

В «Казке» мы сидим минут 20, а потом гуляем по стометровке и решаем, что пожалуй можно ехать обратно…

Последующие несколько часов мы занимались тем, что ходили от заведения к заведению в славном городе Станислав. Заведения были разной степени мажорности и богемности. Женский коллектив тоже менялся: на плюс-минус одну-две женские единицы в пересчёте на каждое заведение. Однако «той самой» загадочной особы среди этих девушек не было. Как объяснил Горовитц, она приедет только вечером на квартиру. Девушки менялись, заведения тоже, но всё это начинало меня немножко утомлять своим однообразием, я даже принялся было расспрашивать барышень про интересные крыши и заброшенные объекты, но «вони лишень тільки знизували плечима”, так что мне оставалось только лишь продолжать отвисательно-гендельную программу. Которую, к слову сказать, полностью оплачивал Горовитц.

Конечно, во Франковске с его ценами можно совершенно ненапряжно ездить от заведения к заведению, выдавая себя за столичного бизнесмена, фиг бы у него нечто похожее вышло в Киеве или Москве. Единственная моя претензия к Горовитцу в этом плане состоит в том, что меня он отрекомендовал как арт-директора нового клуба, молодого украинского кинорежиссёра (по его словам мой фильм даже был отправлен на Каннский кинофестиваль). В своей новой роли то и дело приходилось врать, и я даже придумал пару диких историй. Одна – про то как мы с Хостикоевым и двумя студентками института культуры ходили в баню, а потом выяснилось что нас голыми снимала скрытая камера. А вторая – про то, что Богдан Ступка, коллекционирует подстаканники, в которых подают чай на железной дороге, причём подстаканники эти он просит подарить проводников, а свой первый подстаканник - тихонько стырил в поезде «Москва-симферополь». Кстати, выдуманный клуб называется «Майтрейа»…

По ходу дела мы зашли в «Галку», где я настойчиво изводил продавцов, моловших кофе на кофемолках своими изуверскими требованиями:

- Мне пожалуйста 200 грамм Мадагаскарской робусты, 300 грамм Эфиопской арабики, 150 граммов таиландской робусты, 250 граммов бразильской арабики, не забудьте 250 граммов «Судамо, и.т.д.».

Когда весь требуемый мною кофе был наконец упакован, продавцы вздохнули с облегчением, а я довольный сел за столик, сопровождаемый офигевшими взглядами посетителей и полными убийственной ненависти взорами продавцов молотого кофе. Ну что сделаешь, если в Киеве сортовой молотый кофе стоит в 3 раза дороже чем на западной Украине? Теперь буду везде где бы я ни появился пахнуть кофе…

И вот, наконец, мы оказываемся в комфортабельной 2-х комнатной квартире, которую снимает Горовитц. Первое, что я говорю, когда захожу в квартиру, - «обалдеть!». Квартира выполнена в томных красных и пастельных (но ни в коем случае не гламурных) розовых оттенках. Мягкая удобная мебель, оббитая красным бархатом цвета венозной крови. Стены в комнатах выполнены в разных оттенках красного и розового, во всех комнатах стоят вазоны с розами, естественно тёмно-красного (почти чёрного цвета), Удивлённо озираюсь на Гора и он произносит:

- А ты думал! Квартира – что надо!

Пока я детально осматривал квартиру Станиславский взял на себя роль организатора мероприятий, причём первым делом он, как настоящий патриархальный эксплуататор, отправил девушек на кухню, готовить еду, а Гор со Станиславским достали из каких-то дебрей раскладывающийся стол и принялись его ставить. От нечего делать я врубил телевизор и стал смотреть передачу «Животный мир будущего», в этот раз передача была про сухопутных спрутов, которые якобы будут господствовать на суше где-то через 200миллионов лет. Иногда мне хочется расцеловать в блестящие лысины авторов образов животных будущего за их неуёмную фантазию…

Примерно через полчаса пришли Татьяна, Света, Хрыстя и Хустя. Среди этих четверых должна была быть та самая девушка, из-за которой Горовитц собственно говоря и вытащил меня в Ивано-Франковск…

