Стать камнем

Первым геологом, обращенным в алмаз, стал англичанин по имени Брайан Тэнди. Если бы он узнал об этом, то от души повеселился бы. Брайан умер в апреле 2003 года. Вечером был в кино, смотрел веселую комедию, а потом лег спать и не проснулся. Остановка сердца. Ему было пятьдесят шесть.

– Я ужасно рассердилась, что он вот так внезапно ушел от нас. Мы даже не попрощались, – говорит его вдова Лин.

У Брайана остались две взрослые дочери. Это была счастливая любящая семья. После смерти Брайана его жена и девочки «осиротели, просто не могли себе места найти». А потом узнали о возможности превратить человеческие останки в алмаз, и хотя идея казалась дикой, она была не лишена смысла.

– Брайан обожал камни, так что мы решили: ему бы это понравилось, и заказали два небольших алмаза, для девочек. Мне не нужно, муж и так все время со мной, а дочки захотели, чтобы что‑то красивое напоминало им о папе.

Понятно, что такие камни продать невозможно, вряд ли кому‑то захочется купить бриллиант из останков чужого родственника. Самым неприятным для наших героев было собрать двести граммов праха любимого отца и мужа, чтобы отправить в Америку. Ни вдова, ни дочери не могли себя заставить это сделать, поэтому им на помощь пришел представитель «Лайф‑джем» в Великобритании. Спустя полгода им доставили алмазы, упакованные в красивую коробку. Окружающие реагировали по‑разному. Гейл, дочь Брайана, вспоминает, что несколько ее друзей возмутились, заявив, что это отвратительно.

– Но я ответила, что не стоит никого осуждать, не побывав в его шкуре, и потом они извинились.

Одна приятельница отца и вовсе отказалась смотреть на алмазы, объяснив, что боится увидеть в них лицо покойного друга. Я спросила, можно ли мне взглянуть. Гейл сняла с правой руки кольцо и передала мне. Бриллиант оказался большим, около карата.

– Мы заказывали в четыре раза меньше, но кристалл все рос и рос, и нам его все равно прислали, другому‑то никому не продашь.

Камень был оранжево‑желтым – цвет солнца и счастья, совершенно не похожий на гагатовые украшения, которые так любили вдовы в викторианскую эпоху. Возможно, впервые, глядя на бриллиант, я точно знала, на что я смотрю.

Человеческая жизнь – хрупкая штука. Мы живем от одного вдоха до другого и часто пытаемся поддержать иллюзию вечности в поступках, словах, в предметах, которыми себя окружаем, в погоне за удовольствиями, в любви. Увы, это лишь иллюзия, и все мы смертны. Мы можем делать с бриллиантами что угодно, на самом деле это просто красивые пустышки, но внутри них, если хорошенько присмотреться, кровь, пыль, любовь, проклятия, страдания. Что есть бриллиант? Воплощение желания сделать кого‑то счастливее? Символ любви? Хвастливый атрибут богатства? Иллюстрация к графику роста продаж «Де Бирс»? Камень, который лежал у меня на ладони, сам был иллюзией, но при этом помогал прорваться сквозь пелену иллюзий.

Я вспомнила то, что сказал мне на прощание Габи Толковски в Антверпене. Я спросила, что он видит, глядя в отполированный бриллиант.

– Я вижу то же, что и все, даже если они этого не знают: свое собственное отражение в каждой из его крошечных граней.

Эпилог

Через какое‑то время после того, как жених подарил мне кольцо с кусочками мозаики, я отправилась в Стамбул и пошла в храм Святой Софии, чтобы увидеть то место, откуда были вынуты камушки. Я хотела понять, где именно мальчик, стоя в женской галерее, мог незаметно отковырять несколько квадратиков. Святая София не была больше ни христианской церковью, ни даже мусульманской мечетью. В 1930‑е годы ее превратили в музей: темное, таинственное место, в котором чувствовались и аура тех, кто приходил сюда молиться, и жестокая история.

Я поднялась по ступенькам в галерею и оказалась в полном одиночестве. Через какое‑то время я обнаружила на стене участок с поврежденной мозаикой, как раз на уровне роста ребенка. Там не хватало стольких квадратиков, что рядом даже повесили схему, изображавшую, как раньше выглядела мозаика. И вот, вглядываясь в эту схему, я вдруг неожиданно кое‑что поняла.

Три камушка позвали меня в путь вовсе не потому, что были драгоценными по своей природе, а как раз наоборот. Наше желание окружать себя красивыми камнями и благоговение перед ними – всего лишь способ рассказать или услышать какую‑то историю, порой довольно запутанную. И только по счастливой случайности эти кусочки мозаики оказались намного ближе к драгоценностям, чем я могла себе представить.

В XIII веке талантливый мастер стоял здесь, в который уже раз внимательно изучая рисунок, нанесенный на стену. Убедившись, что место выбрано верно, он стал брать маленькие квадратики, которые помощник разложил в аккуратные кучки на полу. Среди них были и те три камушка, темно‑красный, темно‑зеленый и салатный, которые потом, семь столетий спустя, потихоньку забрал маленький мальчик. Со временем мальчик стал митрополитом, а камушки – моим кольцом. Долгое время я считала, что это просто случайные элементы старинной мозаики, но теперь, глядя на схему, поняла, что мои камушки изначально изображали сверкающие драгоценности на троне Христовом и они символизируют перидоты, сапфиры, изумруды и аметисты. Я отправилась в путь, поскольку кольцо поманило меня интересными историями, а оказалось, что оно и впрямь украшено драгоценностями.

[1]Имеется в виду книга Виктории Финли «Земля: Тайная история красок». СПб.: Амфора, 2010.

[2]Так! (лат.)

[3]В переводе с английского фамилия Хоуп (Норе) означает «надежда».