Cражение между добром и злом

Джим Хит – давно уже звезда на небосклоне того мира, в котором не существует MTV и FM-радиостанций и где готовы без размышлений выложить за любимый CD шестьсот рублей в “Трансильвании” на Тверской – лишь бы это была та, настоящая музыка. Невольно сравниваешь его с другим, несомненным кумиром этого мира – Брайаном Сетцером. И действительно – в них много общего: оба стопроцентные американцы, гитаристы, создавшие свой собственный, хорошо узнаваемый стиль. Оба страстные поклонники пятидесятых и первородного, не отполированного шоу-бизнесом рок-н-ролла.

Но по сравнению с романтическим юношей Сетцером (возраст не счет), Джим Хит – мужчина, знающий почем фунт лиха. В его песнях стейки с кровью, кокаин и виски, похмелье и несчастная любовь. В то же время ирония и юмор его текстов выдают в нем поэта умного и наблюдательного, человека с философским складом ума. В своём неорокабилли Сетцер использовал элементы doo – wop, Джим Хит – панка и индастриела.

“Ваша музыка как госпел, тебе нужно зваться „преподобным“”, — сообщил как-то Джиму расчуствовавшийся после концерта фан. Предложение было принято. “Reverend Horton Heat” – именно под таким названием сейчас знают его трио во всем мире.

Краткая биография на вашем сайте выглядит просто идеальной, но мне с трудом верится, что всё было так безоблачно, ведь даже “Stray Cats” приходилось порой ночевать на скамейках в парке... Можешь ли ты вспомнить моменты, когда тебя охватывало отчаяние?

Мой путь к успеху был очень труден. Когда начинался “Reverend Horton Heat”, я жил на складе, который был полон крыс и тараканов, в комнате без окон. Это было в Техасе, и жара стояла невероятная. Друзья говорят, что она-то и свела меня с ума. Порой было очень тяжело. В действительности мне пришлось пробиваться годами больше и перепробовать во много раз больше способов, чем когда-либо приходилось “Stray Cats”. До тех пор, пока вышел наш первый альбом, мы шесть лет мотались с концертами по Америке и Канаде в загаженном фургоне. Потом мы купили фургон получше – но это не было заслугой лейбла. В новом фургоне мы проехали 250 000 миль, прежде чем смогли позволить себе купить автобус. Где-то в течение года я жил с расколотым позвонком. Было отчаянно больно сидеть за рулем, но я всё равно вёл. Единственным, что нам давалось легко, были концерты. Мы играли с полной отдачей, и это доставляло нам настоящую радость, несмотря на то что спать нам приходилось в холодном фургоне, а облегчаться за кустами или в бутылку из-под сока.

Можешь ли ты назвать себя человеком религиозным?

Церковь была неотъемлемой частью моего детства и юности, но я совсем не религиозен.

Хотя я стараюсь быть человеком духовным и следовать учению Христа, несмотря на то что частенько сбиваюсь с пути истинного.

Тебе не кажется, что такое обилие песен, посвященных теме дьявола, у западных команд – реакция на то, что церковь играет слишком активную роль в их социальной жизни?

Я считаю, что у людей должна быть возможность исповедовать ту религию, которую они выбрали сами. Не вижу ничего хорошего в том, когда правительства навязывают нужную им религию населению страны. Но сражение между добром и злом – одна из лучших тем для любой песни, фильма или книги.

А кем является дьявол в твоём представлении?

Настоящее зло прячется под маской человеческих дел.

Последние годы для Америки были наполнены тяжелыми событиями – террористические акты, новая война… Как ты реагируешь на это? Участвуешь в политической жизни?

Нет, но я слежу за тем, что происходит в мире, – читаю газеты, слушаю радио, смотрю новости по телевизору. У меня есть собственные политические взгляды, но я предпочитаю оставлять их для себя и моих друзей. Когда представители шоу-бизнеса начинают рассуждать о политике, я чувствую, что вот-вот и меня стошнит. Какого черта они в этом смыслят?

Преподобный Реверенд Хортон Хит и Джим Хит – они отличаются между собой?

