Глава 3. В коридорах академии было удручающе пусто

РИССА

В коридорах академии было удручающе пусто. Казалось, даже вездесущие мухи, активизировавшиеся с наступлением весны, умотали смотреть турнир.

Кьяло бодро промаршировал до моей комнаты, закинул сумку внутрь и выжидающе уставился на меня. А я, в свою очередь, на него, мучительно раздумывая, что еще такого страшного этот тип имеет мне сообщить.

Парень, как назло, молчал. То ли надеялся, что я сама догадаюсь, то ли уповал на неведомое мне искусство телепатии.

– Ну что еще? – выждав для приличия пару минут, поинтересовалась я.

– Да я это… пойду, наверно… Там турнир же…

– Иди… – Я выразительно пожала плечами.

Но он почему‑то остался на месте. И стоял так до тех пор, пока с улицы не донеслась очередная партия восторженных криков и горестных вздохов. Турнир шел своим чередом: кто‑то выигрывал, кто‑то проигрывал. А мой друг изображал древнюю статую.

– Что стоим? Кого ждем? – не выдержала я.

– Я вот думаю…

– Да?

– Ведь стоит мне сейчас уйти, как ты что‑нибудь натворишь. А Муллен потом с меня шкуру сдерет и над камином повесит. Так?

– Есть такое дело, – серьезно кивнула я. – Только можешь расслабиться, я до вечера ничего творить не собиралась. По крайней мере до того, как ты предложил.

– А я предлагал?

– Ну предположил. Вот я теперь и думаю, что бы такого сделать… К Вильде в комнату, что ли, наведаться?

– Только попробуй. Я тебя сам тогда прибью. Чтоб впредь неповадно было!

– И не стыдно тебе девушек обижать?

– Девушек – стыдно, тебя – нет!

– Вот ведь… ты к нему со всей душой… Пошла спать! – И я решительно шагнула в комнату, захлопнув за собой дверь.

Спать я конечно же не собиралась. Да и о каком сне может идти речь, если сама судьба предоставила в мое распоряжение целый свободный день. Хоть ей для этого и понадобилось пару раз шарахнуть меня по голове.

Обидно, конечно. Но так мне и надо, если рассудить. А то привыкла тут, понимаешь, без проблем входить в десятку, да еще и на призовые места претендовать!

Я как раз заканчивала переодеваться, когда из коридора донесся звук удаляющихся шагов. Видимо, происходящая в душе Кьяло вселенская битва между ответственностью и желанием посмотреть турнир обернулась победой последнего.

Ну вот, от навязчивого присмотра отделалась. Теперь можно и делом заняться.

Под «делом» я подразумевала осмотр комнаты нашей повешенной. Ну, или хотя бы попытку осмотра в зависимости от ситуации.

При этом я сама толком не знала, что хочу найти. Ну, хоть приблизительно оценить возможности потенциального противника. Или союзника… Кто его знает, как обернется?

Напрягало то, что способности у этого субъекта скорее всего немалые. Настоящий труп на люстре висеть не мог, это понятно. Значит, будем исходить из того, что его там и не было. Но если кто‑то видел, как тело болталось под потолком, а затем оно пропало из запертой комнаты – значит, это был морок. Но его наверняка всячески щупали, искали пульс, пытались вынуть из петли… или даже вынули… Значит, морок осязаемый и очень качественный. Интересно, это вообще возможно? Я лично такого никогда не видела.

Но ничего более реального мне в голову не приходило. Разве что массовая галлюцинация… Нет, вряд ли. А если?..

От очередного предположения я отмахнулась, как от назойливой мухи. Потому что если Вильда на самом деле просто повесилась (а люстра такое издевательство просто выдержала), а Кар просто спрыгнула со стены… И никакой магии там вообще нет, и тайн никаких тоже…

Ага! А куда тогда делся труп?

Но чем ближе я подходила к комнате покойной воительницы, тем тише и осторожнее становились шаги. Кто его знает, что меня там ждет. Впрочем… уж по коридорам‑то средь бела дня у нас ходить не запрещено. Вот я и хожу. Гуляю. И фиг кто придерется…

Но к правому крылу, где жила Вильда, я все равно не шла, а кралась. Замерла перед поворотом, горячо жалея, что не имею привычки носить с собой зеркальце, чтоб сподручнее было заглядывать за углы…

Да что это со мной? Старею, что ли? Или это сегодняшний удар по голове так влияет?