Естественно, кто из них та самая девушка Гор не сказал, предоставив мне право самому решить головоломку «угадай охоту». Ну что же, угадывать так угадывать, тем более, что мне было интересно догадаться до всего самому. Тем паче, что я скучал. Вроде бы мы неплохо развлекались, и амфетамин был хороший, да и девушки очень миленькие, а Настя, более того намекала, что перспективы на приятный постельно-эротический отдых у меня этой ночью более чем реальные. Но всё равно, что-то меня напрягало в нашем непрерывном Франковском развлечении, и я бы с большим удовольствием погулял где-нибудь в Голосеевском лесу в полном одиночестве, или посмотрел какое-нибудь анимэ, или (ещё лучше) – фильм с Одри Хепберн. Наверное это банальная усталость и пресыщенность праздного существования маргинала, и нужно просто пару дней отоспаться, а потом окунуться с головой в написание статей и сценариев для рекламных роликов…

Не знаю, что Гор сделал со временем, но я успел только посмотреть целиком передачу «Животный мир будущего», и уже начал смотреть фильм про летающие тарелки Третьего рейха, как обнаружилось, что стол уже накрыт и все активно за него рассаживаются. Невзирая на протесты, телевизор вырубили, а меня усадили за стол. Фильм про летательные аппараты нацисткой Германии я раньше видел, но не полностью, мне в третий раз подряд не удавалось досмотреть его до конца, так что меня обломали самым нахальным образом….

Еды и выпивки на столе было чересчур много, особенно для таких наамфетаминеных субъектов как мы трое. На самом деле еда на столе – это ещё один элемент декораций для нашего спектакля. Ибо никогда в нашей настоящей жизни мы не стали бы тратить деньги на столько закуски, вместо этого потратив их на наркотики, а вместо 5 ти бутылок вина у нас бы стояло (варианты):

а) бутылка абсента (это если есть деньги и мы хотим напится).

б) бутылка текилы и соль с лимоном (если есть деньги, но мы хотим просто душевно посидеть).

в) ведро с водным бульбулятором (если мы хотим погулять душевно, но безалкогольно).

г) кальян (мы просто релаксируем).

Первые минут 10 болтал почти исключительно Горовитц, девочки ещё не освоились в обстановке, да и тему, после того как все расселись и окончательно раззнакомились, Гор толкнул какую-то совершенно дикую. Он почему-то ни к селу, ни к городу начал рассказывать про Грецию, да причём так основательно, что слушатели могли ознакомиться решительно со всеми сторонами жизни в этой прекрасной, как следовало из его рассказов, и полной контрастов стране. Мне же говорить совсем не хотелось и я параллельно думал о двух вещах. Во первых я думал о том, почему, очень часто, когда мы оттопыриваемся вместе с Горовитцем в Киеве, то нас окружает не много симпатичных девушек, а содружество торчков-маргиналов. Во вторых, я думал о том, кто из девушек нам нужна…

Первым делом я стал путать Хрыстю и Хустю. Обе девушки действительно были похожи и производили впечатление тихих провинциалок, несущих в себе заряд динамита, достаточный, чтоб провести несколько лет в непрерывных пьянках и загулах, а затем с чистой совестью выйти замуж за менеджеров строительных компаний. Светло-русые волосы, лица, и стиль одежды их говорили, что идеальным местом для них была бы Киево-могилянская академия, предпочтительно история или экология, но упаси боже им связаться с культурологами или философами, иначе постмодернистское разложение мозгов неминуемо постигнет их к курсу 3-ему или 4-тому.

Светлана была первой, на кого пало моё подозрение. Согласно моей классификации (а иными классификациями я не пользуюсь) она была полуведьмой, причём наверняка занимающейся какой-то штуковиной по типу Дэира или Симорона. Самое любопытное, что она изучала нас с Гором и обстановку вокруг. Горовитц совершенно напрасно погрузил в облако сумрака целый дом, как по мне для этого достаточно было укутать им пространство квартиры. Похоже от такого объёма сумрака (хотя слово объём тут не вполне уместно ибо пространственно-временные категории здесь совсем иные) девушка чувствовала дискомфорт, хотя видеть сумрак и понимать, что происходит она не могла. Её максимум – это разглядывание ауры и опознание Иных, что она и делала со всеми присутствующими. Её интуиция что-то почувствовала и теперь она пыталась понять, что с нами не так. Света попеременно разглядывала нас с Гором и мы, совершенно в своём стиле её разыграли, одновременно поменяв цвет ауры с Горового чёрно-красного и моего тёмно-синего на ослепительный белоснежный. По-моему, это ввергло её в лёгкий шок, а мы с Гором переглянулись, одновременно покачав головами. Это точно была не она, значит осталось трое кандидаток и я принялся за их дальнейшее изучение.

