К республике. О корабль, вот опять в море несет тебя

О корабль, вот опять в море несет тебя

Бурный вал. Удержись! Якорь брось в гавани!

Неужель ты не видишь,

Что твой борт потерял уже

Весла, - бурей твоя мачта надломлена,-

Снасти жутко трещат, - скрепы все сорваны,

И едва уже днище

Может выдержать грозную

Силу волн? Паруса - в клочья растерзаны;

Нет богов на корме, в бедах прибежища;

И борта расписные

Из соснового дерева,

Что в понтийских лесах, славное, срублено,

Не помогут пловцу, как ни гордишься ты.

Берегись! Ведь ты будешь

Только ветра игралищем.

О недавний предмет помысла горького,

Пробудивший теперь чувства сыновние,

Не пускайся ты в море,

Что шумит меж Цикладами!

(перевод А. Семенова-Тян-Шанского)

КАТУЛЛ

Будем, Лесбия, жить, любя друг друга!

Пусть ворчат старики, - что нам их ропот?

За него не дадим монетки медной!

Пусть восходят и вновь заходят звезды, -

Помни: только лишь день погаснет краткий,

Бесконечную ночь нам спать придется.

Дай же тысячу сто мне поцелуев,

Снова тысячу дай и снова сотню,

И до тысячи вновь и снова до ста,

А когда мы дойдем до многих тысяч,

Перепутаем счет, чтоб мы не знали,

Чтобы сглазить не мог нас злой завистник,

Зная, сколько мы с тобой целовались.

(Перевод С. Шервинского)

Спросишь, Лесбия, сколько поцелуев

Милых губ твоих страсть мою насытят?

Ты зыбучий сочти песок ливийский

В напоенной отравами Кирене,

Где оракул полуденный Аммона

И где Батта старинного могила.

В небе звезды сочти, что смотрят ночью

На людские потайные объятия.

Столько раз ненасытными губами

Поцелуй бесноватого Катулла,

Чтобы глаз не расчислил любопытный

И язык не рассплетничал лукавый.

(Перевод Адр. Пиотровского)

Хлам негодный, Волюзия анналы!

Вы сгорите, обет моей подружки

Выполняя. Утехам и Венере

Обещала она, когда вернусь я

И метать перестану злые ямбы,

Худший вздор из дряннейшего поэта

Подарить хромоногому Гефесту

И спалить на безжалостных поленьях.

И решила негодная девчонка,

Что обет ее мил и остроумен!

Ты, рожденная морем темно-синим,

Ты, царица Идалия и Урий,

Ты, Анкону хранящая и Голги,

Амафунт, и песчаный берег Книда,

И базар Адриатики, Диррахий, -

Благосклонно прими обет, Венера!

Вы ж не ждите! Живей в огонь ступайте,

Вздор нескладный, нелепица и бредни,

Хлам негодный, Волюзия анналы!

(Перевод Адр. Пиотровского)

Друг Лициний! Вчера, в часы досуга,

Мы табличками долго забавлялись.

Превосходно и весело играли.

Мы писали стихи поочередно.

Подбирали размеры и меняли.

Пили, шуткой на шутку отвечали.

И ушел я, твоим, Лициний, блеском

И твоим остроумием зажженный.

И еда не могла меня утешить,

Глаз бесонных в дремоте не смыкал я,

Словно пъяный ворочался в постели,

Поджидая желанного рассвета,

Чтоб с тобой говорить, побыть с тобою.

И когда, треволненьем утомленный,

Полумертвый, застыл я на кровати,

Эти строчки тебе, мой самый милый,

Написал, чтоб мою тоску ты понял.

Берегись же, и просьб моих не вздумай

Осмеять, и не будь высокомерным,

Чтоб тебе не отмстила немезида!

В гневе грозна она. Не богохульствуй!

(Перевод Адр.Пиотровского)

Кажется мне тот богоравным или –

Коль сказать не грех – божества счастливей,

Кто сидит с тобой, постоянно может

Видеть и слышать

Сладостный твой смех; у меня, бедняги,

Лесбия, он все отнимает чувства:

Вижу лишь тебя – пропадает сразу

Голос мой звонкий.

Тотчас мой язык цепенеет; пламя

Пробегает вдруг в ослабевших членах,

Звон стоит в ушах, покрывает очи

Мрак непроглядный.

От безделья ты, мой Катулл, страдаешь,

От безделья ты бесишься так сильно.

От безделья царств и царей счастливых

Много погибло.

(Перевод С. Ошерова)

Лесбия вечно ругает меня. Не молчит ни мгновенья,

Я поручиться готов – Лесбия любит меня!

Ведь и со мной не иначе. Ее и кляну и браню я,

А поручиться готов – Лесбию очень люблю!

(Перевод Адр. Пиотровского)

И ненавижу ее и люблю. «Почему же?» - ты спросишь.

Сам я не знаю, но так чувствую я – и томлюсь.

(Перевод Ф.Петровского)