Статус в настоящее время. Общая оценка. Мы уже видели, что теоретические представления Мюррея постоянно пересматривались и модифицировались

Мы уже видели, что теоретические представления Мюррея постоянно пересматривались и модифицировались. Тем не менее, даже на фоне этих изменений некоторые элементы оставались стабильными. Он никогда не терял глубокого интереса к мотивации, никогда не был склонен отказываться от описательного похода и таксономий. Равным образом в его теории постоянно подчеркивалась важность бессознательных источников мотивации, на протяжении всего развития теории четко обозначалась связь психических процессов с процессами мозга.

Воззрения Мюррея оказались полезны не только для его учеников, но и для многих других исследователей и клиницистов, интересующихся проблемами психологии личности. Широкое применение нашли предложенные им представления о потребности и прессе, особенно среди клиницистов и исследователей, пользующихся тестом тематической апперцепции. Очень немногие из тех, кто пробовал классифицировать человеческое поведение, не воспользовался в той или иной степени классификациями Мюррея. Мы уже отмечали его глубокое влияние на современные методы и процедуры оценивания личности. Для современных разработок в данной области его труды имеют большое значение в методическом и содержательном плане. Помимо личного вклада Мюррея, не менее важной была его способность заинтересовать, взволновать, вдохновить учеников и коллег. Его энтузиазм и убежденность, переданные ученикам, без сомнения в значительной степени определили их роль в развитии психологии личности.

Какие же стороны его теории оказывались наиболее влиятельны? Возможно, самой яркой отличительной чертой воззрений Мюррея является, как отмечалось ранее, внимательное и тонкое отношение к проблемам мотивации. В последнее время у части исследователей можно наблюдать тенденцию подходить к мотивации с двух крайних позиций. В одном случае поведение соотносится с замечательно малым числом основных мотивов, и все видится как следствие их действия. В другом случае принимается положение, что число этих мотивов – легион и что мотивы индивида столь сложны и уникальны, что невозможно выделить те, что относятся более, чем к одному человеку. В таком случае отвергается целесообразность любой классификации мотивов. Очевидно, что позиция Мюррея – промежуточная. Он признает сложность человеческой мотивации и твердо отстаивает точку зрения, согласно которой недостаточно обозначение двух, трех, четырех или пяти генеральных мотивов. Однако он настаивает на том, что можно выделить мотивы сущностные, общие, и на их основе продуктивно представить поведение всех или большей части индивидов в рамках определенных групп. Таким образом, он как на реальность смотрит на возможность создания системы конструктов, которая соответствовала бы сложности человеческого поведения, но при этом столь определенной, что могла бы использоваться в исследовательских целях. Результатом, как мы видели, явилась классификация мотивов, которая, вероятно, подтвердила свою пользу более, чем любая с ней сопоставимая. Достаточно бросить взгляд на огромное количество работ, посвященных проблемам, связанным с потребностью в аффилиации и потребностью в достижении (например, Atkinson, 1958), чтобы составить представление о том импульсе, который придал Мюррей исследованиям в области человеческой мотивации.

Теория и исследования Мюррея сыграли решающую роль в том, что академические психологи всерьез заинтересовались психоаналитической теорией. В то время, когда Мюррей появился в Гарвардской психологической клинике, психоанализ для психологии был чем-то вроде чужака или браконьера. В последующие годы Фрейд был признан как один из интеллектуальных титанов нашей области, и в значительной мере это можно рассматривать как результат следования психологов примеру Мюррея.

Как мы уже видели, уникальность этой теории в том, что в ней одновременно подчеркивается важность и каждого организма, и того контекста, в котором в данное время разворачивается поведение. В современной психологии, где большинство теоретиков сознательно выдвигают на первый план поле, существующее в данный момент, или же обращаются к прошлому как единственному ключу в понимании поведения, поистине здраво стоять на позиции, воздающей должное тому и другому классам детерминант. Интерес Мюррея к полю или среде, в которой разворачивается поведение, привел к появлению системы понятий, описывающих прессы, что позволяет исследователю рассматривать и воспринимаемую среду, и среду объективную. Одно дело – говорить о значении среды вообще, и совсем другое – взять на себя трудную задачу определения категорий, при помощи которых можно представить важные аспекты среды. Мюррей – из тех немногочисленных теоретиков, кто на это отважился.