Плюнув на все меры предосторожности, я вышла из‑за угла и бодрым шагом направилась к нужной двери. По совершенно пустому коридору. Ни наблюдателей, ни охраны. Может, все внутри? Сидят себе на подоконнике, турнир смотрят. Сверху такой замечательный вид на ристалище!

Я подошла к двери вплотную и прислушалась. Нет, кажется, действительно никого. А если попытаться открыть?

Но прежде чем потянуться к дверной ручке, я прошептала заклинание отвода глаз. Не знаю, пригодится ли, но лишним точно не будет. Давненько я им не пользовалась, все как‑то необходимости не было.

Странным образом вместе с чарами меня окутала какая‑то сумасшедшая уверенность в том, что я все делаю правильно. Меня просто переполняли энергия и жажда действия. Ну все, теперь хоть к черту в зубы, хоть к парням в раздевалку!

И я решительно толкнула дверь. Она, как ни странно, легко поддалась, распахнувшись внутрь. Никого! Я не стала лишний раз вертеть головой, разглядывая обстановку – и до того не раз бывала у Вильды в гостях. Ну бардак, ну пыль на тех вещах, которыми не пользуешься каждый день. Кстати, кажется, люстрой она тоже не пользовалась, предпочитая обходиться небольшими подсвечниками? Вот сейчас и проверим. Главное, не забыть дверь за собой закрыть!

Пыхтя, как ежик в брачный период, я вытащила стол на середину комнаты, взгромоздила сверху стул (малость косой, но другого не оказалось), забралась на эту импровизированную пирамиду и принялась разглядывать злополучный светильник. Все кованые финтифлюшки и завитушки, равно как и свечи, покрывал толстый и безупречно ровный слой пыли. То есть за последнюю пару месяцев до люстры даже не дотрагивались, а уж тем более не обвязывали ее веревкой. Значит, в активе у нас иллюзорный труп Вильды, висящий в иллюзорной петле. Замечательно… пыль‑то настоящая, надеюсь?

Я легонько провела пальцами по ближайшему завитку. Серая пудра легко стерлась, обнажив металл. Часть ее осталась на руке, часть дымным облаком взвилась в воздух, запорошив все вокруг. В носу мучительно засвербело.

– А‑а‑апчхи! – громогласно выдала я, машинально отшатнувшись подальше. Стул опасно качнулся. Я, чертыхнувшись про себя, рванулась обратно, но моя неустойчивая «пирамида» от этого движения как‑то странно заскрипела и начала оседать вниз. Я мысленно съежилась и поняла, что если в замке остался хоть один человек, не убежавший на турнир, то будет мне сейчас крышка. Причем от канализационного люка. – Упс!

В последний момент оттолкнувшись от разламывающегося на куски стула, я легко взвилась в воздух, уцепилась за люстру, качнулась вперед, разжала руки и приземлилась уже на подоконник. Замерла, сама себе напоминая человека‑паука на карнизе, и осторожно оглянулась через плечо.

От стула осталась живописная кучка обломков, стол завалился набок, люстра свихнувшимся маятником моталась из стороны в сторону, но пока не падала. Неужели выдержит?

Но посмотреть, чем закончится противоборство отважной люстры и земного притяжения, мне не дали. По коридору прогрохотали шаги, раздались голоса, нецензурно повествующие о том, что можно бы и потише.

Хмыкнув, я покосилась вниз, мечтая о том, чтобы… Да!

Под этим окном тоже буйствовали заросли вьюнка. До земли, правда, они не доставали, но вполне позволяли доползти до одного из ближайших окон. Что я и сделала. Одна нога, вторая… Уже распластавшись по стенке, я обновила заклинание (а то мало ли!) и выдохнула.

Вот ведь попала. Счастье, что отпечатки пальцев в этом мире снимать еще не умеют, а то вычислили бы меня в пять секунд. Ну и что с того, что я не виновата. Кто‑то умный говорил, что преступник всегда возвращается на место преступления!

Эх… лучше бы я пошла следить за Риссой.

С «места преступления» тем временем доносились приглушенные голоса. Чья‑то вихрастая голова высунулась из окошка, обозрела местность и, зевнув, исчезла в недрах комнаты.

