Новый ковен

14 апреля 1983 года

Мой горох растет прекрасно, а я было решила, что рановато его высадила. Это символ моей новой жизни: трудно поверить, что он так энергично растет сам по себе, без помощи магии. Иногда желание войти в контакт с Богиней так велико, что всё у меня болит – это как схватки, как будто что‑то пытается выбраться наружу. Но эта часть моей жизни закончилась. Всё, что осталось мне от тех времен, это мое имя. И Ангус.

В нашем хозяйстве недавно было прибавление. Это серый с белым котенок, кошечка. Я назвала ее Бриджит. Она забавная киска – с лишним пальчиком на каждой лапке и самым громким на свете мурлыканьем. Я рада, что она у нас есть.

М. Р.

После обеда, когда я лежала в постели с ледяным компрессом на лице, в дверь позвонили.

Я сразу почувствовала, что это Кэл. Мое сердце болезненно ёкнуло. Я услышала, как он разговаривал с мамой. Я вся превратилась в слух, но все равно разбирать слова было очень трудно.

Я услышала, как мама сказала:

– Ну, я не знаю.

– Мам, ради бога. Я посижу с ними за компанию, если надо, – сказала Мэри‑Кей намного громче.

Должно быть, она стояла прямо у подножия лестницы. Потом шаги послышались на лестнице. Я со страхом смотрела, как открывается моя дверь.

Первой вошла мама – видимо, для того, чтобы убедиться, что я одета как положено, а не валяюсь в каком‑нибудь соблазнительном, насквозь прозрачном пеньюаре. В действительности же на мне были вытянувшиеся серые тренировочные брюки, папина нижняя рубашка и белая трикотажная фуфайка. Мама помогла мне отмыть волосы от крови, но я не сушила их и вообще ничего с ними не делала. Они болтались, словно длинные мокрые веревки. В общем, страшнее я в жизни еще не выглядела.

Потом в комнату вошел Кэл, и в его присутствии она сразу показалась маленькой и слишком детской. Беру себе на заметку: по‑новому оформить интерьер.

Он ободряюще улыбнулся мне и сказал:

– Дорогая моя!

Я не могла удержаться от смеха, хотя смеяться было больно, и я поднесла руку к лицу и невнятно сказала:

– Ох, не смеши меня.

Убедившись, что я выгляжу прилично, мама ушла, хотя явно испытывала беспокойство из‑за того, что у меня в комнате был мальчик.

– Не правда ли, она выглядит потрясающе? – сказала Мэри‑Кей. – Жаль, что Хэллоуин уже прошел. Держу пари, что к четвергу все пожелтеет и позеленеет. – У нее в руках я заметила белого медвежонка в слюнявчике, имеющем форму сердца.

– Это мне? – спросила я.

Мэри‑Кей смущенно покачала головой:

– Это от Бэккера.

Я кивнула. Весь день Бэккер присылал цветы и оставлял записки у нас на крыльце. Он звонил несколько раз и, когда я ответила, извинился передо мной. Я поняла, что решимость Мэри‑Кей начинает ослабевать.

Она уселась в мое рабочее кресло, и я со значением посмотрела на нее:

– У тебя нет домашних заданий?

– Я обещала присматривать за вами, – возразила она, потом, увидев, как я на нее смотрю, вскинула руки: – Ладно‑ладно, ухожу.

Когда дверь за ней закрылась, я посмотрела на Кэла.

– Я не хотела, чтобы ты видел меня в таком состоянии. – Из‑за распухшего носа мой голос казался гнусавым и далеким.

Выражение его лица стало серьезным.

– Тамара рассказала мне, что произошло. Думаешь, она это сделала нарочно?

Я вспомнила, какое у Бри было лицо, вспомнила испуг у нее в глазах, когда она увидела, что натворила.

– Это вышло случайно, – сказала я, и он кивнул.

– Я кое‑что тебе принес. – Он показал мне небольшую сумку.

– Что там? – спросила я с любопытством.

– Для начала вот это, – сказал Кэл и вынул небольшое растение в горшочке.

Оно было серебристо‑серого цвета, с резными, ажурными листьями.

– Артемизия, – сказала я, узнав растение по одному из своих травников. – Красивая.

