В которой Сэм встречает друга

«Возвращаться домой нельзя, — стучало в висках. — Оставаться в городе опасно. А в лесу одной тяжко придется».

Какими глазами посмотрит отец на провинившуюся дочь, если встретит в лесной чаще? Что скажет? Станет ли ругать или, наоборот, пожалеет? Кас боялась этой встречи. Она избегала дорог и путала след.

Кассия одинаково таилась от диких зверей и от путников. Все, чему учил Саймон, пригодилось разом. Она читала лес, как иные читают книги. Где примятая трава, где птичий гомон, где борозды от когтей на коре, — это все предупреждения и советы. В звонкой тишине слышалось даже, как мышата возятся в норе.

Добрый мудрый лес лечил любые раны. Заслонял от тревог густыми кронами. Кас, конечно, хотела наведаться к пепелищу дома Виллоу — колечко поискать, но добраться до дальней заимки Саймона и без того непросто, а тут еще такой крюк предстоит сделать.

Беглянка никогда столько не молчала, впору Сэму позавидовать. Сейчас Кассии казалось, будто у нее и голоса-то собственного нет.

Заимка распахнула объятия на закате. Просторный двор, ладный бревенчатый дом с резными окошками, запертый сарай, поленица под навесом — Саймон умел позаботиться о своем хозяйстве.

Никаких признаков жизни ни внутри, ни снаружи не наблюдалось. «Тем лучше», — решила Кас. Она нашарила ключ в привычном месте и вошла. Все та же строгая обстановка, памятная с детства, — ничего не поменялось. Кассия развела огонь в очаге, вскипятила воды и заварила целую горсть сушеных ягод и трав. Ругать за такую расточительность девушку было некому.

Скрипучая кровать приняла Кас. Запах можжевельника баюкал. Сон опустился непроницаемым занавесом, отсекая дневные проблемы. Здесь, вдали от людей и дорог, царил покой. Он обволакивал мягким одеялом, а с теми запасами, которые Саймон делал на всякий случай, можно было пережить не один год.

Оказалось, что проклятие ведьмы имеет одну положительную сторону: раны быстро затягивались.

Кассия вставала до рассвета. Она ставила силки и собирала ягоды, таскала воду ведрами от ручья. Чтобы не свихнуться от одиночества, девушка насвистывала или напевала глупые песенки.

«Если работы не бояться, везде благодать», — учил Саймон. Кас надеялась, что он или друзья станут искать ее и непременно найдут. Каждый день она ждала гостей. Но неделя миновала, началась другая, а никто не стучал в двери.

Кассия вдруг начала опасаться, что бандиты отыщут ее первыми. Страх обезоруживал, заставлял забиваться под кровать. Каждый шорох за окном болью отзывался в сердце. Чтобы избавиться от тягостного наваждения, девушка придумала себе занятие. Она наладила старый-престарый арбалет Саймона. Пусть пользы от него было немного, но выглядела конструкция внушительно. Кас держала арбалет заряженным. Особенно учитывая то, что перезарядить его достаточно быстро она все равно бы не смогла. А с ним девушка выглядела грозной, по крайней мере в собственных глазах.

Вечерами Кассия пыталась вырезать фигурки из дерева, но выходило отвратительно. Ей явно не хватало терпения и прилежания. Все изменилось внезапно. С улицы донеслись шаги. Кто-то бродил до двору, совершенно спокойно и бесстрашно. В холодных сумерках крупная фигура походила и на медвежью, и на человечью сразу. Кас распахнула дверь. Туман водой оседал на лице.

— Пристрелю! — пригрозила девушка.

Грустный окрик сокола вспорол молочно-белое марево.

— А не дуреха? — усмехнулся Саймон. — Ну, пристрелишь папку, дальше что?

— Нашлась? — Сэм неслышно выплыл из тумана.

Кассия, забыв обо всем, бросила арбалет и ринулась обнимать отца. Ветхий предохранитель сломался, и снаряд на целую ладонь впился в стену сарая.

— Дуреха. — Саймон ласково потрепал дочь по макушке. — Руки бы тебе оборвать, да не к спеху. Натерпелась, небось?

— Я справлялась, — отчаянно хлюпая носом, возразила девушка. — Перепелок ловила и зайцев.

— Тогда чего в дом не зовешь? Устали мы. — Он шершавыми пальцами стер слезы с лица Кас.

Саймон легко заполнял любую пустоту. Даже когда никто не слушал его, он все равно говорил сам с собой.

— Похозяйничала, смотрю, — заметив горку стружек у камина, сказал Саймон. — Как знал, что сюда подашься.

— Куда ж еще? — Кассия наполнила закопченный чайник водой.

— Наделала ты шума. — Он устроился за столом, швырнув походную котомку под лавку. — Всякой шушеры в город наползло. Вынюхивают, выискивают. Правильно поступила, что сбежала Инквизиторы тоже хотели с тобой потолковать, правда. Но мы с Сэром Седриком запросто разобъяснили им, что никакая ты не ведьма. Просто не в том месте не в то время оказалась.