– Нету там никого! – провозгласил неизвестный голос.

– Ну‑ну… – раздалось скептическое хмыканье, голос Хозяина‑то я из тысячи различу. – А кто же тогда… – Конец фразы утонул в грохоте. Кажется, многострадальная люстра все‑таки упала. Интересно, на кого…

Вот говорила мне мама: «Не суй свой нос в чужие комнаты, если он тебе еще дорог!» Правда, последний раз я слышала эту фразу лет в восемь, когда родителям надоело каждое утро по очереди освежать все то же пресловутое заклинание отвода глаз на кончиках моих ушей и они сообща решили изготовить небольшой амулетик мне в подарок. Как я поняла, эта штука должна была носиться на шее, подзаряжаться раз в месяц и все время действия скрывать от чужих взглядов мои нестандартные уши. И все бы ничего, но создание амулета велось в глубокой тайне, а раскрытие тайны было приурочено как раз ко дню моего рождения. Я же, как существо весьма любопытное, за несколько дней до этой знаменательной даты решила устроить в доме обыск. Ну и наткнулась на шкатулочку, в которой обнаружился симпатичный медальончик. Откуда же я знала, что он зачарованный. И что точную структуру заклинаний предки еще не задали.

Конечно же я вцепилась в украшение обеими руками и поспешила напялить его на себя, чтоб покрасоваться перед зеркалом. Но в процессе ныряния головой в цепочку медальон стукнул меня по носу и по неизвестной причине активизировался.

Нет, взрыва не было. Я вообще ничего не почувствовала, кроме легкого магического фона. Еще некоторое время покрутила безделушку так и эдак, а потом сняла и убрала на место, пытаясь обставить все так, будто меня тут и близко не стояло.

Но как только мама пришла домой с работы и бросила рассеянный взгляд на младшую дочь… Я давно не слышала, чтоб она так хохотала.

– Ну, чего? – обидевшись на странную реакцию, спросила я.

– А ты в зеркало посмотри!

– Смотрю! – ответила я, действительно уставившись на свое отражение. – Чего такого?

– А ты неправильно смотришь! Внимательнее надо. А то ты заранее знаешь, что увидишь. Глаза зеленые, брови черные… а вдруг что изменилось?

Я снова вперилась в зеркало и принялась рассматривать свою растерянную физиономию по частям. Особое внимание уделила бровям с глазами, потом опустила взгляд ниже… и выдала тихое «Упс!». Нос у меня отсутствовал напрочь.

То есть когда я потянулась к нему рукой, он конечно же нашелся на своем законном месте. Да и при беглом взгляде на отражение казалось, что все в порядке. Но факт оставался фактом – мой милый и родной носик настолько перестал привлекать к себе внимание, что стал практически невидимым. На целый месяц! Даже несмотря на то что медальон в это время спокойно лежал в своей шкатулке.

Месяц я просидела дома, выслушивая ехидные Ксанкины подколки и фальшивые родительские сочувствия. Без друзей, без беготни по двору. В самый разгар лета.

Впрочем, была от этого случая и польза – заклинание отвода глаз я за этот месяц освоила в совершенстве, со всеми модификациями. Но зато у меня появилась стойкая антипатия к всякого рода побрякушкам. Кольца, кулоны и брошки, даже безо всякой магической примеси, я игнорировала напрочь. Ну а серьгами (и необходимыми для них дырками) вообще так и не обзавелась.

Ностальгируя, я доползла до соседнего окна, но оно оказалось заперто. Как и следующее. Вот ведь незадача – и спуститься никак, и стенка кончается. Разве что вверх…

Вздохнув, я продолжила путь в единственном доступном направлении. И через несколько метров поняла, что не прогадала – окно, находившееся этажом выше, было приоткрыто. Но не успела я воодушевленно ухватиться за подоконник, как сообразила, до чьей комнаты добралась. И почти сразу же услышала голоса:

– Все поняла?

– Да было бы, что понимать! Ты мне объясни только, зачем вообще где‑то прятаться? Думаешь, какая‑то там доморощенная инквизиция меня раскусит? Если бы все было так просто, меня бы уже двадцать раз поймали и сорок три раза повесили! – Торопливый речитатив Риссы звучал как‑то странно. Более рассудительно, чем обычно.

– Сожгли.

