К читателю

Эта фигура, которая здесь на твое обозрение положена (помещена),

Она для благородного Шекспира вырезана;

Когда (поскольку) Гравер имел борьбу (конфликт)

С Природой (Натурой, Оригиналом), жизнь вышла вон (за дверь):

О, если бы он только нарисовал его разум

На меди так же хорошо, как он схватил

Его лицо, Печать (оттиск) тогда превосходила бы

Все, что когда‑либо было написано на меди (медью).

Но, поскольку он не смог, Читатель, смотри

Не на его Картину (Портрет), но его Книгу.

В этом стихотворении содержится следующая игра слов:

• слово «print» может означать как отпечаток гравюры, так и печатный оттиск вообще. Но поскольку здесь это слово написано с большой буквы, следовательно, речь идет об оттиске той Фигуры, которая упоминается в первой строке;

• выражение «that was euer (совр. ever) writ in braffe (совр. brass)» следует понимать не как «все, что когда‑либо вырезано на меди» (то есть гравюры), а как «все, что написано в меди (медными литерами, которые специально отливали для печатания книг)», то есть здесь речь идет уже не о гравюрах и портретах, а о типографском тексте, написанном (отлитом) в меди;

• слово «furpaffe» обычно переводят как «превосходила» (совр. surpass – превосходить), однако оно имеет и еще одно значение – «обгонять», «опережать», «стать перед кем‑то или чем‑то».

Теперь рассмотрим стихотворение с учетом дополнительных смысловых значений слов и начнем рассмотрение не с первой строки, а с третьей. В стихотворении говорится, что если бы Граверу удалось то, что ему не удалось, тогда гравюра опережала бы текст (предшествовала ему) на полном на то основании, но поскольку ему это не удалось, смотреть надо на текст, а не на портрет (гравюру). Иными словами, портрет не должен предшествовать тексту. Но ведь он ему предшествует! Однако автор стихотворения не предлагает читателю перелистнуть страницу, он только настойчиво намекает на то, что читатель должен видеть книгу, а не портрет.

Все эти рассуждения предназначены для того, чтобы подкрепить информацию, изложенную в первых двух строках и особенно во второй строке, поскольку эта строка обладает двойным смыслом. Соответственно, и на русский ее можно перевести двояко. Хотя один вариант перевода уже был предложен выше, для большей наглядности рассмотрим его еще раз:

Эта Фигура, которая здесь на твое обозрение положена (помещена),

Она для благородного Шекспира вырезана…

Этот перевод является общепринятым, но не единственно возможным. Второй возможный вариант перевода:

Эта фигура, которая здесь на твое обозрение положена (помещена),

Это (или она) для того, чтобы благородного Шекспира вырезали…

(Перевод и комментарии В. Новомировой)

То есть гравюру (фигуру) поместили только для того, чтобы читатель вырезал ее из книги, и тогда на нее не нужно будет смотреть. Таким образом, в стихотворении содержится не призыв не обращать внимание на портрет, а призыв вырезать «благородного Шекспира» из книги. Интересно, что если последовать совету таинственного «В. I.», текст книги нисколько не пострадает, ведь лист, на котором изображен портрет, с обратной стороны чистый. А за ним следует лист с посвящением издателей, где написано: «Самой благородной и несравненной паре братьев – Уильяму, графу Пембруку (далее титулы и должности) и Филиппу, графу Монтгомери (далее должности и дифирамбы), лордам. Достопочтенный…»

В книге эта страница оказывается непосредственно под титульным листом с портретом. Если действительно совершить «святотатство» над бесценным изданием и вырезать портрет Шекспира, оставив неприкосновенным заголовок над портретом (как это сделала Новомирова), то можно получить ошеломляющие результаты. Прочтем то, что получилось при наложении страницы с вырезанным портретом на следующую за ней:

«Г‑на Уильяма Шекспира комедии, истории и трагедии» (отпечатанные в соответствии с подлинными печатными копиями) братьев Уильяма, графа Пембрука (далее титулы и должности), и Филиппа, графа Монтгомери (далее должности и дифирамбы), лордов. Достопочтенный…»

Таким образом, в результате операции, проделанной в строгом соответствии с указаниями, приведенными в стихотворении «К читателю», появляется новый титульный лист, который можно трактовать следующим образом: «Г‑на Уильяма Шекспира комедии, истории и трагедии» – это название книги. Авторами же книги в этом случае являются братья – Уильям, граф Пембрук, и Филипп, граф Монтгомери, лорды.

Необходимо отметить, что титульный лист, образовавшийся после удаления портрета «благородного Шекспира», вполне соответствует английской книгоиздательской практике, согласно которой имя автора помещается не над названием книги, как это принято у нас, а под ним. То есть «все получилось так, как и должно быть».

В свете данной версии рассмотрим еще раз стихотворение «К читателю». Здесь обращает на себя внимание на слово «Grauer» – «гравер». Однако, если в этом слове произвести незначительные изменения, то из «гравера» получится «перчаточник»: grauer – гравер, glouer – перчаточник. Строки приобретают новый смысл – «…Перчаточник противоречит (не соответствует) Натуре (Оригиналу, с которого следовало писать портрет)»…

Не слишком ли мы вольно обращаемся со словами? Могли ли читатели XVII века, как и мы, произвести такого рода замену? Вполне, ведь подобные игры с заменами букв для той эпохи были явлением характерным. В то время поэтическое творчество было неразрывно связано с формотворчеством, поэтому арсенал приемов, позволявших наполнить произведение дополнительным – скрытым, но угадываемым – смыслом, не ограничивался такой простой забавой, как замена буквы. Можно утверждать, что авторы той эпохи были мастерами иносказаний и мистификаций, однако это была своего рода игра, в которой победители не бывали названы, а истина всегда скрывалась. И об этом метко сказал Джордж Бернард Шоу: «Лучше всего сохраняется в тайне то, о чем все догадываются».