Иногда мне кажется, что я состою из двух различных людей, потому что когда я поднимаюсь на сцену, то тут же превращаюсь в артиста, а артист должен развлекать. И если Джим болен, Реверенд говорит ему: “Давай-ка на сцену и дай джаза по-любому!” Но если бы я попытался быть Реверендом всегда, то, полагаю, быстро бы наскучил окружающим.

Твои сценические костюмы яркие, в блёстках. Это что, дань традициям американского шоу-бизнеса? Откуда такой имидж?

Имидж — это та вещь, которая чрезвычайно переоценена. Я ненавижу имидж рок-музыканта. Я стараюсь впечатлить публику своими умениями музыканта и артиста, дать им положительный заряд, оставаясь при этом собой. Я очень люблю эру country and western, когда Hank Williams, Ernest Tubb, Porter Waggoner да и вообще все носили такие навороченные костюмы. Сейчас многие выходят на сцену в джинсах и ковбойской рубашке в облипку. Когда люди видят мой костюм, они понимают, что я забочусь о том, как выглядеть перед ними. А иногда облачение в костюм помогает мне трансформироваться в Реверенда и взбодриться перед концертом. И никакой водки не нужно.

Говорят, вы очень экспрессивно ведёте себя на сцене. Что помогает выдерживать такие нагрузки при графике 150 концертов в год?!

Радость. Я просто люблю играть музыку. Музыка – такая вещь, которая вызывает привыкание покруче наркотиков или алкоголя. Многие музыканты думают, что прежде всего нужно получить контракт на запись альбома. Если ты любишь играть музыку, так иди и играй, а контракты – дело наживное.

Мне очень нравятся твои тексты – остроумные и очень ритмичные, удобные для исполнения. Какой у тебя принцип создания песни, что появляется сначала?

Иногда это мелодия, иногда – стихи, иногда ритм или последовательность аккордов. Я стараюсь не упускать ни одной возможности.

Твоя музыка основана на смешении многих стилей. А что у вас за публика?

У нас такая разномастная толпа на концертах… Я думаю, их объединяет хорошее чувство юмора.

А вообще, насколько для тебя важны эксперименты со смешиванием стилей?

Я просто играю то, что приходит ко мне естественно, без особого обдумывания. Если это нам самим нравится – делаем песню.

Трудно даётся быть непохожим на других?

Да. Очень трудно пробиться с собственным звучанием, да ещё и заставить людей полюбить его. Вот почему большинство музыкантов играют по готовым формулам, уверенные, что народу понравится. Они даже не пытаются сделать что-то новое, непохожее.

Несколько лет назад я увидел видеозапись вашего концерта в России, как я позже узнал — где-то на севере. Как вы туда попали?

Это было мероприятие, устроенное небольшим норвежским городком, для того, чтобы собрать средства и привлечь общественное внимание к городу Никель, в котором не хватало медикаментов. Это стало для меня возможностью поехать и сыграть в России. Я встретил прекрасных людей. Я это никогда не забуду.

Я думаю, что многие у нас были бы рады увидеть ваше выступление.

Да и я очень хотел бы посетить Россию снова. Я надеюсь, что когда-нибудь мы можем это сделать.

А что тебе известно о России?

Я был бы рад знать больше. Я люблю Рахманинова. История о том, как трудно было убить Распутина, – настоящий триллер. Люблю водку. Мне очень нравится рассматривать русскую архитектуру на картинах и фотографиях. США по сравнению с Россией страна молодая, и старинная архитектура кажется нам просто инопланетной. Очень хотелось бы увидеть это всё воочию.

Тебе нравятся какие-нибудь современные рок-группы?

Если я слышу, что рок-группа использует фанковый ритм, – это не рок. Если я слышу, что рок-группа играет песню в стиле фолк, – это тоже не рок. Таким образом, большинство так называемых рок-групп отпадают. Но всё равно остаётся много тех, кого стоить упомянуть. “The Legendary Shack Shakers”, “Southern Culture On The Skids”, “Los Straitjackets”, Deke Dickerson, Big Sandy. Опять же Brian Setzer - когда он не свингует, то может раскачать зал так, как ни у одной хэви-металлической команды не получится. Ещё мне нравятся несколько команд, играющих гаражный рок в духе шестидесятых, таких как “Strokes” и “White Stripes”.