– Что?

– Не повесили, а сожгли. Здесь ведьм сжигают. – А вот в голосе Кьяло чувствовалось беспокойство.

Кьяло? Что он вообще делает в комнате этой блондинки?

– Да какая разница. Мне все равно ничего не грозит! Точнее, не грозило бы, если бы я оставалась в академии. А вот если я исчезну неизвестно куда, меня точно хватятся, будут искать. И обвинят во всех грехах! Ты этого хочешь?

– Не хочу! Но и здесь тебе оставаться нельзя! Давай ты уйдешь, а я… Я пойду к Понжеру и все ему объясню. Ну, про то, что ты тут делаешь. Он хороший мужик, он поймет. А потом скажу, что… ну, что тебя срочно вызвали… письмом.

– Во‑первых, все письма через него проходят! Так что в это он вряд ли поверит. А во‑вторых, про меня он и так в курсе. И про тебя, кстати, тоже! А ты не знал?

– Не‑э‑э… – Пауза затянулась. (Я живо представила себе, как Кьяло буравит взглядом потолок, пытаясь найти на нем верные слова или решение проблемы.) – То есть он знает, кто ты? И кто я, знает тоже?

– Конечно, знает, глупенький. А иначе принял бы он тебя в академию, сам посуди?

– Ну Марго же принял!

– Э‑э, родной, не путай теплое с мягким! Маргошка – мулленовская родственница, а ты – раздолбай из ниоткуда. Все ваши притянутые за уши генеалогии яйца выеденного не стоят, даже не обольщайся.

Одновременно у меня началось самое натуральное раздвоение личности. То есть одна половина меня очень хотела дождаться конца разговора и понять, что они имеют в виду, а у другой начали ощутимо уставать руки.

Пока побеждало любопытство, но отрыв неотступно сокращался. Все же зеленая плетенка – это вам не шведская стенка в школьном спортзале. Да и на той долго не провисишь…

– Тогда Понжер сам должен был первым делом сплавить тебя подальше отсюда, когда началась вся эта катавасия! – не унимался Кьяло.

– Вношу ясность: Понжер знает, какая у меня должность и что я здесь делаю. Но кто я, ему знать не обязательно! Так что не надо тут делать такие страшные глаза, как будто я вот так походя взяла и раскрыла ему все семейные тайны. Все же Предония – это Предония, а Лесса – это Лесса.

Лесса?

После секундного ступора я вспомнила, что так назывались земли на востоке. Не страна, а именно земли – без точных границ, без информации о городах и жителях. То, что на картах обычно оставляли белым, изредка снабжая ветвистой подписью «Царство Лесское, неизведанное».

Так она оттуда, что ли? Или они оба?

Теперь я просто обязана была дослушать до конца. Несмотря на то что руки уже ничего не чувствовали, да и неловко подогнутая правая нога начала затекать.

– Ну, если уж речь зашла о твоей должности… Ты еще не забыла, что вообще‑то обязана мне подчиняться? – В голосе Кьяло прорезались командирские нотки.

А я и не знала, что он умеет отдавать распоряжения, да еще таким непререкаемым тоном.

– Забудешь тут, как же!

– Тогда так! Я приказываю тебе собрать все необходимое и удалиться за пределы академии. И отсидеться где‑нибудь до ухода инквизиции. Или до тех пор, пока я не разрешу тебе вернуться. Все! Это приказ! А приказы не обсуждаются!

– И не выполняются, – мрачно пробормотала Рисса. Но, судя по шорохам и скрежетам, долетевшим из окна, немедленно начала собирать вещи. – Ты мне переодеться дашь или так и будешь над душой стоять?

– Твоя душа, между прочим, принадлежит мне. Что хочу, то и делаю!

Но дверь хлопнула почти сразу же – Кьяло все‑таки вышел в коридор.

Хм, с каждой минутой все любопытностнее и любопытностнее…

Но, кажется, лимит подслушанных разговоров на сегодня был исчерпан. Сборы блондинки проходили в гробовом молчании, которое лишь изредка прерывалось угрюмым сопением.

Выждав для приличия еще пару минут, я с трудом отодрала занемевшие руки от спасительного вьюнка и поудобнее ухватилась за подоконник. Подтянулась, влезла на него с ногами, сбросила с себя остатки заклинания и тактично постучала по раме.