— С Сэром Седриком? — изумилась девушка.

— А то! — Саймон пригладил бороду. — Помнит тебя и ко мне милостив. Благородный и мудрый он, хоть и молод. Обещал придумать, как помочь. А пока мы тебя спрячем.

Стоило разговору коснуться барона, как отца уже было не остановить. Он любил Седрика как сына, господина и святого в одном лице. Саймон мог без конца распевать свою песню о том, как хорош молодой барон. Никому в его присутствии не разрешалось и думать о Седрике непочтительно или дурно.

Старого барона Саймон тоже вспоминал с особенной теплотой. Тот покрыл себя славой и погиб в бою, как и подобает мужчине. Тут сын уступал отцу, но упаси всевышний заикнуться об этом.

Наболтавшись всласть, Саймон подвесил к потолку выцветший гамак и устроился там. Сэму было определено место на лавке, а Кас получала в свое распоряжение кровать. Только спать не хотелось.

— Как служба? — Девушка подсела к Другу у очага.

— Никак. — Самуэль разворошил поленья кочергой, поднимая тучу искорок.

— Тебя прогнали? — Кассия отхлебнула ягодный отвар.

— Нет. — Парень потер щеку. — У меня есть дела важнее.

— Какие?

Беседа спотыкалась на каждом шагу. Сэм был какой-то зажатый, напоминал натянутую тетиву. Прямой, как древко стрелы, он умел молчать так, что все понимали, о чем говорит тишина. Он словно чертил в воздухе невидимую надпись: «Я предупреждал».

Парень вдруг резко повернулся и взял подругу за руки. Саймон громко всхрапнул и зашуршал.

— Ты моя главная забота, — прошептал Самуэль. — Завтра утром я уйду, а когда вернусь, расскажу больше.

Он поднялся, пожелал Кассии доброй ночи и вытянулся на лавке, сунув под голову свернутый валиком плащ.

Впервые за долгое время Кас уснула спокойно. Рядом с Саймоном бояться нечего. Этот человек мог побороть медведя. О себе отец почти не рассказывал, но по обмолвкам Кассия знала, что воевал он не хуже многих рыцарей. И демонов Бетрезена, и мертвяков Мортис видел. Разную нечисть разили его стрелы.

Сэм покинул дом неслышно. Кас недоумевала, зачем отправляться в лес безоружным. Только у всякого действия Самуэля имелась своя особенная причина и ему одному понятное объяснение.

Жить с отцом легко и сложно одновременно. Во-первых, он всегда умеет все делать лучше, за что бы ни взялся. Во-вторых, ему постоянно есть чему учить. Но это же и главные минусы. От шуточек Саймона на заимке никуда не деться. А бесконечные «давай сама» и «разве так я показывал?» просто сводят с ума.

Саймон очень волновался за дочь, но старательно не подавал вида. Лишь украдкой посматривал на нее полными тревоги глазами, полностью уверенный, что Кассия не замечает этих взглядов. Но она замечала. Раньше Саймон был способен защитить свою девочку от чего угодно. От человека или зверя. А от проклятия не сумел. Кас кожей ощущала его страдания. «Сильным тяжело свыкнуться со слабостью», — думала она.

Осень подбиралась все ближе. Она шелестела золотой листвой и щекотала ноздри ароматом прелых листьев. По-особенному прозрачное солнце пробивалась сквозь спутанные ветки. Сладкий воздух звенел, разбавленный прощальными песнями птиц.

Сэм вернулся так же незаметно, как и пропал. Обнаружился как-то утром на дворе, словно бы и не уходил никуда. Он отощал и осунулся, но выглядел довольным. Саймон выставил Кассию за дверь, а сам заперся с парнем и долго что-то обсуждал. Сколько Кас ни пыталась подслушать их речь, все без толку. Шипение одно.

Наконец Самуэль вышел во двор, подозвал подругу к себе и скомандовал собираться в дорогу. «Я отведу тебя туда, где никому твои драгоценные камни не интересны», — бросил он.

Прощание получилось скомканным. Саймон снабдил дочь припасами и десятком добрых советов. Он смеялся, но глаза его плакали без слез. Неуклюжие объятия, последние напутствия и обещания скорой встречи, — все как у всех. И вот Кас уже плелась вслед за Сэмом по тропе.

— Все образуется, — как-то вдруг подал голос Самуэль. — Я верю.

— Куда мы идем? — спросила она.

— Если расскажу, они убьют нас обоих, — как-то слишком беззаботно признался парень.

Каждый вечер он ставил палатку, разводил костер и таращился на пламя. Сэм казался счастливым Кассия честно пыталась подвигнуть приятеля на беседы о конечном пункте путешествия, но парень упорно отмалчивался.