Кэл кивнул:

– Полынь обыкновенная. Полезное растение. И вот еще это. – Он вручил мне небольшой флакончик.

Я прочитала ярлык. «Arnica Montana».

– Это гомеопатическое средство, – объяснил Кэл. – Я купил его в магазине диетических продуктов. Помогает при травматических повреждениях – ушибах, кровоподтеках и тому подобном. – Он наклонился ближе ко мне. – Я наложил на него заклинание, чтобы у тебя все быстрее заживало, – шепотом сказал Кэл. – Это как раз то, что доктор прописал.

С чувством благодарности я снова откинулась на подушки.

– Здорово.

– И еще вот это, – сказал Кэл, вынимая бутылку «Йоху». – Тебе наверняка трудно есть, а «Йоху» можно сосать через соломинку. И он содержит все основные группы продуктов – кисломолочные, жиры, шоколад. Можно сказать, это идеальная пища.

Я засмеялась, стараясь не двигать лицом:

– Спасибо, ты подумал обо всем. Мама крикнула снизу:

– Обед будет готов через пять минут.

Я закатила глаза, а Кэл улыбнулся.

– Намек понял, – сказал он и осторожно присел на край кровати, взяв мою руку в обе свои. Я сглотнула, чувствуя себя потерянной, томимая желанием прижаться к нему. Муирн‑беата‑дан, подумала я. – Может, ты хочешь, чтобы я сделал для тебя что‑то еще? – спросил он тихо, но многозначительно.

Я поняла, что он хотел сказать: «Хочешь, чтобы я разобрался с Бри?»

Я покачала головой, чувствуя, как болит лицо.

– Не надо, – прошептала я. – Оставь. Он внимательно посмотрел на меня.

– Оставлю, но в последний раз, – предупредил он. – Это гадко.

Я кивнула, чувствуя, что очень устала.

– Ладно, я пошел. Позвони потом, если захочется поговорить.

Он встал, потом мягко положил руки на мое лицо, едва касаясь его кончиками пальцев. Потом закрыл глаза и пробормотал какие‑то слова, которых я не поняла. Я тоже закрыла глаза и ощутила, как тепло от его пальцев согревает мне лицо. Я вдохнула, и боль уменьшилась.

Это продолжалось меньше минуты, потом он открыл глаза и сделал шаг назад. Мне стало намного лучше.

– Спасибо, – сказала я. – Спасибо, что пришел.

– Поговорим после, – сказал он, потом повернулся и вышел из комнаты.

Когда я снова улеглась, то почувствовала, что лицу стало легче, что оно уже не такое опухшее. Голова тоже болела уже не так сильно, Я открыла флакончик с арникой и положила под язык четыре крошечные сахарные пилюльки. Потом я просто тихо лежала, чувствуя, как из меня уходит боль.

К вечеру, перед тем как пришло время ложиться спать, оба синяка под глазами почти совсем исчезли, а опухоль заметно спала, так что я ощутила, что вроде бы могу дышать носом.

На следующий день я осталась дома, хотя вид у меня был в сто раз лучите, если не считать этого жуткого черного стежка на губе.

В половине третьего я позвонила маме на работу и сказала ей, что собираюсь поехать к Тамаре за домашними заданиями.

– А ты уверена, что сможешь? – спросила она.

– Да, я чувствую себя почти нормально, – ответила я. – Вернусь к ужину.

– Ну, ладно. Осторожнее за рулем.

– Хорошо.

Я положила трубку, взяла ключи, надела пальто и направилась к школе. Спрятать такого огромного белого кита, как Das Boot, – дело почти невозможное, но я припарковалась на боковой улице в двух кварталах, откуда, как мне казалось, я смогу увидеть машину Бри, когда она поедет из школы. Я могла бы подождать ее у дома, но не была уверена, что она поедет прямо туда.

Не то чтобы у меня был какой‑то законченный план. Я просто надеялась встретиться с Бри лицом к лицу и все обсудить. В лучшем из всех возможных миров это дало бы положительный результат. Мне казалось, что с родителями у меня получилось договориться. С Мэри‑Кей мы снова сблизились после случая с Бэккером. Теперь я хотела все выяснить с Бри. От выработанных за жизнь привычек не так легко избавиться, а я до сих пор думала о ней как о лучшей подруге. Ненавидеть ее было просто непереносимо. Сцена в спортзале показала, насколько нам необходимо все выяснить.