– Можно войти?

– Ой, Маргошечка! Что ты тут делаешь? – Рисса всплеснула руками и с такой неуемной прытью бросилась к окну, что я машинально отшатнулась и чуть было не вывалилась наружу. А пока я пыталась восстановить равновесие, девушка метким пинком зашвырнула под кровать объемистую сумку и снова повернулась ко мне: – Что ты тут делаешь? Тебе помочь?

– Не надо, – поспешно отмахнулась я, красочно представляя, чем может кончиться такая помощь. – Я тут случайно мимо проползала. Хотела к себе, но у меня окно заело, и… ну, короче, я просто сейчас выйду в дверь, и ты меня сегодня больше не увидишь, хорошо?

– Хорошо! А то, может, посидела бы у меня немножко, поболтали бы! Знаешь, мы ведь так давно не разговаривали просто так, как две подруги. Мы же подруги, правда? А то в последнее время у меня совсем никого не осталось, со всеми что‑то случается. Как ты думаешь, оно нечаянно так получается или это кто‑то нарочно? Ну, то есть, я имею в виду, что все говорят, будто по академии ходит убийца, и все это так страшно, да?

Если бы я только что не удостоверилась, что Рисса может вполне логично рассуждать и говорить с нормальной скоростью, я бы сейчас взвыла и поспешила удрать из комнаты. Но ее диалог с Кьяло заставлял на многое посмотреть с другой стороны. Блондинка была гораздо умнее, чем хотела казаться. И знала больше, чем могла. И что‑то скрывала.

Поэтому я переборола желание как можно быстрее бежать к себе и вежливо улыбнулась.

– А если тебе страшно, то почему ты сидишь здесь одна? Смотрела бы турнир, там куча народу и нечего бояться. Кругом все свои…

– Свои‑то они свои, – очень натурально поежилась девушка, – но вдруг именно среди них прячется кто‑то чужой? Я уж лучше одна посижу. Дверь запру и окно тоже закрою. И чтоб никто‑никто меня не тронул. А ты почему не на турнире? Просто я кого угодно ожидала увидеть, но не тебя, потому что ты же обычно там в первых рядах – и участвуешь, и смотришь. Ну, то есть я видела из окна, как тебя Флайчик победил, но я думала, что ты там останешься, и… Ну, это же нечестно, правда? Что он так взял и победил?

Я пожала плечами, не представляя, что ответить. Не признаваться же, что пропустила удар из‑за собственной рассеянности. Как‑то не к лицу мне…

А Рисса тем временем все болтала и болтала не переставая. Она вновь превратилась в ту самую словоохотливую простушку, которую я знала уже два с лишним года. Актриса, черт бы ее побрал!

С другой стороны, а на что я надеялась? На то, что она сейчас прекратит притворяться и выложит мне все начистоту? Это вряд ли – ведь и я не спешила что‑либо ей рассказывать.

Поэтому, когда разговор (точнее, бесконечный монолог) сам собой перешел на вечные темы типа погоды и природы, я не стала изображать из себя прилежную слушательницу и предприняла попытку тактического отступления.

– Уже уходишь? – удивилась Рисса, вскидывая на меня круглые глазищи.

– Да, – кивнула я. – Ведь надо же и за турниром немного понаблюдать. Какое место Флай займет… и вообще…

– А мне из окна лучше видно. Я отсюда посмотрю, – пролепетала девушка, закрывая за мной дверь. И почти сразу же я услышала, как прошелестела по полу вытаскиваемая из‑под кровати сумка. Сборы возобновились с удвоенной скоростью.

И только тогда я поняла, что вся трясусь. Дрожь начиналась где‑то в районе щиколоток и оттуда неумолимо распространялась по всему телу. Зубы стучали так, будто я полдня провела на морозе в тридцать градусов. Но здесь таких холодов даже зимой не бывало, да и сейчас температура воздуха была явно ни при чем.

Это что, от страха?

Повисела полчаса на стене и уже расклеилась? Ну я даю!

Но сколько бы я ни убеждала себя, что ничего особо экстремального пока не произошло, организм напрочь отказывался верить разуму. Пришлось привалиться спиной к ближайшей стенке, а потом и опуститься на корточки.

