Лжевоинская часть

В Постановлении ГКО № 187СС «О преобразовании органов 3‑го Управления в Особые отделы» от 17 июля 1941 года говорилось: «Главной задачей Особых отделов на период войны считать решительную борьбу с шпионажем и предательством в частях Красной Армии и ликвидацию дезертирства в непосредственно прифронтовой полосе».

В Постановлении ГКО № 3222СС/ОВ с утверждением «Положения о Главном Управлении контрразведки Народного Комиссариата Обороны (СМЕРШ) и его органах на местах» среди задач органов СМЕРШ борьба с дезертирством и членовредительством на фронтах занимала свое отдельное и особое место. И надо сказать, особисты‑контрразведчики справлялись с этой задачей весьма успешно. На сегодняшний день об этом написано множество книг, статей и публикаций. Однако, несмотря на успехи Особых отделов и СМЕРШа в этой борьбе, были там, что называется, и просчеты. А где их не бывает? Вот только этот просчет войдет в нашу историю как не имеющий аналогов. Поэтому на нем следует остановиться подробнее…

Николая Максимовича Павленко война застала в Минске, а уже 27 июня 1941 года мобилизованный воентехник 1‑го ранга был назначен на должность помощника инженера 2‑го стрелкового корпуса. К слову сказать, воинское звание «воентехник 1 ранга» приравнивалось тогда к воинскому званию «старший лейтенант». Впервые появились они в Красной армии в 1935 году с установлением персональных воинских званий.

Второй стрелковый корпус с начала войны находился в резерве Западного фронта, а затем вошел в состав 13‑й армии этого фронта. В корпус входили всего две стрелковые дивизии: 100‑я и 161‑я. Именно они под командованием генерал‑майора А. Н. Ермакова во взаимодействии с 44‑м стрелковым корпусом армии, выдвинутые в конце июня 1941 года на рубеж Минского укрепленного района, вели тяжелые оборонительные бои с 3‑й танковой группой немецко‑фашистских войск. Под ударами превосходящих сил противника соединения 2‑го корпуса вынуждены были отойти за р. Березина в район г. Борисов и южнее, а затем за р. Днепр, где закрепились на рубеже Копыев, Нов. Быхов. Например, вот как описывал краткие итоги и выводы из боев за Минск помощник начальника оперативного отдела штаба 2‑го стрелкового корпуса капитан Гаран 17 сентября 1941 года: «Бои за Минск в полосе обороны 2‑го стрелкового корпуса носили ожесточенный и динамический характер. Противник, пользуясь превосходством в подвижных частях, стремился наносить удары во фланг и тыл частям корпуса. Пехота 100‑й и 161‑й стрелковых дивизий показала высокую стойкость даже без артиллерии, смело отражая атаки танков, поджигая их. Когда танкам противника удавалось прорваться через позиции нашей пехоты, последняя обрушивалась на пехоту противника, нанося ей огромнейшие потери. Тыловые органы и штабы с первых дней боев начали правильно маскироваться, передвигаться по дорогам мелкими группами, чем уменьшали свои потери. Противотанковая артиллерия, не имея в первый день практики боя с танками противника, понесла значительные потери.

100‑я стрелковая дивизия за 27 и 28.6.41 г. потеряла до 45 орудий главным образом противотанковых. Скорострельность противотанковой артиллерии оказалась недостаточной для борьбы с подвижными немецкими танками. Потери пехоты, хотя точных данных собрано не было, были невысокими. Потери от авиационных бомбардировок и пулеметного обстрела с воздуха, несмотря на низкие высоты и абсолютное господство авиации противника, оказались очень незначительными…»

С 10 июля 2‑й корпус участвовал в Смоленском сражении, а с 24 июля в составе 13‑й армии был включен в состав Центрального, а с 15 августа Брянского фронтов, в составе которых вел оборонительные бои на pp. Сож, Судость и Десна.

В августе 1941 года на базе 2‑го корпуса формируется 50‑я армия. Та самая, Особый отдел которой формировал автор дневника майор ГБ Шабалин. В отличие от него Павленко уже немного повоевал. Правда, пусть при штабе корпуса, но не все ли равно. Впечатлений хватало и там. Воентехник прекрасно видел царившую на фронте полную неразбериху, а порой и хаос. Видел, как штабы передавали все новые приказы и распоряжения, а они банально отставали от стремительно меняющейся обстановки. Видел, как военное руководство, ошеломленное непредвиденным развитием событий, вносило своими неадекватными обстановке действиями еще больше путаницы. Оказалось, что одного жертвенного мужества и стойкости солдат было явно недостаточно. Отсутствие взаимодействия, потеря управления, незнание истинной обстановки усугубляли и без того крайне тяжелое положение войск. Всеми фибрами души Павленко чувствовал наступление неминуемой катастрофы… И он почти не ошибался: в первые дни июля из 44 дивизий Западного фронта 24 были полностью разгромлены, а остальные 20 дивизий утратили от 30 до 90 % сил и средств. Что и говорить, если уже к исходу первых суток боев вся система управления фронта была парализована.

