Свободное общество

Несмотря на романтическую риторику, свобода не может быть абсолютной. Ратовать за тотальный выбор (бессмысленная идея) или тотальную индивидуальность — значит ратовать против любой формы сообщества или общества в целом. Если каждый человек, трудолюбиво делая свое дело, будет совершенно иным, чем любой другой, не найдется двух людей, у которых была бы хоть какая–то основа для общения. Ирония в том, что те, кто громче всех сожалеет, что люди не могут «относиться» один к другому или не могут «общаться» друг с другом, зачастую являются сторонниками большей индивидуальности. Социолог Карл Манхейм сознавал это противоречие, когда писал: «Чем более индивидуализированы люди, тем труднее достичь идентификации»[234].

Если мы не готовы буквально вернуться назад, в примитивную дотехнологическую эру и принять все последствия этого — более короткая, более грубая жизнь, больше болезней, боли, голода, предрассудков, ксенофобии, фанатизма и тому подобного, — мы пойдем вперед ко все более и более дифференцированным обществам. Это ставит трудные проблемы социальной интеграции. Каким образом мы должны скрепить узами образования, политики, культуры супериндустриальный порядок, чтобы получить функционирующее целое? Выполнимо ли это? «В основе такой интеграции, — пишет Бертрам М. Гросс из университета Уэйна, штат Мичиган, — должны лежать некие общепринятые ценности или некая осознанная взаимозависимость, если не совместно принятые задачи»[235].

Общество, быстро расколовшееся на уровне ценностей и стиля жизни, изменяет все прежние интегративные механизмы и требует совершенно новой основы для воссоздания. У нас нет иного выбора, мы должны найти эту основу. Но при том, что мы столкнемся со сложными проблемами социальной интеграции, нас ожидают еще более болезненные проблемы индивидуальной интеграции, поскольку множественность стилей жизни изменяет нашу способность удерживать целиком собственное «я».

Какое из многих потенциальных «я» мы выберем? Какая последовательность серийных «я» составит наш портрет? Как, коротко говоря, мы должны поступать со сверхвыбором на наиболее явно личностном и эмоциональном уровне? В нашем опрометчивом стремлении к разнообразию, возможности выбора и свободе мы не успели осознать весь ужас, заключенный в многообразии.

Когда же многообразие сойдется в одной точке с быстротечностью и новациями, мы дадим обществу толчок вперед, к историческому кризису адаптации. Мы создаем окружающую среду настолько мимолетную, незнакомую и сложную, что она угрожает миллионам людей адаптивным нервным расстройством. Это нервное расстройство — шок будущего.