Лес становился все гуще. Деревья точно смыкали ряды, как строй бесстрашных бойцов. Толстые, похожие на завязанных узлами змей, корни выпирали из-под земли. Чем мрачнее нависали кроны, тем увереннее вел себя Самуэль.

— Уже близко, — сказал он однажды, когда они присели отдохнуть на лесной поляне. — Там мы выиграем время, пока твой отец отыщет способ исцелить тебя.

— Мне бы твое спокойствие, — вздохнула Кассия.

— Готов поделиться. Хватит на двоих, — улыбнулся Сэм. — А спокоен я потому, что честь у всех одна. Отвечай добром на добро, не делай зла, держи слово.

Внезапно на полянку выскочил взъерошенный мужичок, тощий, как щепка.

— Я страшный маг! — выпалил он, тыча в сидевших кошачьим черепом на суковатой палке.

— А я ангел Бетрезена, посланец Легионов Проклятых. Бойся меня, — бесстрастно отозвался Самуэль.

— Правда? — Мнимый маг оторопел.

— Нет. Неправда. — Сэм поднялся на ноги. — Что ты здесь потерял, убогий?

— Я маг, — продолжил тот, но теперь с опаской.

Бедолага для верности снова тряхнул самодельным жезлом. Череп слетел и покатился по земле.

— Я… я маг… — Мужичок задрожал всем телом, повалился на колени и разрыдался.

— Хоть сама Мортис. Чего тебе тут надо? — терпеливо повторил Самуэль.

Тонким грязным пальцем незнакомец указал на Кас.

— Убирайся, пока жив и в здравой памяти, — посоветовал парень, показывая на север. — Там граница Империи и Альянса. А за рекой Фергал — кочевья зеленокожих. Накормят стрелами за здорово живешь. Даже как звать не спросят.

— Лучше пусть пристрелят, чем смотреть, как деточка единственная, кровиночка помирает в мучениях! — взвыл тот, сложившись в три погибели. — Все продал, только бы вылечить ее. И лавку, и что в лавке, и телегу с конем. Все-все! Весь в долгах, того гляди растерзают… Терять нечего.

Кассия присмотрелась к несчастному. В манерах мужчины можно был разглядеть некий намек на прежнюю степенность, но его прошлое с трудом угадывалось под слоем грязи. Он напоминал старую тряпку. На худом лице выделялись огромные тоскливые глаза. Взгляд побитой собаки проникал в душу.

— Уходи. — Сэм поднял лук.

— Оставь его.

После всех головорезов, после всех завистливых тварей, с которыми Кассии довелось иметь дело, этот человечек вызывал умиление. Кас представила, как бедняга полз по земле за ними. Как прикидывался дохлым, чтобы дикие звери не сожрали. А может, просто бродил по лесу неделями в надежде наткнуться на спасение. Он единственный заслужил несколько ее камней в награду за страдания.

— Пощади, матушка! — Мужичонка в мольбе протянул к Кассии руки. — Пожалей невинное дитя.

Кас расчехлила нож. Пока страх не успел взять верх над решимостью, она крепко окала рукоять и полоснула лезвием по ладони. Лицо несчастного просителя побледнело от ужаса. Он не кидался на блестящие камешки, как безумный. Мужичонка тихонько плакал, глядя, как звонкие кровавые кристаллы сыплются из гладкой раны.

— Не представлял, что… вот так, — пробормотал он. — Прости. Прости меня. Не возьму этого.

— Теперь возьмешь. — Кассия поморщилась. — Зря терпела, что ли? Бери. Пусть хоть кому-то на пользу будет.

— Храни тебя Всевышний!

Несчастный подобрался ближе. Но вместо того чтобы сгребать с земли щедрые дары, припал губами к ногам Кас.

— Не забуду доброты. Отмолю все, чем ты Всевышнего разгневала, — шептал он.

— Береги себя, — сказала на прощание Кассия.

Девушка разделила провизию поровну на троих и треть отдала бедняге, чтоб тот по дороге с голоду не помер.

От встречи этой сделалось на сердце светло и радостно. Кто же знал, что такое зло, как проклятие ведьмы, можно в добро обратить? Признаться, Кас передумала о себе всякое. Но стоило столкнуться с кем-то по-настоящему несчастным, и остальное показалось ничтожной мелочью.

Сэм гордился подругой так бурно, как умел. Он сплел ей венок из разноцветных листьев, отыскал пяток громадных вкусных грибов и даже, запинаясь, сказал:

— Ты восхитительная.

Но Кассия-то знала, что она самая обыкновенная, да еще и проклятая.

Друзья достигли реки Фергал на границе Империи и Альянса эльфов. Быстрое течение подмывало в этом месте берега.

— Не приближайся к воде, — предупредил Самуэль.

Он разбил лагерь основательнее обычного, поставил палатку, даже кострище камешками выложил. По всему выходило, задержаться на границе придется надолго.

