Сценическое время

Память и воображение.

Я держу в памяти не одну сотню страниц. Как мне это удается? Запоминаемость текста тесно связано с проработкой слова и осмыслением его. Этому же процессу сопутствует работа над подачей или трактовкой художественного произведения. Она различна в силу многих причин. Это прежде всего философское понимание мира автора, а так же актерские данные исполнителя: его духовный, интеллектуальный багаж, наблюдательность, его характер, внешность, особенности его голоса. Но все эти свойства таланта нуждаются в ювелирной обработке, в тренировке.

Вот тут проверяется еще одни талант, огромное значение которого не всегда вчитывается. Начинается испытание трудоспособности, упорства, таланта, способности его к каторжному труду.

Если полагают, что искусство непохоже на труд черно- рабочего, что искусство - приятнейшая из профессии, что работнику искусства падает в рот " манна небесная", - это глубокая ошибка...

... Затем требуется еще один талант - закреплять отработанный материал. Материал необходимо закреплять, ничем не засорять, постоянно следить за своим внутренним миром. Необходимо давать самому себе концерты, проверяю память, - все это дело обязательное.

В процессе работы текста укладывается в памяти почти незаметно. Однако в этот период очень важно " не нажить" близких по смыслу, но неточных по тексту слов. За этим необходимо наблюдать по живому следу. Впоследствии бывает очень трудно исправлять такого рода " отпечатки", этим приходится заниматься специально, проверяю свой текст по авторскому, что я время от времени обязательно делаю(стр. 31-32).

Сценическое время.

В театре свое пространство, свое время. Обычные сутки (24 часа) укладывается в три часа спектакля, то есть реальное время, в котором живет актер. Одно это уже хорошо - жить в всем раз быстрее. Меня с детства влекло именно к такой "природы мира". Еще быстрее облетаешь мир, когда думаешь: заносит куда угодно и мгновенно. Не знаю, во сколько раз, но, вероятно, во много раз мысль быстрее даже этого убыстренного сценического времени.

Эта условность входит в природу искусства: условное время (три часа спектакля), условный лес (холст), условный свет (электричество), вроде как настоящие, а на самом деле что? Воображение! Без него нет искусства. Воображение актера, воображение актера, воображение декоратора, наконец, воображение зрителя приучают актера к жизни в ином измерении - в сценическом измерении.

.... Существует реальное время - часы зрителя показывают: начали вы в восемь, кончили первое отделение в восемь сорок пять. Однако именно за эти сорок пять минут я вместе со зрителями прожил пять лет или пять часов, описанных Достоевским. Именно здесь я подхожу и так называемой правде Станиславского, его сценической правде. Как я могу не верить в действие: еду, приехал, встретили - и так далее. Я живу по автору, волнуюсь по автору. Возможно, я скорее сгораю от волнения, быстрее старею от того, что сегодня я живу романом Достоевского, завтра - судьбой и творчеством Пушкина, послезавтра беру Зимний. Короче, я ежедневно несу на своих плечах нагрузку сценического времени, накладывая его на то реальное время, в котором мы все - я и зрительный зал существуем. Этому я научился у Станиславского, а возможно, у самого, так сказать, искусства, ибо, занимаясь искусством, это постигаешь: постигаешь зримость сценической правды, весомость сценического времени. Чем больше достигаешь мастерства, тем ощутимей несешь в себе это сценическое время и тем явственней оно для зрителя. Это второе время, более емкое, нежели солнечное, в котором дышишь. Всю эту нагрузку мастер художественного чтения несет на своих плечах один, не перекладывая ее на партнеров, грим, декорации (стр. 37-39).