Неопозитивистское решение парадокса альтернативных онтологии и его несостоятельность

Нетрудно заметить, что парадокс альтернативных онтологии возникает при одновременном допущении следующих двух посылок: 1) эквивалентные описания полностью тождественны; 2) соответствующие им онтологии обладают реальными референтами, в качестве которых выступают сущностные аспекты объективного мира. Эти посылки, однако, несовместимы. С одной стороны, признание реальности референтов теоретических онтологии приводит к выводу, что эквивалентные описания не тождественны, так как они описывают не одни и те же, а различные аспекты объективного мира. С другой стороны, признание тождественности эквивалентных описаний возможно только при условии отрицания реальности референтов теоретических онтологии. Поэтому не случайно, что поиски путей решения парадокса так или иначе должны быть связаны с пересмотром одпой из этих посылок-

Неопозитивизм, который в данном вопросе представлен главным образом рейхенбаховской теорией эквивалентных описаний, усматривает путь решения парадокса в отказе от объективно-реального содержания теоретических онтологии. Наука, согласно неопозитивистской точке зрения, сводится к описанию эмпирических данных. Поскольку эквивалентные теоретические системы одинаково описывают данные опыта, они не просто эквивалентны, а полностью тождественны. Что же касается теоретических онтологии, то они имеют конвенциональный характер. Их сущность не детерминируется ни природой мира, ни эмпирическими данными.

Конвенциональность теоретических онтологии доказывается Рейхенбахом ссылкой на то, что они имеют дело с ненаблюдаемыми аспектами мира. Их содержание определяется описанием скрытого механизма, который лежит в основе наблюдаемых явлений, но сам наблюдаться не может. Ввиду этого онтологические механизмы не контролируются эмпирическими данными и оказываются конвенциональными.

Разумеется, различные системы ненаблюдаемых, которые вводятся эквивалентными описаниями, не абсолютно произвольны. Они должны удовлетворять требованию логической непротиворечивости и логической совместимости с описанием наблюдаемых величин. Однако в остальном они совершенно произвольны, и выбор одной из них опирается исключительно на конвенцию. Рейхенбах пишет: «Физическая реальность допускает класс эквивалентных описаний; мы выбираем одно из них ради удобства, и этот выбор покоится исключительно на конвенции, т. е. на свободном решении» '.

О том, насколько произвольными, с точки зрения Рейхенбаха, могут быть теоретические онтологии эквивалентных описаний, можно судить по его учению о причинных аномалиях. Согласно этому учению, хотя одна из онтологии может нарушать принцип причинности, она нисколько не хуже той, которая строится в соответствии с принципом причинности. Допущением причинных аномалий Рейхенбах в еще большей степени подчеркивает фиктивность теоретических онтологии, их лишенность объективно-реального содержания.

1 И. Reichenbach. The rise of scientific philosophy. Berkeley and Los Angeles, 1968, p. 180.

Свою теорию эквивалентных описаний Рейхенбах демонстрирует на целом ряде примеров — эквивалентности описаний пространства на языке различных метрических геометрий, эквивалентности построений специальной теории относительности, основанных на разных определениях одновременности, диаграммах Фейнмана, описаниях опытов по дифракции электронов с волновой и корпускулярной точек зрения.

Мы не будем анализировать все частные модификации теории эквивалентных описаний Рейхенбаха. Некоторые из них уже рассматривались нами, правда, в другой связи в предыдущих разделах книги (трактовка геометрии, понятие одновременности и различные формулировки специальной теории относительности). Здесь мы ограничимся лишь рассмотрением концепции эквивалентности корпускулярной и волновой точек зрения на результаты дифракционных опытов с электронами. Эта частная модификация рейхенбаховской теории наиболее характерна в смысле ее связи с теорией причинных аномалий.

Рейхенбах утверждает, что все величины, с которыми имеет дело квантовая механика, являются, строго говоря, ненаблюдаемыми. Однако, несмотря на это, все же существует класс явлений, который легко выводится из макроскопических данных и может считаться наблюдаемым в широком смысле слова. Сюда относятся явления, фиксируемые счетчиком Гейгера, фотографическими пластинами, камерами Вильсола и т. д. Такие явления (или события) Рейхенбах называет феноменами.

Но в квантовой механике имеются события, которые в принципе ненаблюдаемы. К ним относятся все события, происходящие между эмпирически фиксируемыми феноменами, например, движение электрона от источника до столкновения с фотографической пластиной. Их Рейхенбах называет интерфеноменами.