Одна и та же картина встречала Кас каждое утро: пахло грибами, шумели деревья, плескала вода в реке. Застыв, как изваяние, Сэм сидел на берегу. Денно и нощно Самуэль ждал чего-то. В тенях на другой стороне реки чудились ему силуэты страшилищ. Таких же безмолвных и неподвижных.

Все, что Кассия знала про эльфов, ограничивалось предрассудками и легендами, каждая из которых учила держаться от них подальше. «Эльфы — они эльфы и есть», — говорил Саймон и в этом месте обычно виновато разводил руками. — Никого, кроме своих, не признают и не любят. Хотя… за что им нас любить-то? Оно бы ничего, но время от времени всплывали у нее детские воспоминания о странных гостях, навещавших отца. Они покупали роль, а платили медом и травами.

«Народы народами, страны странами… Пускай дураки ссорятся. А мы нюх в нюх, все по-простому», — как-то сказал Саймон.

Правда, к чему фраза пришлась, Кас не помнила. Однажды на рассвете Кассию разбудил конский топот. Она попыталась выбраться из палатки, но Самуэль зашипел и втолкнул подругу обратно, задернул полог.

— Сэм Стоун! — громыхнул густой бас. — Решился, Сэм Стоун?

— Да, — твердо ответил парень.

— Проси, чего пожелаешь, исполню в точности. Но проси с умом.

Кас осторожно выглянула в щель полога у самой земли. Девушка не увидела ничего, кроме передних копыт лошади. Наездника оттуда было не рассмотреть.

— Спрячь меня и друга по вашу сторону реки, — после паузы произнес Самуэль.

— Друга? — пробасил некто.

— Я твой друг, а это мой друг, значит, и тебе друг тоже.

Кассия чувствовала, что ее вот-вот позовут.

— Не знаю, Сэм Стоун, — ответил невидимый собеседник.

Лошадиные ноги пришли в движение и пропали из виду.

— Твое слово крепче алмаза, — возразил Самуэль. — Верь мне.

— Тебе да, Сэм Стоун. Ему нет.

— Ей, — поправил тот. — Кассия, покажись.

Девушка не успела пожалеть, что предстанет в непритязательном виде. Она выползла из палатки на четвереньках и выпрямилась, отряхивая колени.

— Доброе утро, благородный… — начала она и осеклась, по привычке глядя туда, где должен был находиться седок, только никого не нашла.

Громадный косматый кентавр смотрел на нее с высоты своего роста. Он плавно подошел к ней и наклонился. Перепуганная насмерть девушка не придумала ничего лучше, чем гордо вскинуть голову и подбочениться. «Я, верно, такая же лохматая, как он», — мелькнуло у нее в голове.

Гладкие бока кентавра лоснились, а широкую грудь сковывали толстые ремни. Даже там, где начинался человек, человеческого было не так и много. Звериные черты и благородная осанка завораживали.

— Как твое имя, друг Сэма Стоуна? — спросил кентавр, раздувая ноздри.

— Кассия, а твое? — Голос у нее не дрожал, тогда как все остальное тело словно превратилось в желе.

— Ты не сможешь ни произнести его, ни запомнить. — Он выпрямился. — Для тебя я «Острые Копыта».

— Так ты поможешь нам? — уточнил Самуэль.

— Прятаться в эльфийском лесу, не предупредив хозяев, смертельная ошибка, Сэм Стоун, — произнес кентавр нравоучительным тоном. — Спрошу разрешения, потом дам ответ.

Он отошел к деревьям, разбежался и прыгнул в воды Фергала. Некоторое время Кассия и Сэм наблюдали, как ловко кентавр форсирует реку. Перебравшись на другую сторону, он отряхнулся и исчез в густом кустарнике, покрывавшем противоположный берег.

— Ну и друзья у тебя, — выдохнула Кас. — Где ты их находишь?

— В реке, — отозвался парень.

Сэм развел огонь, зачерпнул воды и подвесил походный котелок на палке. Самуэль и Кассия пекли картошку в золе и жарили дикие яблоки, насаженные на прутья. Теперь парень охотно рассказал, как познакомился с кентавром. Говорить красиво Сэм не умел, потому история получилась короткой.

Жеребенком Острые Копыта упал в воду, не справился с течением, выбился из сил, и река унесла его далеко от родного берега. Самуэль нашел беднягу, помог тому оправиться и вернуться домой. А самое главное — сохранил в тайне этот случай. Взамен кентавр пообещал отплатить услугой за услугу, но до сих пор не было подходящего случая.

— Чего такой смурной? — Кас легонько толкнула парня локтем в бок.

— Острые Копыта совсем молодой, к нему могут и не прислушаться. — Сэм сел поудобнее и потянулся. — Самая тревожная часть ожидания впереди.

— Вдруг не удастся? Что тогда? — Кассия придвинулась поближе.

— Тогда попрошу Острые Копыта остаться с нами и охранять тебя вместе со мной, — пожал плечами тот.