Вообще мы очень любим всячески разводить разыгрывать эзотериков. Среди них довольно много, возомнивших себя великими магами, олухов, которые под видом великих трансцендентных истин готовы нести тебе любую нью-эйджевскую чепуху, которую они извлекли из какой-нибудь дурацкой эзотерической литературы в мягких обложках. Хуже них только адепты психоделического движения, сожравших несколько раз ЛСД и думающих, что они полностью познали сущность вещей во вселенной. Когда вышеперечисленные персонажи начинают парить мне свою чушь, я становлюсь похожим на циничного студента Слизерина, презирающего маглов. Наша сумеречная сестричка Аделаида вообще, например, принципиально лишает таких субъектов Силы на долгое время, если они только вздумаю нести ей какой-то псевдоэзотерический вздор...

Хустя и Хрыстя детально изучены, никаких особо интересных вещей я не обнаруживаю, а Татьяна отлучилась из-за стола, поэтому я переключаюсь на изучение коньяка, маслин и сыра, причём очень быстро прихожу к выводу, что достоен быть объектом изучения только армянский коньяк, который я собственноручно положил в корзину в супермаркете.

-Ух-ты, а из чего сделан этот браслетик, - спрашивает Хустя сидящая напротив, когда я тянусь за ломтиком лимона.

-Из серебра, - с ухмылкой отвечаю я.

Настя,сидящая рядом со мной, хихикает и говорит:

-Значит ты не вампир.

-Это ещё почему? –вопрошаю я.

-Вампиры ведь не носят серебра, - говорит Хустя.

-Ага не могут, - поддакивает Настя, по её глазам я читаю: «зайка, ну почему ты не говоришь со мной? Хватит глушить коньяк- обними меня»

-Это рядовые вампиры не могут носить серебра, а мы высшие вампиры носим его, как знак принадлежности к элите, - а затем подмигиваю Насте и говорю, склонив к ней голову:

-Солнышко, хочешь, я выпью из тебя всю кровь вечером?

Настя смеётся, Хустя криво улыбается, а Света начинает кашлять, поперхнувшись вином. «Ведьма» - абсолютно рефлекторно, думаю я. Мне почему-то становиться очень весело. Горовитц бросает на меня короткий злой взгляд, от которого я чувствую укол в затылке. «Долбоёб» - раздаётся голос в моей голове.

Тем временем приходит Татьяна, однако я не обращаю на неё внимания до тех пор пока она просит меня воткнуть её мобильный с зарядкным устройством в розетку. Обратив на неё внимание, начинаю сканировать… Не сразу… Далеко не сразу…. Как будто погрузился в туман… Должно быть я завтыкал на пару минут, потому что все начинают на меня коситься. Наверное, если бы я не был «неординарной творческой личностью», как представил меня Горовитц, они бы косились на меня сильнее, а так у меня заранее есть, ни к чему не обязывающее, и, дающее полную свободу, амплуа фрика… «Не коситесь на меня, я отсутствую за столом…»

Как только я вышел из полутрансового завтыка, и уже на заднем плане «пощупал» её снова я понял, я всё понял…. Находящееся в ней - это то чего мы так долго искали. Субстанция, содержащаяся в ней, законсервированная на тысячи или возможно даже сотни тысяч лет эволюции, силами спроектировавшими и создавшими род людской… И нам с Горовитцем очень нужна эта субстанция. Нужна чтобы попасть на новую ступень эволюции, и из высших вампиров в зародыше, превратиться в оформившихся высших вампиров…

Мы с Гором переглядываемся и киваем друг другу головой утвердительно. Да, это она… Татьяна…Наша Татьяна. Теперь уже полностью наша…

Наливаю себе ещё одну рюмку коньяка и проглатываю залпом, не закусывая. Собравшимся уже всё равно, кто как пьёт. Девушки уже хорошенькие и пьяненькие, пьют, не чокаясь, а нам трём амфетаминовым ковбоям это всегда было параллельно. Мы, пьянеем слабо, а пьём много. Виной тому естественно фенамин. Знаю по опыту, что на следующее утро у нас будет болеть голова, однако если мы провернём с Горовитцем то, что задумали у нас ни то что голова, у нас вообще ничего никогда не будет болеть.

