Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Мои товарищи
— Пока! — товарищи прощаются со мной. — Пока! — я говорю. — Не забывайте! — Я говорю: — Почаще здесь бывайте! — пока товарищи прощаются со мной. Мои товарищи по лестнице идут, и подымаются их голоса обратно. Им надо долго ехать-де Арбата, до набережной, где их дома ждут.
Я здесь живу. И памятны давно мне все приметы этой обстановки. Мои товарищи стоят на остановке, и долго я смотрю на них в окно.
Им летний дождик брызжет на плащи, и что-то занимается другое. Закрыв окно, я говорю: — О горе, входи сюда, бесчинствуй и пляши!
Мои товарищи уехали домой, они сидели здесь и говорили, еще восходит над столом дымок — это мои товарищи курили.
Но вот приходит человек иной. Лицо его покойно и довольно. И я смотрю и говорю: — Довольно! Мои товарищи так хороши собой! Он улыбается: — Я уважаю их. Но вряд ли им удастся отличиться. — О, им еще удастся отличиться от всех постылых подвигов твоих.
Удачам все завидуют твоим — и это тоже важное искусство, и все-таки другое есть Искусство, — мои товарищи, оно открыто им.
И снова я прощаюсь: — Ну, всего хорошего, во всем тебе удачи! Моим товарищам не надобно удачи! Мои товарищи добьются своего!
Андрею Вознесенскому
Когда моих товарищей корят, я понимаю слов закономерность, но нежности моей закаменелость мешает слушать мне, как их корят.
Я горестно упрекам этим внемлю, я головой киваю: слаб Андрей! Он держится за рифму, как Антей держался за спасительную землю.
За ним я знаю недостаток злой: кощунственно венчать «гараж» с «геранью», и все-таки о том судить Гераклу, поднявшему Антея над землей.
Оторопев, он свой автопортрет сравнил с аэропортом, — это глупость. Гораздо больше в нем азарт и гулкость напоминают мне автопробег.
И я его корю: зачем ты лих? Зачем ты воздух детским лбом таранишь? Все это так. Но все ж он мой товарищ. А я люблю товарищей моих.
Люблю смотреть, как, прыгнув из дверей, выходит мальчик с резвостью жонглера. По правилам московского жаргона люблю ему сказать: «Привет, Андрей!»
Люблю, что слова чистого глоток, как у скворца, поигрывает в горле. Люблю и тот, неведомый и горький, серебряный какой-то холодок.
И что-то в нем, хвали или кори, есть от пророка, есть от скомороха, и мир ему — горяч, как сковородка, сжигающая руки до крови.
Все остальное ждет нас впереди. Да будем мы к своим друзьям пристрастны! Да будем думать, что они прекрасны! Терять их страшно, бог не приведи!
Маленькие самолёты
Ах, мало мне другой заботы, обременяющей чело, — мне маленькие самолеты все снятся, не пойму с чего.
Им все равно, как сниться мне: то, как птенцы, с моей ладони они зерно берут, то в доме живут, словно сверчки в стене.
Иль тычутся в меня они носами глупыми: рыбешка так ходит возле ног ребенка, щекочет и смешит ступни.
Порой вкруг моего огня они толкаются и слепнут, читать мне не дают, и лепет их крыльев трогает меня.
Еще придумали: детьми ко мне пришли, и со слезами, едва с моих колен слезали, кричали: «На руки возьми!»
Прогонишь — снова тут как тут: из темноты, из блеска ваксы. кося белком, как будто таксы, тела их долгие плывут.
Что ж, он навек дарован мне — сон жалостный, сон современный, и в нем — ручной, несоразмерный тот самолетик в глубине?
И все же, отрезвев от сна, иду я на аэродромы — следить огромные те громы, озвучившие времена.
Когда в преддверье высоты всесильный действует пропеллер, я думаю — ты все проверил, мой маленький? Не вырос ты.
Ты здесь огромным серебром всех обманул — на самом деле ты крошка, ты дитя, ты еле заметен там, на голубом.
И вот мерцаем мы с тобой на разных полюсах пространства. Наверно боязно расстаться тебе со мной — такой большой?
Но там, куда ты вознесен, во тьме всех позывных мелодий, пускай мой добрый, странный сон хранит тебя, о самолетик!
|