Сейчас Самуэль казался старше своих лет, выглядел как мужчина, а не юноша. Отца Сэма Кас помнила смутно. Это был стройный угрюмый охотник с точеным лицом. Из-за какой-то давно забытой, мелкой ссоры язвительный Саймон прозвал его Косым. Когда Империя призвала всех способных держать оружие мужчин, посулив неплохое жалованье, отец Сэма отправился в столицу. Какое-то время от него приходили вести и деньги. Но однажды Косой просто исчез, словно сгинул. Пал в бою или от болезни умер — не важно. Самуэль заботился о матери, сколько мог, потом она вдруг истово уверовала во Всевышнего и ушла от мирских соблазнов в монастырь.

Саймон запрещал дочери жалеть друга. Да Сэм и не нуждался в сочувствии. Он крепко стоял на земле и сам строил свою жизнь, как умел.

Снова потянулись дни ожидания. Видимо, эльфы никак не могли принять решение. Зябкими ночами друзья жались к костру, вспоминая, как ребятишками чудили и чем все заканчивалось. Этих поучительных и не очень историй хватило бы на десяток жизней. Кас видела, что Сэм крепко скучает по Тревору. Ведь они во всем привыкли полагаться друг на друга. Но Трев твердо решил служить Империи. Честолюбивые мечты о рыцарстве не давали парню покоя. А становиться между другом и его сокровенным желанием Самуэль не хотел.

По небу бродили тяжелые тучи, готовые в любую минуту пролиться дождем. Черные стволы деревьев особенно выделялись в пестром осеннем убранстве леса (речь идет о эльфийском лесе?). Кассия прохаживалась по берегу вдоль деревьев и представляла уют очага отцовской заимки, теплую сухую постель и сытный ужин.

— Сэм Стоун! — раздался однажды знакомый голос. — Ты еще здесь, Сэм Стоун?

— Здесь, друг! — Самуэль выбрался из палатки. — С хорошими новостями?

— Тебе судить, Сэм Стоун. — Мокрый кентавр вышел на берег и приблизился к палатке. — Гулять по нашему лесу вам не дозволено, но погостить в Гларимиэле (Эльмааре, Осеннем Чертоге), не запрещено.

Он встал на дыбы и ударил передними копытами о землю. Тотчас же из воды поднялись гладкие камни.

— Лес приветствует тебя, Сэм Стоун, — торжественно произнес кентавр и, помолчав немного, добавил: — И тебя, друг Сэма Стоуна, Кассия.

На эльфийскую сторону реки они перебрались на спине кентавра. Здесь все выглядело страшнее и внушительнее: деревья казались больше, трава гуще. Непуганое зверье не обращало на людей внимания. Пару раз волки с желтыми голодными глазами выходили на тропу, но кентавр разгонял их копытами, как мышат.

Он не уставал, так бы шел и шел вперед, если бы Кас не требовался отдых. Острые Копыта без радости воспринимал такие остановки. Кентавр предупреждал об опасностях, о тысячах глаз, скрывающихся в чаще, пожирающих их хищными взглядами. Но лес — это лес. А опасность можно встретить за порогом своего дома где угодно.

Девушка боялась заговорить с монстром, однако его удивительное тело привлекало ее внимание. Улучив момент, пока Сэм дремал, Кассия прокралась за кентавром к ручью. Острые Копыта осторожно опустился на колени и, зачерпывая пригоршню за пригоршней студеной воды, жадно пил. От его горячей, поросшей густой шерстью спины поднимался зыбкий пар.

— Тебе нельзя здесь гулять. Помнишь, друг Сэма Стоуна? — усмехнулся кентавр, прядая ушами, и повернулся к девушке.

— Прости. — Она не двинулась с места. — Я никогда раньше не встречала подобных тебе.

— Хорошо, — кивнул Острые Копыта. — Значит, не нарушала наших границ. Никогда.

— Никогда, — эхом отозвалась Кассия.

— От кого вы прячетесь? — вдруг спросил кентавр.

Он швырнул последнюю пригоршню воды себе в лицо и с наслаждением замотал головой.

— Моя кровь превращается в драгоценные камни, — собственная откровенность ничуть не смущала Кас, — вот и прячемся.

— Не продолжай, — оборвал Острые Копыта. — Вы, люди, слишком жадны до того, что скрывает земля. Почти как… гномы.

Кентавр поморщился. И вдруг подскочил и развернулся:

— Беги! Спасай Сэма Стоуна! Пауки!

Не дожидаясь реакции, Острые Копыта подхватил Кассию, как вязанку хвороста, и ринулся к полянке. Парня нигде не было видно.

— Глупый Сэм Стоун! — взвыл кентавр, опуская ношу. — Предупреждал. Просил…

Из-за деревьев донеслись звуки боя. Подняв с земли лук Самуэля, Кас перемахнула валежник и опешила. Три громадные пузатые твари на восьми ногах обступили опутанного блестящей белой паутиной Сэма. Парень отчаянно размахивал тяжелой дубиной, стараясь сдержать натиск.