Негативные стороны теории Мюррея – во многих отношениях зеркальное отражение позитивных. Критика в ее адрес в значительной степени связана с ее оригинальностью, сложностью, попыткой охватить все, что возможно. Мы уже говорили, что самое серьезное обвинение в адрес любой теории заключается в том, что она не стимулирует исследований. Критик может установить, что в системе Мюррея наличествует четкая система понятий, связная система эмпирических определений, но нет ясно обозначенной системы психологических допущений, связанных с этими понятиями таким образом, чтобы возможно было вывести эмпирические следствия.

В защиту теории Мюррея следует сказать, что ее допущения и представления обогатили общую точку зрения относительно поведения, что, несомненно, во многом связано с той специфической манерой, в которой осуществлялся подход к конкретным исследовательским проблемам. С большинством таких проблем соотносимы и нашедшие определение переменные. Было бы вполне оправданным сказать, что в настоящее время это – практически все, на что способны теории личности.

По мнению некоторых критиков, теория эта столь объемлюща, что не дает возможности применить ее к более ограниченной или специализированной точке зрения. Таким образом, те самые качества, которые делают эту теорию комплексной и одновременно защищают ее от обычного рода упреков, выдвигаемых против теорий личности, могут, соединяясь, снижать эффективность теории; такую точку зрения трудно опровергнуть. Это выглядит так, как если бы теория говорила столь о многом, что невозможно четко и уверенно сказать ни о чем конкретном, и это приводит к тому, что "единичное" выпадает из теории – или же к тому, что теория несовместима с остальными.

Несмотря на широту и многообразие теоретических построений Мюррея, ясно, что мотивации он уделял больше внимания, чем научению.

Это позволило некоторым критикам высказаться в том смысле, что в рамках теории Мюррея невозможно рассмотреть трансформацию и развитие мотивов. Хотя его классификация мотивов чрезвычайно полезна, как и методы измерения мотивации, он относительно мало говорит о процессе развития мотивов.

Тщательность и тонкость предложенной Мюрреем таксономии привели к столь замечательным различениям и подробным классификациям, что некоторые исследователи полагают такой подход к поведению неоправданно сложным. Действительно, количество им предложенных разнообразных категорий, вкупе с тенденцией к частым их модификациям и последующему введению новых терминов, создает для неподготовленного читателя существенные трудности. Хотя можно сказать, что задача таксономиста – точно отразить реальность, а вовсе не осчастливить читателя, следует признать, что многие предложенные Мюрреем переменные не нашли четкого и длительного приложения в эмпирической деятельности.

В целом в современном психологическом мире работы Мюррея не модны. В нем слишком много поэзии и слишком мало позитивизма. Ему комфортно в мире собственного воображения, он любит свободно размышлять о том, что невозможно непосредственно перевести на язык эмпирики, и стремится поделиться своими спекуляциями с читателем. Все это мешает немедленному принятию теории профессионалами, все еще переживающими свое "подвешенное" положение между естественными науками и гуманитарными. Среди сторонников экспериментального подхода наблюдается склонность игнорировать – как чисто субъективные – проблемы, поднятые теми их современниками, кто предпочел не быть связанным строгими методами и методиками. Таким образом, понятно, что многие исследователи сочли труды Мюррея недостаточно почтительными по отношению к эксперименту и погрязшими в сложных рассуждениях, предлагаемых как необходимые для адекватного понимания человеческого поведения.

Общая оценка вклада Мюррея требует отношения и к теории, и к человеку, и к его исследованиям. Несомненно, что все это внесло в исследовательскую сферу (очень в том нуждавшуюся) живую, оригинальную ноту. На долгом пути теоретического и эмпирического прогресса злейшим его врагом была фиксация на стабильном, но тривиальном, – и не было более безжалостного критика тривиальности в исследованиях личности и представлениях о ней, чем Генри Мюррей.

<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>

Библиотека Фонда содействия развитию психической культуры (Киев)

<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>

7.