«Чёрт побери, она же постареет лет на 10» - думаю я, но другой голос в голове возражает: «Но ведь не факт, мы же не буди забирать всё, а она восстановиться, причём годика через 2 её можно будет использовать по новой. Уже для других претендентов, которым мы будет диктовать условия, мы и никто другой…». Я рассуждаю совсем цинично, однако у меня есть внутренняя этика и эта внутренняя этика говорит мне:

«Нужно отблагодарить её за то, что мы возьмём. Внутренний кодекс охотника требует этого. А что ей дать взамен? А что ей нужно? Наверное лучше узнать это у неё самой».

В который раз выныриваю из своего внутреннего мира в нашу вампиро-девичью компанию и замечаю, что на этот раз говорит не Горовитц, а Света. Рассказывает Света про то как пила с Андруховичем. Решительно не понимаю, почему каждый раз как я приезжаю в Ивано-Франковск всегда находится пара-тройка человек, которые рассказывают о том, как бухали с Андруховичем. Можно подумать ему нечего делать, кроме как бухать со всеми жителями города. Когда же он тогда пишет книги? Или может быть он занимается садо-мазо с Ирванцем, и заставляет того писать книги вместо себя? Но это нелогично как минимум по двум причинам. Во первых, - непонятно, когда же в таком случае бухает Ирванець? А во вторых, этого не может быть, поскольку прозу они пишут в принципиально разном стиле...

Неожиданно про себя я отметил тот факт, что всерьёз задумался над вопросом, где пьёт Ирванець, в те моменты когда Андрухович пишет книги. «Ого! Я таки неплохо унаркошен» - мелькает мысль, но, вместо того, чтобы попуститься, я неожиданно громким голосом вслух говорю:

-А я спал с любовницей Дереша…

Пауза, молчание, все с интересом уставились на меня.

-Даже с двумя, - добавляю я вдруг..

-С двумя сразу? - с любопытством спрашивает Станислаский.

-Извините, - бормочу я, встаю из за стола, и иду в ванную.

В ванной я умываюсь холодной водой, смотрю в зеркало на своё опухшее лицо с расширенными зрачками. Умываюсь снова и снова и говорю своему отражению:

-Блять, они не были его любовницами! – я смотрю на зеркало, словно оно должно мне что-то ответить. Зеркало молчит, а я думаю, что в последнем факте я тоже не вполне уверен и продолжаю:

-Я не знаю были ли они его любовницами! Зеркало молчит, оно вообще ничего не может сказать унаркоченному ведьмаку. Тогда я начинаю орать на зеркало:

-Какая на хер разница, были ли они его любовницами? При чём тут Дереш? Что я вообще гоню?

Зеркало молчит, я смотрю в его глубь и замолкаю, ванная комната в зеркале заполняется туманом и вот я вижу Любко Дереша и сестричку О‘Нидалле разговаривающих на Андреевском спуске. Там, на улице - ночь, светят фонари, погода кажется сухой, но О‘Нидалле почему-то стоит с большим раскрытым зонтиком, а Любко что-то ей рассказывает. О‘Нидалле одета в своём любимом андрогинном стиле: в обтягивающем чёрном (свитере/гольфе?), голубых джинсах клёш и синих «стилах». Чёрные волосы, причёска в стиле «каре», она поворачивает голову и смотрит прямо на меня своими жестокими и холодными карими глазами. Белое лицо, которое все поголовно считают божественно-красивым, но на самом деле в нём есть что-то жуткое, от самой Смерти.. Сестричка О‘Нидалле улыбается мне, машет ручкой и говорит:

-Что ты там стоишь? Иди к нам, Любко хочет с тобой познакомиться.

Я ставлю колено на умывальник и начинаю пролазить в зеркало. Зеркало узкое и пролезть в него мне трудно. Сначала шея и плечи оказываются внутри, потом туда пролазит туловище, оглядываюсь по сторонам, пытаясь сообразить, где именно на Андреевском я вылезу. Неожиданно я с ужасом понимаю, что никакого Андреевского спуска здесь нет, а вокруг кромешная тьма и в этой тьме на островке зелёного света стоит О‘Нидалле, сама без Любка Дереша. Мозг начинает лихорадочно соображать, и по ходу дела возникает понимание, что никакого Любка здесь нет. А есть лишь О‘Нидалле, и что она охотится и причём охотится на меня… Как бы в подтверждение этой догадки она приседает на корточки, ставит руки на твёрдую поверхность в этом зелёном круге, и изгибается подобно пауку, готовящемуся к прыжку. На её голове появляются большие, похожие на кошачьи уши, лицо приобретает черты лисицы, а сзади вырастает огромный, извивающийся змеёй хвост, заканчивающийся 2-мя рогами.

