Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
То ли, сё ли, задумано – делай! Не робки отрепки – не боятся лоскутков. Не стерпела душа – на простор пошла. Жизнь – копейка, судьба – индейка. Наши в поле не робеют
Он подумал – чёрная курица, но серая ворона подошла поближе и одноглазо посмотрела на него. Не те очки! Он забыл дома сильные очки. В этих, компьютерных, он не только пернатых перепутает, а самосвал с велосипедом. Вернуться? Ни в коем случае. Ещё раз выходить!.. – Февраль – это вам не май! «Сильно сказано», – отметил Кутузов и невольно посмотрел на голос. Женщины, всюду женщины, как жизнь. Эти две гуляли чинно, под ручку, всё в прошлом, а Тверской бульвар вечен. Им бы дедушек, но средняя продолжительность жизни дедушек лишила страну многих золотых свадеб и даже серебряных. «Я не буду импульсивным, я буду выбирать», – ещё вчера решил Кутузов, наученный той, первой, леди. – А помните, голубушка, был майский снегопад? В каком это году только… – И я не помню. Ах, голова уже ни к чёрту! Да и март уже… «Зачем тебе, старая перечница, помнить дату майских снегопадов? – усмехнулся Кутузов, пристраиваясь вслед беседующим. – Ты помнишь адрес ближайшей аптеки? Вот и умница, и хватит!» Бабушка вдруг повернулась – вот он, опыт жизни! – улыбнулась Кутузову и спросила: – Вы не помните, простите ради Бога, в каком году был снегопад в начале мая? Деваться некуда, пристроился, пень, сам. – Увы, сударыня, моя память настроена в основном на неприродные явления, – почтительно ответил Кутузов, поглаживая правый карман, в котором сегодня солидная, не гостиничная, Библия в толстом коричневом переплёте, с золочёным крестом на обложке, довольно чистая, подержанная единственным хозяином, ныне усопшим. – Ах, какая прелесть! Вы просто прелесть! – искренне восхитилась женщина, останавливаясь. Её товарка тоже охотно притормозила. Кутузов поравнялся со старушками. «Ну что же мне везёт‑то как утопленнику!..» – тоскливо мелькнуло. – Вы, наверное, тут рядом живёте? – спросила правая. – Вы, кажется, не те очки взяли, – заметила левая. Опешивший профессор помотал головой. «Редко с народом общаетесь, папа», – вспомнил он реплику своего чудовища. – А мы тут, на Бронной, всю жизнь. Эх!.. – Знаете, очки я вчера тоже перепутала, взяла для чтения и вышла в магазин, а попала в парикмахерскую, а там давно салон красоты за большие деньги, ой, вот насмешила девчушек! Мне даже хотели маникюр со скидкой сделать, такие милые… – Это сказала правая. – А я думаю, иногда полезно походить без очков: совсем иначе видишь мир, – мечтательно сказала левая. – Я не люблю повторов: два раза выходить из дому, три раза поминать, новый год праздновать, ещё рондо не люблю, вообще куплеты – потому что с припевом… – отбился Кутузов, настойчиво держа перед мысленным взором первую леди. – Замуж! Дети! Весна! Листопад! – наперебой подхватили его собеседницы, вытаскивая личные повторы. – Рондо не всегда печально, хотя мы вас очень даже понимаем. Они просто зацементировали его вниманием и пониманием, и тогда Кутузов распахнул шкаф: – «Бывает нечто, о чём говорят: «смотри, вот это новое»; но это было уже в веках, бывших прежде нас»[5], – и посмотрел в сторону МХАТа. Левая бабушка помолчала секунду‑другую, а потом, сверкнув очами, выдала: – Скажите, голубчик, а вас никогда не смущало то обстоятельство, что именно этот стих Екклесиаста расположен в синодальном издании на странице номер шестьсот шестьдесят шесть? Кутузов не знал, куда теперь девать глаза. Он машинально вынул из кармана Библию и перелистал до указанной страницы. Точно! – Простите, – понизив голос, вмешалась правая, – у вас что‑то случилось? Вам нужна помощь? – Да, – выдохнул он, – у меня всё случилось. Можно, я подарю вам эту книгу? – Солнышко! – заулыбались бабушки. – Мы ещё от прадедов храним, и своя есть, а новая нам как‑то не к лицу. Мы же не в шкафу наши держим, а под образами. Куда ж мы вашу положим? Грех выйдет, если в шкаф или на полку… прости Господи. И они синхронно перекрестились. «И февраль не май, и Тверской бульвар не Кутузовский проспект», – чуть скрипнул зубами профессор. Дамы почтительно замолчали, уважая чужое горе и не продолжая своих, как они решили, бестактных расспросов. – Ну, спасибо. До свидания, – поклонился Кутузов. – С Богом, – в унисон прошептали женщины.
|