Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Инвектива против Марка Туллия Цицерона1. (1) С тяжелым сердцем и негодуя терпел бы я твою хулу, Марк Туллий, если бы знал, что твоя заносчивость преднамеренна, а не вызвана твоим душевным недугом1. Но поскольку я не вижу в тебе ни меры, ни умеренности2, то отвечу тебе, чтобы ты, если и получил какое-то удовольствие, говоря обо мне дурно, перестал его испытывать, дурное выслушивая. Где мне жаловаться, отцы-сенаторы, кого умолять, когда я вижу, что государство отдано на разграбление и становится добычей любого наглеца? Римский ли народ? Да ведь он настолько развращен подачками, что готов торговать собой и своим достоянием3. Или вас, отцы-сенаторы? Но ваш авторитет — посмешище для отъявленного негодяя и преступника: где бы Марк Туллий ни находился, он защищает законы, правосудие, дело государства4 и перед всеми нами действует так, будто он лишь один остался из окружения прославленного мужа Сципиона Африканского5, а не является найденышем, приехавшим из муниципия и только недавно ставшим гражданином нашего Города!6 (2) Или поступки и высказывания твои, Марк Туллий, действительно никому неизвестны? Не жил ли ты с ранних лет так, что не видел ничего позорного для себя в том, что явилось бы предметом влечения кого бы то ни было?7 Точнее, не ценой ли своего целомудрия совершенствовался ты у Марка Писона в своем безудержном красноречии?8 Поэтому ничего удивительного нет в том, что ты позорно торгуешь тем, что самым постыдным образом приобрел. 2. Но, если не ошибаюсь, предмет твоей гордости — твой блестящий дом: нечестивая и запятнавшая себя клятвопреступлениями жена9, дочь — соперница матери, для тебя более приятная и покорная, чем это допустимо по отношению к отцу10. Самый же дом, оскверненный насилием и грабежами, — зачем приобрел ты для себя и своих родных?11 Ты, очевидно, хотел напомнить нам, до чего теперь все дошло, если ты, гнуснейший человек, стал жить в доме, принадлежавшем прежде прославленному Публию Крассу. (3) И вот, несмотря на это, Цицерон все-таки утверждает, что был в собрании бессмертных богов и прислан оттуда как страж нашего Города и граждан, а не как палач12, — он, добывающий себе славу на несчастьях государства! Как будто истинной причиной пресловутого заговора не был твой консулат и государство не было растерзано именно в то время, когда ты был его стражем!13 Но, насколько я могу судить, ты больше гордишься теми решениями, касающимися государственных дел, которые по окончании консулата принял вместе с женой Теренцией, когда у себя дома вы выносили приговоры на основании Плавциева закона14 и ты осуждал одних заговорщиков на смертную казнь, а других карал денежным штрафом, когда один строил для тебя тускульскую, другой — помпейскую усадьбу, третий покупал дом15, а кто не мог дать ничего, тому грозило злостное обвинение: он, дескать, пытался осаждать твой дом16 или строил козни против сената, — и вот насчет него ты, наконец, дознался17. (4) Если мои обвинения ложны, отчитайся: какое имущество ты получил от отца, насколько умножил его, ведя дела в суде18, на какие деньги приобрел дом, выстроил тускульскую и помпейскую усадьбы, потребовавшие огромных расходов? Если же ты об этом умалчиваешь, то кто может усомниться в том, что богатства эти ты собрал, пролив кровь сограждан и принеся им несчастья?19 3. Однако, если не ошибаюсь, новый человек, арпинат, из окружения Марка Kpacca20, подражает ему в доблести, презирает распри между знатными людьми, одни лишь интересы государства принимает близко к сердцу, ни угрозами, ни благорасположением не позволяет отвлечь себя от правды; он — сама дружба и сама доблесть души. (5) Да нет же — ничтожнейший человек21, проситель, заискивающий перед недругами, а друзей склонный оскорблять, стоящий то на той, то на другой стороне, не сохраняющий верности никому, ничтожнейший сенатор, наемный защитник в суде22, человек, у которого нет ни одной неоскверненной части тела: язык лживый, руки загребущие, глотка бездонная, ноги беглеца; то, чего из стыдливости не назовешь, тяжко обесчещено. И, будучи именно таким, он еще смеет говорить: «О счастливый Рим, моим консулатом творимый!» 