-Что тебе нужно?! - кричу я.

-Мальчики не паникуйте, мне просто нужно к вам, я тоже хочу присоединится к вашему с Горовитцем. мероприятию – ласково говорит она и прыгает в мою сторону...

Тут меня с невероятной силой и скоростью тащат обратно в ванную, я зажмуриваюсь и слышу звон стекла, громыхающую музыку и громогласный голос Горовитца:

-ЗАКРЫТЬ СФЕРЫ!

Отдышавшись, понимаю, что лежу на полу в ванной, вокруг меня осколки зеркала. Из правой руки моей течёт кровь, но это неважно, а музыка играет вовсю, какой-то хаус или транс, хрен поймёшь… Музыка – это хорошо, её поставил либо Гор либо Женька Станиславский. Она играет громко и люди нас не услышат, а это очень важно…

-Бля! Какого хрена ты полез сквозь отражения? – нервный Гор сплёвывает в раковину.

-Тттаммм ббылла Ооо‘Ниддалле, - заикаясь от шока говорю я.

-Она! Ты что её звал?

-Нет, онна мменя звала, -дышится очень часто, надо взять себя в руки, а это сложно. Гор ударяет кулаком по кафельной стене ванной.

-Чёрт! Какого хрена ей надо?

-Она проннюхала про наше мероприятттие каким-то образом, - я задержал дыхание и перестал заикаться, похоже, начинаю адаптироваться к экстремальной ситуации и моё внутреннее состояние меняется очень быстро, 2 секунды назад у меня был полный шок, а сейчас осталась лишь нервная дрожь.

-Бля, это пиздетц! – истерично вопит Горовитц - Ты понимаешь, сейчас тут будет всё Собрание Третьей волны, а потом и большое киевское Собрание вслед за ними прилетит!

Тут на меня находит совершено полный пофигизм, и я говорю, уставившись на Гора снизу вверх с усеянного соколками зеркала пола:

-Чувак, перестань нести пургу! Какое нахер Собрание, если полнолуние уже закончилось? Они все заняты своими делами. Тем более, что сестричка в Собрании не состоит! Ни в каком из собраний не состоит!

-Бля, но она же была на Собрании! –кричит Горовитц голосом наркомана-гопника из фильма «Цикута».

-Горовитц, многие бывали на Собрании, и ты и я, и О‘Нидалле. Но это ни о чём не значит, пришли, потусили и ушли. И вообще, ты запарил своим Собранием, лучше успокойся, и давай поскорее всё это закончим.

На Гора этот аргумент действует убедительно и он идёт за совком с веником, чтобы убрать с пола осколки стекла. Я тем временем начинаю раздеваться, чтобы принять контрастный душ. Гор быстро возвращается с веником, совком и в синих резиновых перчатках, и бросает мне:

-Это всё потому, что ты до сих пор её любишь…

-Нет чувак, я давно её не люблю, уже года два прошло с тех пор… -я замолкаю, а Горовитц молча убирает осколки с пола. Он мне не верит, и не поверит, хотя почему- не знаю. Я ведь совсем другие чувства к ней испытываю, совсем другие…

Гор уходит из ванной, я залажу под тёплый душ и мысли сами текут рекой в такт струям воды, омывающим моё тело…

«Да, пожалуй даже Гор не поймёт, что я ней испытваю. Сестричка О‘Нидалле… да, чёрт побери.. и любовь и предательство.. первая, кто пил мою кровь и единственная, кто меня смог полностью спутать, захватить и поймать.. Первая сестра по крови… Охотница, которую сотворил… Всё так красиво началось и так дико оборвалось.. Никакой любви сейчас нет и в помине, но чёрт побери.. так хочеться, чтобы ты считала меня своим другом. Неужели два предателя не могут списать свои взаимные долги друг другу? Почему я не могу сказать тебя то о чём хочу в живую при встрече, а лишь только думаю здесь под струями тёплого душа? Неужели мы не можем обращаться к друг другу, кроме как по делу? Почему ты, чёрт подери, ходишь по всяким «Купидонам» со своими богемными друзьями, в то время как со мной никак не можешь встретиться?… И почему мне так хочется, чтобы ты обратила на меня своё внимание? Почему меня такое раздражение вызвал твой подарок на мой день рождения? Потому что это маленькая, абсолютно конченая игрушка и ты купила его из формальности не вложив ни капельки души? Такие дурацкие мелочи, которые почему-то значат для меня столь много…