И только через несколько минут мне полегчало настолько, что я смогла встать и двинуться по направлению к… Своей комнате? Как бы не так! Сначала следовало найти Кьяло и устроить ему допрос с пристрастием.

Но искать человека в большой толпе – занятие, как правило, совершенно бесполезное. Во‑первых, все равно не найдешь. А во‑вторых, кто‑нибудь непременно найдет тебя.

Так вот, пока я лавировала среди зрителей, высматривая двухметровую фигуру Кьяло, сзади ко мне подкрался Хозяин.

– Продула! – с плохо скрываемым ехидством провозгласил он.

Я не сразу поняла, что он имел в виду. Но когда сообразила, бурлящий в крови охотничий азарт сразу же испарился и на его место пришло осознание всей прозы жизни.

– Ну, продула. И что с того? – огрызнулась я. – Нельзя же всегда побеждать! Я вам не Верба! И не вы в молодости!

– Я и не думал тебя в чем‑то обвинять. Просто сказал…

– А что, я сама не в курсе? Мне, думаете, приятно по башке получать?

– Да не кипятись ты! Я, наоборот, хотел сказать, чтоб ты не расстраивалась. У тебя же все еще впереди…

– Что у меня впереди? Что? Учеба в этом году закончится и показательные турниры для меня тоже. А участие в Большом стоит таких денег, каких у меня отродясь не водилось. Вы мне когда последний раз деньги давали, а? За учебу платите – и хорошо, мол. Правильно, я же вам никто. Так, дура приблудная. А вы вообще в курсе, что у меня сапоги порвались? Что одеть, кроме формы, нечего? Вы меня запихнули сюда и думаете, что этим решили все проблемы! А потом что? Сплавите меня замуж за первого встречного? Или просто выгоните? Вы об этом подумали? А я живой человек, между прочим! У меня свои чувства есть! И вообще…

Я осеклась, наконец‑то сообразив, кому я это говорю.

Упс! Он же меня сейчас по стенке размажет за такое поведение. Или устроит так, что меня завтра же отчислят из академии. Или просто обидится… Последнее хуже всего, потому что… Ну, наверное, просто потому, что вообще‑то я очень не хотела его обижать. Как‑то так само получилось…

Но Муллен обижаться, кажется, не собирался. Он спокойно смотрел на меня сверху вниз и думал о чем‑то своем. Долго думал – целую минуту, наверное. А потом у меня кончилось терпение, и я, привстав на цыпочки, помахала рукой перед его лицом.

– Что? – мрачно осведомился Хозяин, отвлекаясь от своих мыслей.

– Ничего, – потупилась я. – Извините. Глупость сморозила.

– Не за что извиняться. Ты все правильно сказала. И я все понял. Сколько тебе надо?

От его тона, неожиданно холодного и делового, у меня перехватило горло.

Нет, все‑таки обиделся…

И вот тут, уж сама не знаю на что, обиделась я.

– Ничего вы не поняли! И ничего мне не надо! Сама справлюсь. – Я резко развернулась на каблуках и, чеканя шаг, отправилась… А куда, собственно? Куда бы могла отправиться оскорбленная в лучших чувствах девушка, которую один друг треснул по голове, второй обманывает (или просто что‑то от нее скрывает, но это уже неважно), а опекун, как всегда, ничего не понял?!

Наверное, я должна была пойти в столовую. Или к ближайшему лоточнику, ловко снующему среди зрителей. Или хотя бы в свою комнату, где в ящике стола прятались от посторонних глаз кусок сыра и две шоколадные конфеты.

Но все это, как назло, осталось у меня за спиной.

Затылком я все еще чувствовала взгляд Хозяина, и возвращаться не было никакого желания. Так что я упрямо продолжала двигаться в том направлении, куда развернула меня судьба. То бишь в сторону конюшен. Не самый плохой выбор, честно говоря. Тем более что там у меня тоже была припрятана небольшая съедобная заначка.

* * *

– Итак, мальчик… – Арая закинула ногу на ногу и обворожительно улыбнулась. – Пожалуй, начнем нашу беседу.

– Начнем, – согласился Олег, невольно подстраиваясь к светскому тону королевы. – Только я все же попросил бы не называть меня мальчиком. Внешность бывает обманчива, знаете ли.

