Основы понимания политики и управления государством

При этом надо иметь в виду, что нет дела более трудного по замыслу,

более сомнительного по успеху, более опасного при осуществлении, чем

вводить новые учреждения. Ведь при этом врагами преобразователя будут

все, кому выгоден прежний порядок, и он найдет лишь прохладных

защитников во всех, кому могло бы стать хорошо при новом строе. Вялость

эта происходит частью от страха перед врагами, имеющими на своей стороне

закон, частью же − от свойственного людям неверия, так как они не верят в

новое дело, пока не увидят, что образовался уже прочный опыт. Отсюда

н1087 получается, что каждый раз, когда противникам нового строя представляется

случай выступить, они делают это со всей страстностью вражеской партии, а

другие защищаются слабо, так что Князю с ними становится опасно. Все же,

если хотите правильно рассуждать об этом предмете, необходимо различать,

могут ли такие преобразователи держаться собственной силой или они

зависят от других, то есть надо ли им для исполнения своей задачи просить

или же они могут принуждать. В первом случае им всегда приходится плохо,

и ничего из их дела не выходит, но если они зависят только от себя и могут

заставлять других, то редко попадают в очень опасное положение. Вот

почему все вооруженные пророки победили, а безоружные погибли. Ко всему

сказанному надо прибавить, что народ по природе своей непостоянен, легко

убедить его в чем-нибудь, но трудно утвердить в этом убеждении. Поэтому

нужно поставить дело так, что, когда люди больше не верят, можно было бы

заставить их верить силой.

Итак, нет необходимости Князю обладать всеми описанными выше

добродетелями, но непременно должно казаться, что он ими наделен. Больше

того: я осмелюсь сказать, что если он их имеет и всегда согласно с ними

поступает, то они вредны, а при видимости обладания ими, они полезны; так,

должно казаться милосердным, верным, человечным, искренним, набожным;

должно и быть таким, но надо так утвердить свой дух, чтобы при

необходимости стать иным ты бы мог и умел превратиться в

противоположное. Тебе надо понять, что Князь, и особенно Князь новый, не

может соблюдать все, что дает людям добрую славу, так как он часто

вынужден ради сохранения государства поступать против верности, против

любви к ближнему, против человечности, против религии.

Наконец, он должен быть всегда готов обернуться в любую сторону,

смотря по тому, как велят ветры и колебания счастья, и, как я говорил выше,

не отклоняться от добра, если это возможно, но уметь вступить на путь зла,

если это необходимо.

Итак, Князь должен особенно заботиться, чтобы с уст его никогда не

сошло ни одного слова, не преисполненного перечисленными выше пятью

добродетелями, чтобы, слушая и глядя на него, казалось, что Князь − весь

благочестие, верность, человечность, искренность, религия. Всего же важнее

видимость этой последней добродетели. Люди в общем судят больше на глаз,

чем на ощупь; глядеть ведь может всякий, а пощупать только немногие.

Каждый видит, каким ты кажешься, немногие чувствуют, какой ты есть, и эти

немногие не смеют выступить против мнения толпы, на стороне которой

величие государства; а ведь о делах всех людей и больше всего Князей, над

которыми нельзя потребовать суда, судят по успеху. Пусть Князь заботится

поэтому о победе и сохранении государства, − средства всегда будут

считаться достойными и каждым будут одобрены, потому что толпа идет за

видимостью и успехом дела. В мире нет ничего, кроме толпы, а немногие

только тогда находят себе место, когда толпе не на кого опереться. Есть в

наше время один Князь − не надо его называть, − который никогда ничего,

кроме мира и верности, не проповедует, на деле же он и тому и другому

великий враг, а храни он верность и мир, не раз лишился бы и славы и

государства.