— Эй, вы! — крикнула Кассия. — Я здесь!

Звонкая стрела рассекла воздух. Паук дернулся и опрокинулся на спину, сложив омерзительные лапы. Из проткнутого брюха потекла склизкая жижа Кассию стошнило. Два гадких головонога повернулись к Кас. Досмотреть представление до конца ей не хватило духу.

Кентавр вступил в бой внезапно. Острые Копыта неистово хлестал себя по бокам хвостом и страшно вопил. Всем весом он обрушился на пауков, давя их копытами.

Вскоре бледный Самуэль уже лежал у подруги коленях и силился прийти в себя.

— Не слышал их, — виновато повторял он. — Подкрались, спеленали. Очнулся, когда волокли. Вырвался, тут и вы подоспели…

— Вернутся, — процедил кентавр.

Хотя Сэм не окреп, компания двинулась дальше без остановок и привалов, чтобы поскорее оторваться от пауков. Острые Копыта постепенно привыкал к девушке. Из обращения незаметно пропало «друг Сэма Стоуна», осталось только имя. Кас всерьез задумывалась, кто для кого неведомая зверушка — он для нее или она для него.

Эльфийский город выглядел как громадное дерево, состоявшее из множества деревьев поменьше. Первое знакомство с ним просто ошеломило. Нет, Кассия, безусловно, представляла нечто подобное по рассказам бывалых имперцев. Но одно дело представлять, а совсем другое стоять, запрокинув голову, и пытаться рассмотреть крону, терявшуюся в небесах. Здесь откуда-то лилась несмолкающая музыка, и пахло волшебными цветами. Сама земля гудела в такт мелодии. Местных жителей Кассия не видела, лишь издали. Да они все равно не замечали гостей. Стройные фигуры проплывали в золотистом тумане, пропадая и появляясь внезапно, точно призраки.

Людям отвели просторное, сухое помещение со стенами из переплетенных ветвей. Судя по всему, тут раньше держали провизию. От сладких ароматов Кас постоянно хотелось есть. Острые Копыта неотступно следовал за своими «друзьями», как пастух за неразумными овцами.

Благодаря эльфийской пище Самуэль быстро встал на ноги… Тревоги отступали, сменяясь бесконечным покоем. Кентавр заводил с Кассией разные разговоры, в основном о людях, живущих по ту сторону реки, об их привычках и повадках. А сам рассказывал ей истории о создателях эльфов Галлеане и Солониэль, об их любви, о том, как Солониэль пожертвовала своей красотой для спасения убитого Вотаном мужа, а тот подло отверг ее после воскрешения, увидев, как она безобразна. И тогда Солониэль превратилась в безмясую Мортис, чтобы мстить всем и каждому за свою напрасно погубленную красоту. Страшной Мортис эльфы теперь пугали своих детей, зато о прежней Солониэль слагали грустные песни и баллады.

А Кассия рассказала о ссоре Бетрезена с Всевышним, который упрятал дерзкого ангела и создателя людей в подземную темницу, и о Легионах Проклятых, которые только и ждут приказа своего предводителя, чтобы смерчем пройти по землям Невендаара, не оставив камня на камне.

— Если все будут воевать против всех, перебьют нас демоны поодиночке, — закончила свою повесть Кас.

— Гномы — ваши союзники, — фыркнул Острое Копыто.

— Я гномов не видала ни разу, — возразила та. — Хотя они совсем недалеко в землях Горных кланов. А вы еще ближе.

— Вроде умная, подруга Кассия, а глупости говоришь. — Кентавр почесал себя за ухом. — Если случится нам пойти войной на гномов, вы будете защищать их. И попробуете убить нас. Это все союзники делают.

— Но я же знаю тебя, — уперлась Кас. — Как же убить? У нас всех один настоящий враг — демоны.

— Не видел демонов. — Он тоже умел быть упрямым. — Наши враги — гномы. Они поклоняются убийце Галлеана. Они виноваты, что земли Эльфийского Альянса травит чума и наводняет нежить. Гномий бог Вотан победил Галлеана однажды, но нас его детям не одолеть. Особенно когда наш Галлеан снова с нами! Они заплатят за все страдания. Скоро настанет этот день!

Кассия слушала молча. Острые Копыта не обращал внимания на ее попытки перебить его или вставить хотя бы слово. Кентавр говорил горячо и убежденно, как по писаному. Как будто ему кто-то пел в уши нужные слова.

Всякий раз, когда речь заходила о войне, история повторялась. Сколько Кас ни старалась, сколько ни билась, кентавр не верил ей. «Оставьте богам разбираться с богами, — умоляла девушка. — Гномов здесь нет». На что Острые Копыта отвечал: «Люди не лучше». Твердил, что имперцы облаком саранчи ползут туда, где им не место. Отрывают куски у живого леса, оставляя шрамы-города. В такие моменты Кассия боялась кентавра. Необузданная натура брала у него верх и затмевала разум.