И вот сейчас ты обращаешься ко мне, не для того, чтобы сказать «приходи ко мне в гости, давно не виделись», а чтобы получить здесь и сейчас кусочек Большой Охоты. Но ты его не получишь, сестричка, и не получишь, не потому, что мне не хочется делить будущий статус с ещё одним претендентом, ведь кому-кому, а тебе, я уж смог бы отвесить кусочек бессмертия. А не получишь ты его потому, что корыстно и утилитарно ко мне подходишь, а это никому не позволено! И самое противное, что я такой же корыстно-утилитарный, а ведь когда то мы просто были светлыми и добрыми мальчиками и девочками, а потом превратились в каких-то совершенно других существ. И превратились сами, по своей воле… …»

Поток мыслей, я выключаю тёплый душ и врубаю холодный и поток мыслей моментально исчезает,, а его место в моей голове заполняется бодрящей весёлостью…

И вот я снова свежий и трезвый… Или мне только кажется, что ятрезв и вменям, но во всяком случае я выхожу из ванной совсем другим персонажем, излучающим позитив и благодушие, жаждущим общения и развлечений и полезной деятельности.

Возвращаться из потусторонней матрицы в обыденную иногда сложно, иногда не очень, в этот раз мне удается влиться в поток легко и непринуждённо…

Девушки уже лежат на диванах в расслабленных позах. Женя и Гор сидят напротив них на стульях. Музыка играет тише и теперь это не транс, а что-то ненавязчивое инструментальное по типу Майкла Олдфилда. Присоединяюсь к отдыхающим, присаживаясь на корточки перед диваном, и вначале собираюсь спросить что-то совершенно беспредметное в целях поддержания беседы, но резко останавливаюсь, смотрю на Таню, и прямиком, без обходных манёвроа, спрашиваю её:

-Какая у тебя мечта, Татьяна?

-У меня? –переспрашивает Таня, и кажется её совсем не удивляет мой вопрос.

-Да, - с мягкостью и какой-то отеческой теплотой в голосе отвечаю я.

-Я хочу жить счастливо с любящим мужем и детьми…

Эта мечта столь банальна и я столько раз её слышу, но сейчас она вызывает у меня не раздражение, а радость, понимание и полное приятие…

-Свой домик и машина во дворе? –понимающе уточняю я.

-Да, именно так, - с наивным мечтательным выражением лица говорит Таня.

-И всё? Тебе больше ничего не надо? –сжав кулаки снова уточняю её желание.

-Больше ничего… - мягко говорит Таня.

-Отлично, у тебя будет то что ты хочешь, твоя мечта исполнится…

Таня закрывает глаза и откидывает голову на диванную подушку, Горовитц выглядит довольным и потирает руки. Все остальные просто улыбаются, и только Света слегка нервничает и испуганным взглядом попеременно разглядывает то Таню то меня…Она чувствует, что происходит НЕЧТО, но ни понимает природу этого НЕЧТО. Впрочем её мысли меня совершенно не волнуют, поскольку теперь мы с Гором можем начинать, потому что после того как её мечта будет принята к исполнению никакой потусторонний адвокат не сможет нам предъявить, что мы поступаем неправильно. Кодекс высших вампиров в данном случае полностью соблюдается, и зелёный свет сумеречных светофоров открывает дорогу к нашему мистическому действу…

На радостях предлагаю всем сварить кофе, Станиславский и Горовитц проводят пиар компанию, рассказывая какой неповторимый и божественно-уникальный кофе я делаю, так что пить кофе соглашаются решительно все, кроме Хрысти, котрая не может пить кофе из-за гипертонии. «Интересно, почему гипертония не мешает ей дудлить вино в таких количествах?» - по этой мысли я обнаруживаю, что цинизм, оказывается, не покинул меня полностью, а лишь только вышел на пять минут покурить на какой-то из балконов моего сознания…

Варить кофе оказалось задачей не из лёгких, поскольку все ёмкости как один оказались для этой цели неприспособленными. Настя вызвалась помогать мне с изготовлением кофе, от чего процесс ещё больше затянулся и вдобавок приобрёл эротическую окраску. Мы уже даже собрались забраться вместе в ванную, но, как оказалось нас опередили, - туда пошли Станиславский с Хустей.