23 Твоим консулатом творимый, Цицерон? Наоборот — несчастный и жалкий, раз он подвергся жесточайшей проскрипции24, когда ты, вызвав потрясения в государстве, принуждал всех людей, охваченных страхом, склоняться перед твоею жестокостью, когда все правосудие, все законы зависели от твоего произвола25, когда ты, отменив Порциев закон26, отняв у всех нас свободу, сосредоточил в своих руках право жизни и смерти. (6) Мало того, что ты совершил это безнаказанно; даже при одном упоминании об этом ты разражаешься упреками и не позволяешь людям забывать об их рабском положении. Ну, хорошо, Цицерон, допустим, что ты кое-что и совершил, кое в чем и преуспел, но достаточно и того, что нам довелось испытать. Даже слух наш станешь ты утомлять своей ненавистью, не давая нам покоя несносными речами? «Меч, перед тогой склонись, языку уступите, о лавры!» 27 Как будто ты, облаченный в тогу, а не вооруженный, совершил все то, что прославляешь, и между тобой и диктатором Суллой было какое-либо различие, кроме лишь обозначения верховной власти!28 4. (7) Но зачем мне много говорить о твоем высокомерии? Ведь Минерва обучила тебя всем искусствам29, Юпитер Всеблагой Величайший допустил в собрание богов31, Италия доставила из изгнания на своих плечах31. Скажи, молю тебя, Ромул Арпинский, выдающейся доблестью превзошедший всех Павлов, Фабиев, Сципионов32, – какое место занимаешь ты среди наших граждан? Какая борющаяся сторона в государстве тебе по душе? Кто тебе друг, кто недруг? Против кого ты прежде злоумышлял, тому теперь прислуживаешь33. По чьему почину ты возвратился из изгнания в Диррахии, того преследуешь34. Кого называл тиранами35, их могуществу способствуешь; тех, которые тебе казались наилучшими, называешь теперь безумными и бешеными. Дело Ватиния ведешь в суде36, о Сестии злословишь37. Бибула всячески поносишь и оскорбляешь38, Цезаря восхваляешь. Кого ты сильнее всего ненавидел, тому больше всего и покоряешься39. Стоя высказываешь о делах государства одно мнение, сидя — другое40. Этих поносишь, тех ненавидишь, жалкий перебежчик, которому не доверяют ни те, ни другие! Печатается по: Крисп Гай Салаюстчй. Инвектива против М.Т. Цицерона. Соч. — М.: Наука, 1981. — С. 126 и след. Ломоносов Михаил Васильевич Хрестоматия по риторике не может обойтись без произведений М.В. Ломоносова, особенно без его «Краткого руководства к красноречию». Изданное более 250 лет тому назад, оно и сегодня представляет собой интерес не только исторический. Если отвлечься от особенностей языка автора, то бросается в глаза, что М.В. Ломоносов и в риторике сказал свое великое слово «первого русского университета». Среди многих наук и искусств, коими владел М.В. Ломоносов, риторика занимает не последнее место. В Московской славяно-греко-латинской академии один год обучения посвящался поэтике, один год — риторике. Последнюю преподавал прекрасный педагог Порфирий (Петр) Крайский, автор учебника риторики, приучавший своих питомцев к тому, что без знания античных авторов (Демосфена, Цицерона, Плиния, Тацита, Сенеки и др.) нельзя овладеть русским красноречием. В то время уже были известны первая русская «Риторика» Макария (1617— 1619 гг.) и «Риторика» М.И. Усачева (1699 г.). Таким образом, М.В. Ломоносов имел возможность подробно и тщательно изучить все то, что было создано до него, а затем стать реформатором русского языка и написать новое развернутое собственное «Краткое руководство к красноречию». Вспомним слова А.С. Пушкина о М.В. Ломоносове: «Ломоносов был великий человек» (Пушкин А.С., ПСС. — 1949. — Т. XI. — С. 225) и «Уважаю в нем великого человека» (там же. Т. XIII. - С. 178).
|