– Да, я понимаю… Но я помню тебя еще мальчишкой, а ты совершенно не изменился. В замке Высших время идет по‑другому? Не идет вовсе? Или делает петлю? Впрочем, неважно. Это мы обсудим в другой раз. А сейчас, юноша… Так ведь можно? Юноша – это уже не мальчик, правда?

Олег сдержанно кивнул. К щебетанию Араи он прислушивался, но больше для виду. Юноши, мальчики, время – это все для отвода глаз. Но почему она его не убила? И даже не удивилась, когда он попытался убить ее? Скорее… обрадовалась?!

Она настолько обрадовалась, что он вообще пришел, что просто махнула рукой на все сопутствующие обстоятельства. Он нужен ей. Именно он. Только зачем?

– Позвольте вопрос, ваше величество?

– Конечно, милый мой. Хоть несколько. Возможно, я даже отвечу. Я не хочу, чтоб ты меня боялся. Знаю, что предыдущая наша встреча не сопутствовала развитию взаимопонимания, но…

– Ваше величество! – Олег слегка повысил голос, перебивая королеву. – Что вы от меня хотите? Только честно и без отвлеченной болтовни, пожалуйста.

– Честно и без болтовни? – Арая вздохнула, мгновенно меняя позу и выражение лица. Светская львица превратилась в деловую леди. А рядом с парнем возник‑таки вожделенный стул. Которым он не преминул воспользоваться. – Ну что же, давай обсудим все как цивилизованные люди. Что ты знаешь об оллах?

– Их не существует!

– Забавное заблуждение. А ты допусти, что существуют. Тогда что?

– Ну, оллы – мифическая раса, которая существовала несколько тысяч лет назад. Якобы. И от которой якобы…

– Стоп, хватит! – Королева откинулась на спинку кресла. – Забудь все, что тебе рассказывали в детстве. И слушай меня. Оллы не раса. Среди них встречаются и люди, и эльфы… кто угодно, хоть ниекки. Но уровень магии у них гораздо выше. Хм… как бы так объяснить, чтоб ты сам понял… Чем отличается маг от ведьмы?

– Маг использует силу какой‑то конкретной стихии, ведьма – просто чистую энергию, ни к чему не привязанную.

– А Верховная ведьма?

– А Верховная может аккумулировать в себе силу всех ведьм и магов своего мира и использовать по собственному желанию.

– Значит, Верховная ведьма – это самая высокая ступень? Она самая сильная?

– В пределах своего мира – да. Но при перемещении в другой она теряет связь со своими и, соответственно, часть своего могущества.

Уж это‑то Олег знал хорошо. Все‑таки он был сыном самой настоящей Верховной.

– К чему вы клоните, ваше величество?

– Неужели непонятно? Ведь можно предположить, что есть кто‑то способный пользоваться силой всех миров. Тот, сила которого равна силе Верховной, находящейся в родном мире, или даже превосходит ее. Понимаешь? Но этот человек не привязан к миру! Он могущественен везде! И кроме этого, может свободно перемещаться между мирами. Без пентаграмм, без специальных предметов. Ничего не надо – только желание! Все подчинено твоему желанию! Стоит лишь захотеть…

– Это невозможно! – обрубил Олег. – Если бы такие люди… эльфы, да кто угодно… если бы они существовали – они подчинили бы себе все миры!

– Зачем все? – искренне удивилась Арая. – Достаточно взять под контроль Запределье, а остальные придут на поклон сами.

– А Запределье сейчас…

– А Запределье контролирую я! – улыбнулась королева. – Все эти многочисленные корольки, самопровозглашенные монархи, владетели, государи – все они постепенно признают мою силу. Все склоняют голову под моей рукой. Им так удобнее, а мне выгоднее.

– Но это же не значит, что вы…

– Хватит! Я и так объяснила достаточно. Умей смотреть правде в глаза, мальчик. Перед тобой олла! А как бы иначе я сумела победить твою мать?!

– Это вышло случайно!

– Хватит, я сказала!

Но Олег уже и сам видел, что Арая права. Некоторые необъяснимые вещи сразу стали логичными и понятными. Например, почему властительница Запределья до сих пор жива. Особенно учитывая ту ловушку, в которую они ее заманили в прошлый раз. Поэтому он решил признать наличие оллов (ну как минимум одной оллы) как факт. Существуют – и ладно. Не так страшен черт, как его малюют.