Но дело было не только в этом. Были и другие причины, почему я хотела исправить наши отношения. Для магии нужна ясность. Как утверждают книги, самая лучшая магия получается, если видишь все очень ясно. Если я буду жить в условиях непрекращающейся вражды, это может серьезно повредить моей способности творить магию.

Я чуть не прозевала машину Бри, когда та проезжала перекресток в конце квартала. Я быстро завела свою и медленно поползла следом, держась как можно дальше позади.

К счастью, Бри поехала прямо домой. Я хорошо знала дорогу, так что могла держаться на большом расстоянии от нее, прячась за другими машинами. Как только она свернула на свою подъездную дорожку и остановилась, я тоже остановилась в самом конце ее квартала позади темно‑красного мини‑автобуса и заглушила двигатель.

Но как раз когда я собралась выходить, на своем побитом черном «пежо» подъехала Рейвин. Бри снова выскочила из дома.

Я ждала. Они какое‑то время поговорили, стоя на тротуаре, потом подошли к машине Рейвин и сели в нее. Рейвин с ревом стартовала, оставив после себя вонючую струю выхлопа.

Я была озадачена. Это не входило в мои планы. Предполагалось, что сейчас я должна была разговаривать с Бри, может быть, спорить с ней. Рейвин не вписывалась в мой план. Куда они поехали?

Внезапно мной овладело жуткое любопытство, и я снова включила двигатель. Через четыре квартала я опять увидела их.

Они ехали на север, направляясь в Вествуд. Я следовала за ними, уже догадываясь, куда они едут. Когда они доехали до кукурузных полей к северу от города, где наш ковен проводил свою первую встречу, Рейвин съехала на обочину и остановилась.

Снизив скорость, я подождала, пока они скроются в кукурузном поле, с которого недавно сняли урожай початков, потом проехала на другую сторону и спрятала свою машину под громадным дубом. Хотя ветви его были почти голыми, ствол был толстый, а земля за ним шла немного под уклон, так что ничей случайный взгляд не мог заметить Das Boot.

Потом я быстро перешла дорогу и стала пробираться сквозь изломанные и перепутанные остатки некогда высоких стеблей кукурузы.

Я не видела впереди себя ни Рейвин, ни Бри, но знала, куда они идут: на старое кладбище, где мы собирались на Самхейн всего десять дней назад. Десять дней назад, когда Кэл поцеловал меня перед всем ковеном, а Бри и я стали заклятыми врагами.

А казалось, что прошло гораздо больше времени.

Я перешагнула через тоненький ручеек и стала подниматься вверх по склону к рощице старых деревьев. Двигалась я медленно, задействовав свои сенсоры, пытаясь услышать их голоса. Я не совсем понимала, что я делаю, и чувствовала себя кем‑то вроде сталкера. Но меня разбирало любопытство относительно их нового ковена. Я не могла не поддаться искушению узнать, что они затевают.

Достигнув границы кладбища, я увидела их впереди. Они стояли возле каменного саркофага, который служил нам алтарем в день Самхейна. Они стояли там молча, и до меня вдруг дошло: они кого‑то ждали.

Я опустилась на сырую, холодную землю возле какого‑то древнего надгробия. Немного болело лицо, а шов на губе чесался. Я пожалела, что забыла принять еще арники или тайленола перед уходом из дома.

Бри растирала руки от плеча до запястья. Рейвин то и дело отбрасывала назад свои крашеные черные волосы. Обе казались испуганными и возбужденными.

Потом Бри повернулась и стала всматриваться в тени. Рейвин замерла, а мое сердце гулко стучало в тишине.

К ним подошла женщина, скорее девушка, может, на пару лет старше Рейвин. А может, только на год. Чем дольше я на нее смотрела, тем моложе она становилась.

Она была красива какой‑то необычной, неземной красотой. Блестящие светлые волосы резко контрастировали с ее черной кожаной мотоциклетной курткой, и у нее была очень короткая, почти белая челка. Скулы у нее были широкие, нордические, несколько большой для ее лица рот с полными губами. Но самым примечательным в ней были ее глаза, которые притягивали даже издалека. Они были огромные, глубоко посаженные и такие темные, что казались черными дырами, вбирающими свет, но не выпускающими его обратно.