На Юго‑Западном фронте картина была не лучше: около 30 дивизий фактически перестали существовать и около 70 потеряли более 50 % личного состава…

Все висело на волоске, а немцы упорно двигались к столице. В общем, ни война, ни тем более смерть не входили в планы старшего лейтенанта. Только поэтому в сентябре 1941‑го он выписывает себе фальшивое командировочное удостоверение (благо, в большом штабе это не являлось проблемой) и вместе со своим шофером красноармейцем Щеголевым дезертирует в хорошо знакомый ему город Калинин. По дороге помощник инженера корпуса подбирает прибившихся к нему несколько дезертиров. Еще немного и все трудности и опасности позади. В Калинине он решил затеряться. Как пишет Э. Хруцкий, «Павленко до войны был человеком денежным. Умелый прораб всегда сможет сделать фиктивные наряды и акты. Человеком он был разгульным и щедрым, поэтому имел широкий круг знакомых. Вот у них‑то он и перебивался в тыловом городе. Но война приближалась. В городе началась эвакуация. У бывшего воентехника не оставалось выбора. За дезертирство он вполне мог получить высшую меру».

В Солнечногорске и Клину Павленко случайно встретил нескольких сослуживцев по довоенной артели. Во время одного из очередных застолий его земляк, шестнадцатилетний мальчишка Людвиг по фамилии Рудниченко, продемонстрировал подвыпившим приятелям свои исключительные способности. Прямо на их глазах вырезал из резиновой подошвы гербовую печать с надписью «Участок военностроительных работ № 5 Калининского фронта». Собственно, с этого все и началось…

Очень скоро в прифронтовом Калинине появилась организация с одноименным названием. Учитывая неразбериху того времени, вдруг ниоткуда появившаяся военная часть никого не удивила. Спустя годы следствие зафиксирует дату этого события – март 1942 года. Теперь без труда Павленко удалось открыть по сфабрикованным документам расчетный счет в Калининской областной конторе Госбанка, а затем получать там денежные средства, перечисляемые из ФЭП‑165. В местной типографии за взятку продуктами он отпечатал несколько тысяч бланков своей организации. По поддельным документам (бланки, продаттестаты, командировочные удостоверения и другие документы) дезертиры получали на складах продовольствие. Обмундирование сначала закупили на базарах, а уже потом наладили связи с некоторыми работниками швейной фабрики имени Володарского и Калининской облпромкооперации.

«В те дни в «синдикат» Павленко входили всего несколько человек, автомашина Щеголева и пара лошадей, – рассказывает автор статьи «Миллионы фальшивого полковника» Е. Павлова. – Но вскоре там числилось уже несколько десятков рабочих, потому что Павленко умело организовал пьянку с нужными людьми, щедро их «отблагодарил», а затем направил в военную комендатуру и комиссариат Калинина официальные запросы на рабсилу. И тут же ряды фиктивной организации начали пополняться за счет бойцов‑нестроевиков, выписанных из госпиталя после ранения». Затем Николай Павленко договаривается с начальником одного из эвакопунктов врачом 1‑го ранга Биденко о том, что тот зачисляет всех бойцов «УВСР‑5» на все виды довольствия эвакопункта, а за это «УВСР‑5» производит бесплатный ремонт его строений. Собирает он и брошенную на дорогах технику: автомашины, бульдозеры, экскаваторы. Из наиболее преданных ему дезертиров создает «офицерский корпус» и даже свою контрразведку. Себе для начала воентехник «присвоил» воинское звание «военинженера 3 ранга», то есть «капитана». Что было для правдоподобности логичным.

Теперь банда, что называется, легализовалась полностью, «появились договоры на выполнение дорожных и строительных работ с разными организациями Калинина, которые исправно перечисляли ему «гонорары». Часть средств «командир» тратил на питание рядового состава и зарплату офицерам части, а остальные присваивал вместе с соучастниками».

Осенью 1942 года, когда Калининский фронт был ликвидирован, Павленко дает крупную взятку командиру 12‑го района авиационного базирования (РАБ) подполковнику Цыплакову, в результате чего личный состав лжевоинской части был зачислен на все виды довольствия 12‑го РАБа. Правда, пришлось поменять на всякий случай и «вывеску» на «УВР‑5», то есть без буквы «С».

Для несведущих лишь подчеркну, что так называемые РАБы, или Районы авиационного базирования, появились в советских ВВС в апреле 1941 года, как совершенно новая «автономная» система тыловых служб авиации. Каждый РАБ состоял из двух или трех авиабаз, которые в свою очередь имели 3–4 батальона обслуживания (БАО). Каждый РАБ должен был обеспечивать несколько авиадивизий в своей зоне ответственности, а каждый БАО (Батальон аэродромного обслуживания) поддерживал свой авиационный полк.