При данной системе феноменов интерфеномены можно ввести разными способами. В результате получается класс эквивалентных описаний интерфеноменов, каждое из которых истинно в одинаковой мере, так как связано с одним и тем же миром феноменов. Интерфеномены могут варьироваться при переходе от одного эквивалентного описания к другому. Феномены же представляют собой инвариант всех эквивалентных описаний.

Пользуясь понятиями феномена и интерфеномена, Рейхенбах пытается доказать эквивалентность

корпускулярной и волновой точек зрения на квантовоме-ханические явления, которые обычно считаются различными и дополнительными. Он демонстрирует эту эквивалентность на примере опытов по дифракции электронов, проходящих через диафрагму с одним и двумя отверстиями. Так, при описании дифракции электронов на одном отверстии можно последовательно провести корпускулярную точку зрения, что обычно и делается в квантовой механике. В то же время волновая интерпретация данного опыта сталкивается с трудностями: остается непонятным, почему электрон, рассматриваемый как волна, при столкновении с экраном исчезает во всех, даже в бесконечно удаленных, точках пространства сразу же после того, как появляется вспышка в одном месте экрана. Этот процесс исчезновения волны (редукции волновой функции), отмечает Рейхенбах, представляет собой причинную аномалию.

Именно потому, что волновая точка зрения на вышеизложенный опыт приводит к причинной аномалии, в квантовой механике считается, что в условиях данного опыта объективно проявляются лишь корпускулярные, но не волновые свойства электрона. Однако, по мнению Рейхенбаха, поскольку причинные аномалии возникают вне наблюдаемой области — в сфере интерфеноменов, обе интерпретации опыта по дифракции электронов на одной щели являются эквивалентными.

Переходя к рассмотрению опытов по дифракции электронов на двух щелях, Рейхенбах показывает, что это явление может быть хорошо описано с волновой точки зрения, в то время как корпускулярная интерпретация на этот раз приводит к причинным аномалиям. В данном случае оказывается, что электрон каким-то образом «узнает», является ли одна из щелей открытой или нет. Обычно полагают, что в данном опыте объективно проявляются волновые свойства электрона, а причинные аномалии указывают на неприменимость корпускулярного объяснения. Но Рейхенбах опять-таки считает, что и в этом случае причинные аномалии оказываются несущественными, поскольку они принадлежат к ненаблюдаемой области интерфеноменов. И в этом эксперименте корпускулярная и волновая точки зрения оказываются, по его мнению, эквивалентными.

Концепция эквивалентности корпускулярного и волнового описаний электрона, равно как и вся теория экви-

валентных описаний Рейхенбаха, не была принята физикой. И это не случайно. Физика, как и любая другая наука, стремится не просто к описанию и регистрации эмпирических данных, а к познанию объективной структуры материального мира. Для физиков теоретическая онтология является не игрой в конвенции, но средством описания этой структуры. Поэтому они стремятся устранить из онтологии такие дефекты, как причинные аномалии, даже если они и принадлежат к ненаблюдаемой области явлений.

В этом отношении весьма показателен подход к данной проблеме со стороны Бора, нашедший выражение в его принципе дополнительности. Согласно этому принципу, объектам квантовой механики присущи как корпускулярные, так и волновые свойства, однако они проявляются в различных, несовместимых экспериментальных условиях. По мнению Бора, мы можем применить в одном случае корпускулярное описание, а в другом — волновое. Эти описания, несмотря на то, что они противоположны, не приводят к противоречию, ибо относятся к исключающим друг друга экспериментальным условиям. Характерно, что боровская методика выбора волнового или корпускулярного языка для описания свойств микрообъекта в данной конкретной экспериментальной ситуации диктуется тем соображением, чтобы это описание не было сопряжено с причинными аномалиями.

В основе вывода о произвольности теоретической онтологии, к которому приходит Рейхенбах, лежит неопозитивистская дихотомия научного знания на эмпирическую и априорно-конвенциональную составляющие. Однако эта дихотомия несостоятельна. В развивающемся знании не существует априорного и абсолютно конвенционального компонента. По существу, все знание прямо или косвенно контролируется опытом, практикой. Это относится и к теоретической онтологии, которая также не носит произвольного характера.

Попытки избавиться от парадокса альтернативных онтологии путем провозглашения конвенциональное™ онтологического аспекта эквивалентных описаний оказываются, таким образом, неудовлетворительными. Онтология научного знания имеет объективное содержание, которое нельзя сбросить со счетов. Но, признавая это, мы вновь возвращаемся к парадоксу альтернативных онтологии, решить который неопозитивизм оказался бессильным.