Она так тихо поздоровалась с Бри и Рейвин, что я ничего не расслышала. Похоже, она задала им какой‑то вопрос, а ее глаза метнулись туда‑сюда, словно прожектора, прочесывающие местность.

– Нет, за нами никто не следил, – услышала я ответ Бри.

– Такого быть не может.

Рейвин засмеялась:

– Сюда никто не приезжает.

Тем не менее девушка продолжала озираться, и ее глаза снова и снова возвращались к тому надгробию, за которым пряталась я. Если она ведьма, то может обнаружить мое присутствие. Я быстро закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на том, чтобы стать невидимой, чтобы как можно меньше морщить ткань реальности. «Меня здесь нет, – послала я сообщение в мир. – Меня здесь нет. Здесь ничего нет. Вы ничего не видите, вы ничего не слышите, вы ничего не чувствуете». Я повторила это несколько раз, и наконец три собеседницы снова заговорили.

Передвигаясь каждый раз на сантиметр, я опять повернулась к ним лицом.

– Месть? – спросила девушка.

Голос у нее был звучный и музыкальный.

– Да, – сказала Рейвин. – Дело в том, что…

Как раз в этот момент налетел порыв ветра, зашуршал в ветвях и заглушил ее слова. Они разговаривали так тихо, что, только сосредоточившись изо всех сил, я могла их слышать.

– Черная магия, – сказала Рейвин, и Бри с тревогой на нее посмотрела.

– …погасить любовь…

Это были следующие слова, которые донес до меня ветер. Говорила та девушка. Я посмотрела, какая у нее аура. Рядом с темными Бри и Рейвин она была сделана из чистого света и сияла на фоне сгущавшихся кладбищенских теней, словно острый клинок.

– Их круг… наш новый ковен… девушка, обладающая силой… Кэл… вечером по субботам, в разных местах…

Они продолжали разговаривать, а я все больше злилась из‑за того, что не могла слышать лучше. Солнце зашло быстро, как будто уменьшили свет лампы, и я начала по‑настоящему мерзнуть.

Я прислонилась к надгробию. Что все это значит? Они упомянули Кэла. «Девушка, обладающая силой» – это предположительно я. Что они замышляют? Надо сказать Кэлу.

Но уйти так, чтобы они меня не увидели, было абсолютно невозможно, так что я осталась сидеть на мокрой земле, чувствуя, как немеют спина и ноги, а разбитое лицо болит все сильнее и сильнее.

Наконец, по прошествии сорока бесконечных минут, девушка ушла тем же путем, которым пришла – только ее светлые волосы и можно было различить, когда она ступила в темноту за деревьями. Бри и Рейвин пошли обратно через кладбище, прошли в трех метрах от меня и направились опять через кукурузное поле к дороге. Минуту спустя я услышала, как машина Рейвин изрыгнула выхлоп и рванула с места, а еще через две минуты вечерний ветерок донес до меня его миазмы.

Я встала и отряхнулась, мечтая скорее добраться домой и встать под горячий‑горячий душ. В поле теперь совсем стемнело, и у меня по телу все еще ползали мурашки после той жуткой сцены, которую я только что наблюдала. В какой‑то момент я была даже уверена, что чувствую на затылке чей‑то сосредоточенный взгляд, но когда я резко обернулась, там никого не было. Я добежала до машины и прыгнула в нее, захлопнув и заперев дверцу.

У меня так замерзли и одеревенели руки, что мне потребовалось некоторое время, чтобы вставить ключ в зажигание, потом я включила фары и быстро развернулась. Я была напугана и раздражена, и мои прежние мысли о том, чтобы выяснить отношения с Бри, показались мне теперь наивными и смехотворными.

Что они задумали? Неужели они так злы на нас с Кэлом, что готовы обратиться к черной магии? Они ставят себя в опасное положение, принимая такие решения – глупые и недальновидные.

Я свернула на свою подъездную дорожку, потрясенная и озябшая до костей. Войдя в дом, я быстро поднялась наверх и сбросила мокрую одежду. Пока горячая вода вымывала из меня холод, я все думала и думала.

После ужина я позвонила Кэлу и попросила встретиться со мной у того дуба – завтра после школы.