— Какая же у бедолаги каша в голове, — однажды сказал Сэм, когда они остались вдвоем в своем жилище. — Вот ненавидит людей, а делит с нами пищу.

— Почему он не хочет понять меня? — Кас вытянулась на постели из мягкой травы, укрылась плащом и уставилась на огонек горевшей на полу свечи.

— Неправильно говоришь. — Самуэль зевнул. — Острые Копыта скорее не может, чем не хочет. Думаешь, кентавр тут желанный гость? Для эльфов он дикарь. В отличие от нас, он ночует в лесу.

— Как же так? — Она устремила взгляд в сводчатый потолок из сросшихся ветвей.

— Здесь нас контролируют, здесь мы под надзором, — пояснил парень. — И… зря ты считаешь, что кентавр так уж ошибается. Ты правишь Империей? И я нет. Против кого прикажут, против того и поднимем оружие. Трев особенно охотно.

— Ты станешь стрелять в друзей? — Кассия побледнела.

Самуэль сел и пристально посмотрел на нее. В свете пламени свечи его шрам казался демонической ухмылкой. Ответ читался в глазах парня, отчего по спине у Кассии пробежали мурашки. Такой выстрелит в кого угодно в интересах Империи.

— Спи, — попросил Сэм и свернулся на своей лежанке.

Негостеприимные хозяева приносили людям еду к входу в ее жилище. Только как и когда это происходило, Кас не видела. Не получалось проснуться вовремя, чтобы застать их. Тягучие сны не давали отдыха. В них она погружалась в хоровод кривляющихся, бесформенных лиц грязной толпы, готовой растерзать ее в любую секунду, но отчего-то медлившей с расправой. Заканчивалось все одинаково: Кассия вдруг превращалась в монолит кровавого камня и рассыпалась на тысячи гладких кругляшек.

Дни слились в один бесконечный поток. Девушка начала скучать по лету, к которому так привыкла, однако осень властвовала здесь безраздельно. Гигантское золотое дерево точно наполняло воздух теплом и туманом. Время от времени Самуэль и Острые Копыта уходили, оставляя Кас одну. Сэм условился с Саймоном об особенном знаке по ту сторону границы, Знаке, который скажет: «Возвращайтесь».

Предоставленная сама себе, Кассия вязала куколок из травяной подстилки Самуэля, собирала остроконечные листья и плела венки. Особенно ей нравились алые листья. Ими Кас любовалась часами. Цвет, толстые прожилки, влажная гладкость — все в них было прекрасно.

Стайка шумных птиц скрашивала одиночество в городе, полном холодных, безразличных эльфов. Крошки-птахи насвистывали свои мелодии, позволяя Кассии наполнять их любым содержанием. «О лете», — решила Кас. Если девушка стояла неподвижно, любопытные создания садились ей на плечи, на голову, на руки. Птички смотрели на Кассию выпуклыми бусинками глаз и чирикали, раздувая бока.

Они всегда прилетали к кустам, облепленным яркими ягодами. Красные гроздья почти светились изнутри. Кас, как в детстве, заправляла веточки в волосы и разглядывала свое отражение в сонной воде. Но чего-то определенно не хватало этим ягодам и этим листьям. Первые выигрывали у вторых, но тоже не устраивали. Не заполняли пустоту.

Кассия тосковала по Саймону. Сейчас она рада была бы выслушать любые насмешки и поучения, лишь бы снова обнять его. В голову лезли гадкие мысли о том, что проклятие снять не удастся. Девушка в деталях представляла, как до глубокой старости станет скитаться среди безмолвных теней. Она не надеялась, что эльфы, как птички, привыкнут к ней или хотя бы начнут замечать. Угнетающая картина застывшею будущего доставляла странное наслаждение. Если подумать, получалось очень романтично. Кас часами примерялась к новой роли. А когда надоедало страдать, снова вязала кукол.

Она не почувствовала, как травинка порезала палец. Крошечный камешек скользнул в лежанку. Соблазнительный, сочный! Спелее самых спелых ягод на всех кустах эльфийской обители.

Кас рыла траву обеими руками, но так и не нашла затвердевшую каплю. Желание снова взглянуть на волшебные камни охватило ее и не собиралось легко отпускать. Даже ком подкатил у нее к горлу.

— За постой все равно лучше заплатить, — рассуждала вслух она. — А чем, если денег нет? Сэм-то не позволит. Значит, лучше заранее запастись каменьями.

Обстоятельства позволяли, предлог нашелся, осталось только осуществить свое намерение без лишних слов и сомнений. Так что Кассия просто порезала себя и набрала целую пригоршню драгоценных шариков.

