Атомизм и монадология

В своем учении о строении материи Джордано Бруно обращается к традициям античного атомизма: “Когда мы стремимся... к началу и субстанции вещей, мы продвигаемся по направлению к неделимости”,–писал он в диалоге “О причине, начале и едином” [20, с. 285] и в диалоге “О бесконечности, Вселенной и мирах”, развивая представление о том, что Вселенная состоит из прерывных, дискретных частиц, находящихся в непрерывной бесконечности – пространстве. “Непрерывное состоит из неделимых” – так звучит 42-й тезис, выдвинутый на диспуте в коллеже Камбре, получивший обоснование в “Камераценском акротизме”: “Существует предел деления в природе – нечто неделимое, что уже не делится на другие части. Природа осуществляет деление, которое может достичь предельно малых частиц, к которым не может приблизиться никакое искусство с помощью своих орудий” [110, т. 1, ч. 1, с. 254]. Минимум в философии Бруно – “первая материя и субстанция вещей”: “Я считаю, что поистине не существует ничего, кроме минимума и неделимого” [110, т. 1, ч. 3, с. 22–24]. Атомы – основа всякого бытия, именно их материальная природа определяет единство всех вещей, единство их субстанции.

Случайное движение и столкновение атомов Бруно отвергал. Источник движения заложен в самой материи, а стало быть, и в мельчайших ее частицах: “Движение атомов, – говорит он в трактате “О магии”, – происходит от внутреннего начала” [110, т. 3, с. 532]. В этом Бруно отходит от античного атомизма. Каждая мельчайшая частица материи обладает той же способностью к движению, что и вся материя – природа в целом: “Минимум количественный есть по способности своей максимум, подобно тому, как возможность всего огня заключена в способности одной искры. Следовательно, в минимуме, который скрыт от человеческих глаз, заключена вся сила, а поэтому он есть максимум всех вещей” [110, т. 1, ч. 3, с. 24].

Атомистика Бруно есть частный случай разработанного им во франкфуртских поэмах учения о минимуме и монаде. Ноланец различает родовой и абсолютный

[274]

минимум: минимум данного рода есть лишь наименьшее в определенном ряду явлений и предметов; минимум же абсолютный совпадает в материальном мире с атомом, в математике – с точкой, в области метафизических понятий – с монадой. “Минимум или монада есть все, то есть максимум и целое” [там же, с. 148–149]. Монада как обобщающее понятие неделимого единства отражает внутренние свойства всей Вселенной. В монадологии Бруно отождествляются материя и движение, природа и бог, мельчайшая частица бытия и бог, определяемый как “монада, источник всех чисел, простота всякой величины и субстанция состава” [там же, с. 136]. Связь атомизма и пантеизма Бруно раскрыл Т. Кампанелла: оспаривая в своей “Метафизике” материалистическое и инфинитезимальное учение некоего “новейшего лукрецианца (им прямо не названного, но, судя по всему, речь могла идти именно о Бруно, со взглядами которого он мог познакомиться по последним изданным сочинениям, а возможно, и в личных беседах в римской инквизиционной тюрьме), он приписывал ему, как логический вывод из учения о бесконечности Вселенной и атомном строении мира, заключение, что “точка и атом и есть бог” [120, т. 2, с. 252].

Панпсихизм и "мировая душа"

Внутренняя способность материи к образованию форм именуется в сочинениях Бруно Душой мира. Она является всеобщей формой мира, формальным образующим началом всех вещей, она не только находится внутри материи, но и главенствует над ней. Главная способность мировой души – всеобщий ум, он же –всеобщая физическая действующая причина. Он “наполняет все, освещает Вселенную и побуждает природу производить как следует свои виды”. Он является внешней причиной по отношению к отдельным вещам, по отношению к материи он – “внутренний художник, потому что формирует материю и фигуру изнутри” [20, с. 203–204].

Стремясь найти в недрах самой материи определяющую причину движения, отвергая внешнее, чуждое материи вмешательство, Джордано Бруно пришел к мысли о всеобщей одушевленности природы: “Мир одушевлен вместе с его членами”, – говорит он в диалоге “О причине, начале и Едином”. Это не значит, что все природные существа, тела и предметы в равной мере обладают сознанием. Речь идет о “жизненном начале”: “Сколь бы

[275]

незначительной и малейшей ни была вещь, она имеет в себе часть духовной субстанции, каковая, если находит субъект, стремится стать растением, стать животным и получить члены любого тела, каковое обычно называется одушевленным” [там же, с. 211].

Именно возможность жизни и сознания Бруно считает присущей всей материи в целом: вещи, “если они в действительности не обладают одушевленностью и жизнью, все же обладают ими сообразно началу и известному первому действию” [там же, с. 211–212]. Духовная субстанция проявляется в действительности, лишь “если находит подходящий субъект”. Таким образом, степень проявления одушевленности связана с особенностями строения материи.

Учение о всеобщей одушевленности природы возникает в натурфилософии Бруно в борьбе со схоластическим объяснением причины движения в природе, с положением аристотелизма о том, что “все движущееся получает движение от другого”, приводившим к принятию первого неподвижного двигателя, т.е. бога, который извне определяет движение мира. Натурфилософия Возрождения стремится к отказу от внешнего перво-двигателя, направляет мысль на поиски внутренних источников движения Движение “вследствие внешней силы” Джордано Бруно считал “насильственным и случайным”. Естественное – “начало внутреннее, которое само по себе движет вещь куда следует” [там же, с. 143]. Самодвижение в природе – таков глубочайший смысл идеи всеобщей одушевленности природы в философии Ноланца, его трактовки учения о мировой душе. Главным и новым, что внес Бруно в учение о материи, было представление о самодвижении, о необходимости поисков источников не только движения, но и жизни, не только жизни, но и сознания в недрах природы. Тем самым было отвергнуто внешнее божественное вмешательство в развитие материального мира.