Мы пили кофе с обалденными пирожными из Коломыйи, всем нам было хорошо и чудесно, всем, кроме Светы, которая по прежнем нервно ёрзала, и никак не могла себя взять в руки.

После кофе вместе с Гором отправляемся на балкон покурить, ибо кофе и сигареты – вещи симбиотические, и после кофе всегда очень приятно затянуться табачным дымом. На балконе Гор делиться со мной своими невротичными догадками по поводу Светы:

-Она может нам всё запороть, - волнуется Горовитц. Гор вообще склонен к паранойе и потому всегда перебарщивает с пси-воздействиями.

- Не парься, у неё здесь просто практикум. Она сама уйдёт скоро, думаю.

- Ты действительно так думаешь?

- Конечно, сам по суди, как с её точки зрения должна выглядеть ситуация, когда двое Иных, один с чёрно-красной другой с тёмно синей аурой вдруг резко стали белоснежными светящимися созданиями, выглядящими аки непорочные ангелы небесные.

- Пожалуй, но она все равно меня беспокоит.

- Я ж говорю не парься, или если хочешь, давай устрою так, что ей сейчас позвонят и у неё возникнет неотложное дело.

- Давай. Валяй.

- Уже сделано. –отвечаю я, и действительно знаю, что «всё уже сделано»…

Мы выходим с кухонного балкона, идём в зал, и в коридоре встречаем Свету, напряжённо разговаривающую с кем-то по телефону. Мы возвращаемся на наши места, буквально через минуту заходит Света и печальным голосом говорит: «к сожалению я вынуждена вас покинуть». Вежливым тоном осведомляюсь:

- Надеюсь, ничего серьёзного?

- Да мама что-то раскричалась, сказала чтобы я срочно шла домой…

- Ну ничего, бывает, – говорю я, а про себя думаю, что мама её пожалуй права и ей совершенно нечего делать здесь, вместе с такими потусторонними персонажами как мы с Гором.

Перед тем как зайти в комнату я в очередной раз воспользовался туалетом и ванной. Умывая лицо водой, пытаюсь понять кто я, и что я делаю здесь. Понимание какое-то очень вязкое и липкое, тёплое на ощупь и понимание это какое-то до жути необъективное, но мне не хочется с ним бороться, а хочется отдаться этому пониманию, подобно тому как нимфоманка выпившая апельсиновый сок с первитином хочет отдаться первому попавшемуся мужчине…

Ванные комнаты - это комнаты переосмысления, когда ты оттопыриваешся в чужих квартирах, где много людей. Получается так потому, что только в туалете и в ванной ты можешь остаться наедине с самими собой. Ты снова и снова приходишь в ванную, умываешь лицо и пытаешься понять, - кто ты и где ты находишься. Однако в этой ванной комнате не хватает зеркала. Вот уже больше часа там не хватает зеркала, так что я не увижу своих мокрых волос, широких зрачков и полностью офигевшего выражения лица…

Вытирая руки полотенцем, я осознаю, что сейчас девушек начнёт клонить на сон.

Картина стороннему наблюдателю, зайди он в комнату, открылась бы немного странная. Все девушки, которые там находились, дружно, одна за одной начали зевать.

Горовитц бодро им предложил укладываться спать. Ну естественно, что все согласились…

Неожиданно в комнате появляется Станиславский, который отводит нас на кухню и говорит Горовитцу:

- Убери пожалуйста эти сонные облака из ванной, я то спать не собираюсь, а девушку на сон клонит. Нехорошо получается, дайте мне развлечся, дьяволы…

- Дьяволы, не очень удачное слово. Будет сделано, уберу. – заверяет Женьку Горовитц.

- Топорная робота. - ехидно замечаю я.

- Это ещё почему?-возмущается Гор.

- Завтра, они будут разбитые полностью, с дикой головной болью..

- Да иди ты на фиг! - взрывается Горовитц. –сам бы взял и сделал!

Неопределённо хмыкаю, а Гор продолжает.

- Теперь мы можем хоть орать диким голосом, -никто даже и не встанет.

- А вот орать диким голосом не надо. –говорит Женька. -а то я вас, демонов знаю, как начнёте орать какую-то хрень на древних языках…

- Демоны – тоже неудачное слово. – замечает Горовитц.