Она выкладывала из них узоры: цветочки и линии. Составляла буквы собственного имени. Или просто пересыпала из ладони в ладонь, слушая тихий перезвон. Опасаясь, что Сэм пронюхает про милые игрушки, Кассия зарыла камешки под лежанкой. Прямо в землю.

Но Самуэль все не приходил. Кас свято верила, что способна в любой момент швырнуть хоть всю пригоршню в пропасть. Только зачем? Она валялась на травяной постели и размышляла, как: было бы здорово выпросить у искусного мастера переплавить ее золотую монету в оправу для кольца с одним из камешков.

Загостившаяся осень уже не удивляла. Кассия постепенно забывала, что существует что-то еще, кроме желтых и красных деревьев, за пределами их жилища.

Она больше не тосковала. Иногда нападала на нее тоска, чуть-чуть давило в груди, но тоска эта таяла от красных ягод и листьев, от задорного птичьего щебета.

От нечего делать она принялась наряжаться в одежды лесного народа. Они неожиданно пришлись ей впору. Кас на мгновение перестала ощущать себя человеком. Ей так хотелось в это поверить, что сердце замерло. Такой, в изящном эльфийском наряде, она себе нравилась больше, чем какой-либо другой.

Платье шелестело, как крона золотого дерева. Оно словно приказывало: танцуй, кружись, как не кружилась до сих пор! И Кассия танцевала и кружилась, пугая птиц. Они щекотали небо крыльями, перелетая повыше на ветки, и галдели.

Глупая мысль неожиданно пришла ей в голову: «А если положить рядом ягоду и мой камешек, что птицы выберут?» Кас немедленно прицелилась и оцарапала палец длинной острой колючкой.

Вертлявый кругляш скользнул по ладони и поскакал по камням вниз, к оплетенной плющом беседке. Девушка немедленно бросилась за ним, путаясь в подоле. Казалось, вот сейчас, сейчас она схватит беглеца, но нет. Вдруг камешек ударился обо что-то и отлетел к девушке. Кас подобрала его кончиками пальцев. Взгляд уперся в… сапоги.

— Позволь? — спросил незнакомец.

Взгляд его из-под полуопущенных ресниц пронизывал насквозь. Красивое лицо с острым подбородком, обрамленное гладкими волосами, тонкие черты. Эльф протянул руку ладонью вверх. Кассия нехотя отдала красный камешек. Но, приняв его, незнакомец болезненно поморщился. Камень на его ладони растекся густой каплей.

— Да… — Эльф достал носовой платок и стер алый след. — Все так.

— Камешек! — ахнула Кас. — Вы можете снять проклятие?

— Нет, — спокойно ответил тот.

— Как же нет? — Вспыхнувшая было надежда снова сменилась отчаянием.

— Никто не может спасти человека от него самого, — произнес эльф. — Выкинь камни. Сделай первый шаг.

Шорох птичьих крыл отвлек Кассию всего на мгновение, но незнакомец успел раствориться во влажном тумане. Опустошенная, она поплелась обратно в свое жилище, где просидела до вечера. А на закате Кас откопала свое сокровище, всю пригоршню, и отправилась искать пропасть, достойную принять их во владение.

Девушка не раз обошла город, пока не наткнулась на крутой склон. Дна не было видно. Его заполняло молочно-белое марево. Кассия глубоко вдохнула. Прохладный воздух щекотал ноздри. Секунды растянулись в часы. Солнце стремительно катилось за кроны раскинувшегося внизу леса. Но пальцы не желали разжиматься — точно окостенели.

«Какая ерунда, — думала Кас — Что эльфы могут знать о наших проклятиях? Они все отсырели в своей вечной осени. Что изменится, если я просто выброшу камешки? Ничего. Кроме того, что мне придется снова порезать себя, чтобы получить новые…»

Кассия отступила от кромки туманной бездны. На противоположном краю возникла высокая фигура: она скорбно склонила голову и пропала, оставив после себя тоскливое чувство. Как после похорон.

А наутро вернулся Сэм Он сказал, что способ спасти Кассию найден, что родной город примет ее и что теперь она находится под защитой самого барона Седрика. Сердечко Кас снова ожило и застучало. Кассия расстраивалась, что Самуэлю требовалось время на отдых, чтобы отправиться в обратный путь к границе, даже, несмотря на то, что на этот раз парень привел с собой лошадей.

Мыслями Кас уже мчалась назад к дому. Уже обнимала Саймона. А барон… Ну и барон — тоже неплохо. Этот наверняка сможет защитить от чего угодно. Образованность Седрика, о которой Кассия столько слышала, вселяла уверенность. Море книг написано не зря. Кто умеет их читать, найдет ответ на любой вопрос. Мысли у нее начали путаться. Уже засыпая, она подумала: «Не худо было бы, если бы Сэр Седрик подурнел…»

Но память подсунула чистое лицо юного барона с выразительными голубыми глазами.

Глава четвертая,