А почему у одного из участников “Реверенд”, Скотта Чуриллы, такое прозвище – Чернобыль?

Я дал ему это прозвище в неудачной попытке сострить. “Чурилла” и “Чернобыль” немного похожие слова, а так как Чернобыль был бедствием, мне показалось забавным назвать так Скотта в тот момент… На самом деле я считаю, что превращать трагедию в шутку отвратительно. Что ж, иногда я совсем не остроумен.

У тебя тысячи поклонников по всему миру, немало отличных альбомов. Твоя “американская мечта” реализована? А если да, о чем ты мечтаешь сейчас?

Я жил американской мечтой. Первые пятнадцать лет были очень тяжелыми, но последнее время всё было отлично и я сумел сохранить добрые воспоминания о тех “супер жестких” годах. Знаешь, вообще-то до сих пор приходится трудновато, но это дает мне стимул. Сегодня моя мечта всё та же – становиться лучше как музыкант, певец и поэт. Всякий раз, когда мы выпускаем новый альбом, я на какое-то время отхожу от написания материала и занимаюсь поиском новых концепций. После нашего альбома “Lucky Seven” я сконцентрировался на “Django Reinhardt”, кросс – пикинге и приеме, который я называю “Ураган”, когда я продолжаю играть басовые ноты и соло одновременно. Кое-что из этого можно будет услышать и на новом альбоме. Сейчас, когда работа над новым альбомом закончена, я на некоторых концертах играю с клавишником Тимом Александром. Он уже работал с нами в студии на записи некоторых альбомов. Он играет много инструментальных каверов на органе “Hammond B-3”. Он один из лучших музыкантов, каких я когда-либо встречал, и я узнаю много нового о том, как техничный и вдохновенный клавишник видит музыку. А ещё “снимаю” много песен и аранжировок ноту за нотой, слушая запись. Это мне напоминает о тех временах, когда мне нужно было разучить кучу каверов, чтобы иметь возможность вписаться в любую команду. Опуская иглу на старую пластинку снова и снова – вот как я учился играть, когда ещё только начинал, – так что это напоминает мне о моей молодости. Разница только в том, что теперь мне не приходится крутить винил – у меня есть СD.

30.09.2004

HORRORPOPS:

Независимость – стиль нашей жизни!

“Её звали Патриция. Его звали Ким. Они встретились и поняли, что должны быть вместе”.

Логичным продолжением этих слов могла бы стать любовная история. Но вышло иначе.

Патрицию – гитаристку панк группы "Peanut Pump Gun" и Кима “Некромана” — контрабасиста легендарного сайкобилли – трио “Necromantix” объединила не романтическая привязанность, а любовь к музыке "Blondie", "Depeche Mode", "Siouixie and the Banches", сёрфу, ска, панку и рок-н-роллу в целом. Решение объединить всё это стилистическое разнообразие в одном проекте породило группу “Horrorpops”. Начиная новую музыкальную жизнь они обменялись инструментами – Ким преподал Питриции уроки контрабасного слэпа, Патриция открыла Киму секреты гитарного мастерства. Постепенно устоялся и состав группы, к которому помимо второго гитариста и барабанщика присоединились две “go-go” подтанцовщицы, работницы пирсинг-салона, окончательно утвердившие сексуально вызывающий имидж группы. “Horrorpops” (производное от lollypop – леденец на палочке) действительно стали аппетитной конфеткой в неформальском духе и менеджеры Epitaph/Hellcat не удержались от соблазна подписать с ними контракт на выпуск альбома. Звезда “Horrorpops” поднимается всё выше, и у её участников полно работы – тур следует за туром. Тем не менее Ким нашел время, чтобы рассказать о “Ужасающих Чупачупсах” читателям “Rockmusic.ru”.

В ваших композициях заметно влияние мелодики “Necromantix”. Кто сочиняет композиции "Horrorpops"?

Песни написаны Патрицией и, конечно же, мной. На мой взгляд, их стиль очень сильно отличается от того, что я делает в “Necromantix”.