- А у меня между тем девушка ванной, и что она подумает? –продолжает Станиславский. -Какой вообще может быть секс, когда кто-то орёт непонятную хрень на древнешумерском?

- Мы не будем орать, честно,– заверяю его я.

- Хорошо, договорились, - сказал Женя и ушёл обратно в ванную…

Я посмотрел на Горовитца, быстренько прикинул ситуацию, и сказал ему:

-Ты расчехли с барышнями, а я пока что-нибудь перекушу. Проголодался я что-то.

Гор смотрит на меня строго, но ничего не говорит и уходит в комнату, а я остаюсь на кухне и вытаскиваю из холодильника маслины, бутерброды и салат с крабовыми палочками, частый атрибут застолья, очень сильно потеснивший за последнее время классическое Оливье. На меня напал какой-то совершенно дикий жор и я принялся уминать еду за обе щеки, запивая всё потребляемое красным вином, которое я пил из горлышка (вообще вино очень люблю пить именно из горлышка).

Вот так неожиданно закончилась моя амфетаминовая анорексия. Хотя у меня сложилось ошибочное мнение, что она и не начиналась, поскольку я понемногу ел в течении последних 2-х суток, и полагал, что так и надо. Однако теперь, видимо, организм решил поглотить всю недостающие для него питательные вещества в один присест. Несомненно я бы так и сделал, если бы один очень настойчивый голос в моей голове не напоминал о том, что переедать мне нельзя. Поскольку полный желудок мешает ясности мыслей. Хотя какая может быть нафиг ясность мыслей, когда ты проводишь свои дни в наркотической эпопее? Так или иначе, однако, я смог сказать внутренней свинье «нет», и пошёл к Горовитцу.

В зале, расположившись на двух диванчиках, лежали раскинувшись, похожие на спящих красавиц, наши милые девушки. Позы, в которых оно почивали создавали впечатление того, что вырубились они почти моментально и единственное на что их хватило – это дотянуть до диванов. Наверное похожий эффект какой-нибудь даёт сонный газ, вроде соединения фентанила, которое Путин испытывал в Норд-осте. Однако действие сонного газа я никогда не наблюдал, а вот с сонной магией и моментальным гипнозом сталкивался неоднократно. Слегка полюбовавшись девушками я открыл двери комнаты, где находились Горовитц с Татьяной и шагнул внутрь…

В комнате было темно. Точнее, наверное, там было темно до того, как я туда вошёл, потому что, открыв дверь, я тем самым осветил комнату светом ламп, горевших в зале. При этом взору открылась совершенно потрясающая с точки зрения вамп-эстетики картина.

На кровати лежала спящая Татьяна, лежала в какой-то безумно эротической позе, хотя возможно, весь антураж ситуации сделал её столь невыносимо сексуальной. Прямо над кроватью, подобно персонажу из Брэма Стокера, стоял Гор, облизывая губы от крови. Вот чёрт, или, о боже мой, крови… Я чувствовал её запах, я видел Танину кровь на лице Гора до мельчайших капель…

И тут зазвонил этот проклятущий и ненавистный мобильный телефон…

В моей голове параллельно одна другой проносятся две мысли. Первая - «И кто же это звонит?» Вторая – «Какого чёрта я до сих пор не выключил мобильный?»

Оказалось что звонит Аделаида. Какого хрена ей нужно сейчас, я не знаю. Или, что точнее – думаю, что не знаю. Аделаида, наша сумеречная сестричка, милая душевная лесбиянка. Девочка склонная к суициду, которую все зовут просто Ада. «Аделаида, чёрт побери, и что же тебе надо, Аделаида?»

-Алло, привет сестричка.

-Привет, - в голосе Ады почему-то сразу послышалось что-то обиженно-издевательское.

-Да, Аделаида я тебя слушаю.

-А почему вы не позвонили мне, сволочи?

-То есть? – спрашиваю я, а сам начинаю соображать, в чём дело и как она об этом узнала…

Отвечая на все возникшие у меня, но не заданные вслух вопросы Аделаида сказала:

- Об этом уже знают все, кому положено знать, единственное, чего не знают, так это где вы точно находитесь, но это вопрос времени, поверь..

- И что дальше? - с хладнокровным спокойствием вопрошаю я.

- А со мной слабо было связаться?