Но один вопрос все‑таки не давал парню покоя:

– Ваше величество, я сильно извиняюсь… Но я‑то здесь при чем? Я не олл, это явно. Так зачем вы мне все это рассказали?

– Между прочим, некоторые оллы очень долго не осознают инакость своей природы. И даже, как правило, считаются не самыми сильными магами… – Королева усмехнулась. – Но речь сейчас не о тебе, это верно. Дело в другом. Оллов весьма сложно убить с помощью магии. Она для них родная стихия. Пережует и выплюнет, извини уж за натурализм. Но с помощью обычного оружия это сделать не так уж и сложно.

– Однако вас я убить не смог.

– Всего лишь потому, что я была готова к нападению. А она не будет.

– Она?

– Да. Девушка. Эльфа. Совсем молоденькая и глупенькая. Прикончишь ее – и мотай на все пять сторон света, держать не буду. Еще в дорогу снаряжу и перед Высшими прикрою. Ну как тебе предложение? Согласен?

– Я не буду убивать того, кто не сделал мне ничего плохого.

– Стыдишься?

Усмешка Араи все больше и больше раздражала Олега. Он почувствовал, как сами собой сжимаются кулаки, и… усилием воли расслабил руки. Не сейчас! Пусть она пока упивается собственной силой. А он подождет. И подыграет ей.

– Я еще никогда не убивал.

– Ничего, все когда‑нибудь бывает в первый раз! И было бы кому бояться! Ты – один из самых сильных магов не только в Запределье, но и в других мирах. Некромант. Красавец. Сбежавший от Высших. Твоя эпопея с воскрешением матери уже легендой стала! Ну так как? Согласен?

В карих глазах королевы зажглись алые искры азарта, дыхание стало прерывистым. Казалось, она наслаждается этим моментом, своим триумфом, зная, что молодой маг не посмеет отказать ей. Особенно после всех этих комплиментов.

– Согласен?

– И все равно я не вижу никаких причин убивать ее! – Олег решительно мотнул головой. – Для меня. Объясните, почему я должен это сделать? Что это мне даст? Свободу? Так она пока при мне! Богатство? Оно мне не нужно! Силу? Помилуйте, мне и своей хватает.

– А если… меня? – Арая кокетливо поправила золотистый локон, повела плечом. – Если этот маленький, но геройский поступок даст тебе меня? Что скажешь?

Парень ошеломленно молчал. Конечно, можно было предположить, что он внезапно осознал, какая эффектная женщина сидит перед ним, как она обворожительна и притягательна. И как бы ему хотелось быть с ней…

Но, честно говоря, Олег думал совсем о другом. Он вспоминал слова Варвары о том, что королева удивительно похожа на селедку. Такую блестящую с виду, весело резвящуюся в мутных водах своих интриг. Но уже малость протухшую. А с одного конца – кем‑то обгрызанную…

– Зачем вы мне, ваше величество? Я геронтофилией не страдаю. По крайней мере, до настоящего времени думал, что эта напасть меня стороной обходит.

– Обходит? Ну‑ну…

Арая резко поднялась с кресла, и в то же мгновение стул Олега растаял в воздухе. Правда, парень был внутренне готов к чему‑то похожему, поэтому красочное падение не состоялось. Маг легко вскочил на ноги и приготовился удирать от разъяренной королевы.

А властительница Запределья действительно была в ярости. Мало того что какой‑то мальчишка пытался ее убить, а потом посмел ей отказать… так он еще и со стула не упал!

– Стра‑а‑ажа‑а‑а!!!

Не успел Олег обернуться к выходу из тронного зала, как двери распахнулись, впуская вооруженных охранников. А тайный ход за троном преградила плотная магическая завеса.

– А сохраниться на этом этапе, конечно, нельзя, – мрачно пробормотал парень и мысленно позвал Варвару. Точнее, попытался позвать.

Но она не откликнулась.

Молчала. Впервые за несколько лет. И, кажется, Олег знал, кого в этом винить.

– Что ты с ней сделала, селедка сушеная? Где она?

– Никогда… слышишь?! Никогда не называй меня селедкой! – прошипела в ответ королева, морщась, словно от зубной боли. И куда только делось все ее царственное очарование? – Ты будешь служить мне, хочешь этого или нет! Взять! – Последнее относилось, понятное дело, к стражникам.