Симпатичная девушка с контрабасом на обложке, приятный женский вокал, подтанцовка – всё это достаточно привлекательные для покупателя вещи. Не то что зелёные физиономии членов “Necromantix”. Создается впечатление, что “Horrorpops” — это попытка создания коммерческого проекта людьми, имеющими четкие представления о том, что будет хорошо продаваться.

Вовсе нет! “Horrorpops” были основаны с целью создавать музыку, не привязанную ни к одному определённому музыкальному направлению. Создание открытого для влияний стиля, обладающего разнообразием музыкальных приемов и нацеленного на представителей многих субкультур, не обязательно означает “создание коммерческого проекта”. И здесь не важно, что на обложке, – девчонка или зелёные лица. Важна музыка, которая ломает привычные стилистические рамки, вместо того чтобы тратить свои силы на соблюдение этикета какой-либо субкультуры.

А как вы относитесь к такой субкультуре, как поп-панк? Вы недавно гастролировали с “Offspring”…

Прежде всего мы не согласны с тем, что “Offspring” это поп-панк. Они занимаются тем, что делали всегда, и то, что сейчас они достигли успеха, не означает, что их автоматически можно причислить к поп-панк группам. Нам нравится их музыка, иначе бы мы с ними в тур не поехали. А что касается поп-панка как стиля, то тут нужно точнее определить, что имеется в виду – термин слишком расплывчатый.

Да, пожалуй. Ну а если бы вы работали в музыкальном магазине, как бы определили стиль “Horrorpops”? В какую бы секцию поставили свои диски?

В "RocknRoll-Punk-Pop-NewWave-80ґs"! Если бы такая была…

На сайте “Epitaph” есть баннер – “Остановите войну в Ираке!”. Группа согласна с такой позицией?

У “Horrorpops” есть принцип – держатся подальше от политических суждений. У каждого из нас есть свои взгляды, но мы предпочитаем не использовать группу для их выражения.

Стало быть, позиция psychobilly музыкантов – “не смешивать музыку и политику” вам ближе?

Это не только их правило. Как я уже говорил, у нас нет планов использовать свою музыку как политический голос.

Хорошо, тогда вернёмся к музыке. Сложно было научить Патрицию играть слэпом на контрабасе?

Она научилась этому удивительно быстро.

А ей кто-нибудь помогает его таскать? Всё-таки крупный инструмент.

По большей части справляется сама!

Вы датчане, но поёте по-английски. Не было мыслей запеть на родном языке?

Нет конечно! Население Дании – шесть миллионов. Было бы глупо променять мировую аудиторию на языковое ограничение. Кстати, скорее всего из-за языкового барьера мы практически ничего не знаем о современной русской музыке. Единственное, что мы недавно слышали, – так это совершенно дерьмовые “Тату” или как их там… Хотя о русской культуре мы знаем немало. У нас в Дании школьное образование на хорошем уровне.

Хотели бы приехать с концертами в Россию?

Конечно!

Тогда, скорее всего, вы соберёте на концертах аудиторию любителей psycho. Кстати, у нас она включает в себя и скинхедов. Они считают, что psychobilly – “белая” музыка.

Могу только посмеяться над ними! В двух из наиболее известных psycho-команд фронтмены не отвечают их требованиям. Они наполовину арабы, наполовину северо-африканцы. И вообще, в psycho нет никаких элементов, которые могли бы привлечь нациствующих скинхедов!

А как в целом дела на мировой psycho-сцене?

На сегодняшний день – просто замечательно. Заметен большой рост популярности этого стиля в Америке и вообще в мире, благодаря мощной дистрибьюторской деятельности Epitaph/Hellcat. Самой большой проблемой остается отсутствие новых оригинальных команд – вот это действительно беда.

Какие у вас планы на будущее?

Больше концертировать, больше выпустить альбомов.

Можете сказать, что зарабатываете достаточно денег, занимаясь только музыкой?

Лучше сказать так: мы зарабатываем недостаточно денег, но занимаемся только музыкой!

Лозунг лейбла “The Cramps” - “Независимость или смерть”. А насколько для вас важна независимость?

Пока каждый из нас независим сам по себе и никто не указывает нам что делать, независимость – стиль нашей жизни!

21.09.2004