Однако вновь обратимся к портрету, который мы вырезали и смотреть на который нам категорически не рекомендовали. На этом портрете изображено не лицо, а скорее маска, хотя, возможно, что и второе лицо, наложенное на первое. Как мы уже заметили, глаза изображенного на портрете стараются заглянуть то ли под маску, то ли за спину. Возможно, что это также еще один из намеков на то, где нужно искать указание на истинного автора, ведь под маской может скрываться какая‑то информация. И если вырезать маску точно по контуру, мы увидим слова, набранные на другой странице крупным шрифтом: «Уильям и Филипп, лорды». Что это? Совпадение или умысел? Быть может, это и есть истинные авторы, прославившиеся под именем Шекспира? Возможно, ведь в таком случае разъясняются многие «странности»: становится очевидным, что у фигуры на портрете два лица, поскольку авторов двое, и эти два лица, а также две правых руки и имел в виду автор стихотворения «К читателю», когда писал, что гравер «вступил в конфликт с природой». С этим трудно не согласиться, поскольку он в одной фигуре попытался совместить двух человек. Отсюда и все нелепости портрета. Если бы гравер, как пишет автор стихотворения, не вступал в конфликт с природой, а изображал натуру такой, как она есть, мы бы видели на портрете двух человек, а не тот удивительный «портрет», на который нам советовали не только не смотреть, но и вообще убрать из книги. Становится понятным и намек в стихотворении «К читателю»: «…О если бы он только нарисовал его разум на меди так же хорошо, как он схватил его лицо…». Ведь граверу удалось запечатлеть лицо‑маску, а вот «разум», то есть имена авторов, так и остались под маской, причем в буквальном смысле.

Изложенная версия весьма любопытна и строится на прочных основаниях – печатном издании. Но давайте «примерим маску» – посмотрим, могли ли в действительности братья – граф Пембрук и граф Монтгомери – быть авторами «комедий, историй и трагедий Уильяма Шекспира».

Мы уже упоминали первое произведение Шекспира – поэму, вышедшую в 1593 году и посвященную графу Саутгемптону. В посвящении автор говорит, что это его первое произведение. Могла ли эта поэма принадлежать перу графа Пембрука или графа Монтгомери, ведь тогда Уильяму было тринадцать лет, а Филипу девять? Возможно ли, чтобы в столь юном возрасте люди писали поэмы? Принципиально это возможно, ведь история знает немало примеров того, как потрясающий талант проявлялся у гениев в раннем детстве. Вспомним хотя бы вундеркинда Моцарта. Тем более что детей окружали вполне зрелые литераторы, в числе которых была и их мать – графиня Мэри Пембрук. К тому же в этом случае становится понятным посвящение, написанное ребенком, который обращается к старшему по возрасту, но не к стоящему выше на социальной лестнице. Ощущается почтительное отношение младшего к старшему, но равному по происхождению.

На «двойственность» авторов произведений Шекспира указывает и следующий фрагмент из поэмы «Венера и Адонис», написанной в 1593 году:

…И жалобно теперь она корит

Свои глаза, прибегшие к обману:

В нем два лица, и все двоится в нем,

Обманут взор больным ее умом.

Таким образом становится понятно, что поэму писали двое.

На авторство братьев косвенно указывают и другие издания произведений Шекспира: в 1632 году Фолио Шекспира было переиздано, а уже в 1640 году вышел сборник поэм и сонетов Шекспира, где был помещен портрет, похожий на портрет из Первого Фолио, но со значительными отличиями. Так, одна рука изображенной фигуры закрыта плащом, другая, затянутая в перчатку, держит лавровую ветвь. Одна рука может говорить о том, что на портрете изображен лишь один представитель той пары, которая скрывалась за именем Шекспир. Почему? Возможно, что творцов удивляла недогадливость публики, и после смерти Уильяма Пембрука (в 1630 году) Филипп решился еще немного «помочь» читающей публике понять, кто является автором книг, в том числе и поэтического сборника 1640 года. Возможно, поэтому под портретом он и поместил слова:

Эта Тень – и есть прославленный Шекспир? Душа века,

Предмет восторгов? источник наслаждения? чудо нашей сцены.

Эта эпитафия содержит еще одну аллюзию: доподлинно известно, что Уильям Шекспир из Страдфорда в театре играл роль Тени отца Гамлета, он даже на сцене был не королем, но только тенью. Об этом и говорит Филип Пембрук в «эпитафии» под портретом. И в его словах звучит боль автора, вынужденного наблюдать, как его произведения приписывают другому – Шекспиру из Страдфорда‑на‑Эйвоне. Но не нашлось волшебника, который бы сказал: «Тень, знай свое место!». Напротив, уже в третьем издании Фолио исчезли все вышеперечисленные загадки – лист с портретом «Шекспира» оказался слева и под ним уже не было текста с посвящением и именами авторов – братьев Уильяма, графа Пембрука, и Филиппа, графа Монтгомери, как и во всех последующих изданиях.