12‑й РАБ в своем составе имел 12‑ю отдельную роту связи (потом батальон), 212‑й отдельный батальон оперативной связи, 112‑й отдельный автотранспортный батальон, 210‑ю техкоманду по сбору и эвакуации трофейных боеприпасов (с 29.3.45 по 9.5.45), 38‑ю техкоманду по уборке аварийных самолетов (с 25.11.42 по 29.9.43), 12‑ю отдельную трофейно‑эвакуационную роту (с 21.4.44 по 9.5.45), 585‑ю отдельную зенитно‑пулеметную роту (с 21.4.44 по 9.5.45), 12‑й прачечный отряд (с 23.12.42 по 30.9.43 и с 21.4.44 по 9.5.45), 12‑й полевой военно‑хозяйственный склад (с 19.2.43 по 30.9.43), 420‑ю полевую кассу Госбанка (потом 1298‑я полевая касса Госбанка) и 684‑ю военно‑почтовую станцию.

Серьезная организация. Но еще серьезнее было то, что в этом РАБе был Особый отдел, а впоследствии отдел контрразведки СМЕРШ, который мог возглавлять целый полковник. И вот именно такой отдел, как, впрочем, до него и другие, просто проморгали пребывание дезертира Павленко в Калинине, а также создание им лжевоинской части или попросту банды. Самое удивительное, что органы НКВД действительно работали, в том числе и в этом городе.

Например, в спецсообщении начальника УНКВД по Калининской области майора ГБ Токарева о выявлении и задержании дезертиров говорилось:

«С 1 декабря 1941 г. по 1 апреля 1942 г. задержано 3341 дезертир. В том числе:

1. Арестовано и предано суду – 1949 чел.

2. Направлено в воинские части, пересыльные пункты и в особые отделы – 1392 чел.

Большое количество дезертиров выявлено в освобожденных от немецких оккупантов районах. Так, в Куньинском р‑не задержано 700 человек».

Все хорошо, но Павленко так никому и не попался. Мало того, так он ни у кого даже не вызвал никаких подозрений. Видимо дезертиров было проще ловить по одному. А вот целую организацию вычислить оказалось не под силу. В этом‑то и заключается еще один прецедент созданной Павленко организации!

«Часть Павленко, поменявшая вывеску на УВР‑5, двигалась вслед за наступающими советскими войсками, сохраняя безопасное расстояние до передовой, – сообщается в книге «100 великих авантюристов». – На пути до границы СССР люди Павленко заработали по договорам около миллиона рублей. Для увеличения объема выполняемых работ требовалось пополнение. Тогда Павленко начал вербовать солдат, отставших от своих частей. Начальник штаба УВР М. Завада говорил: «Людей вербовали, как правило, из лиц отставших от воинских частей… Шоферов брали вместе с машиной… Когда подходили к советской госгранице, в УВР было более двухсот человек. Половина из них – дезертиры и лица, укрывавшиеся от призыва в действующую армию». На вооружении у них находилось до 100 единиц огнестрельного оружия и огромные запасы трофейного имущества.

Часть Павленко прошла вслед за советскими войсками всю Польшу и закончила свой «боевой» путь под Берлином. Здесь «строители» занялись откровенным грабежом местного населения. К концу войны часть Павленко превратилась в вооруженную банду, одетую в форму советских военнослужащих».

На своем первом допросе «командир» лжевоинской части не без гордости утверждал, что в составе 4‑й воздушной армии его «УВС» дошла до Белостока, а затем и до Одера, построив немало аэродромов и получая от командования одни лишь благодарности. Однако следователями из Главной военной прокуратуры будет установлено, что основные усилия «УВС» направляла вовсе не на строительство военных объектов. Некоторые участники этой организации систематически разворовывали все, что попадалось им под руку: строительные материалы, автомашины, фураж.

В 1944–1945 годах на территории Польши и Германии участники «УВС» под видом сбора трофейного имущества захватывали автомашины, трактора, мотоциклы, радиоприемники, ружья, аккордеоны, велосипеды, ковры, швейные машинки, угоняли скот, похищали продукты питания и другие материальные ценности. Следствием будет доподлинно установлено: «по далеко неполным данным, на территории Германии было похищено около 80 лошадей, не менее 50 голов крупного рогатого скота, большое количество свиней, около 20 грузовых и легковых автомашин, до 20 тракторов, электромоторы, автотракторные прицепы, значительное количество муки, крупы и сахара».

Из книги «100 великих авантюристов»: «Уже после победы набравший силу и обнаглевший командир УВР с помощью обмана и крупных взяток установил связи с военпредами Управления вещевого и обозного снабжения Министерства обороны СССР, а также с представителями временной военной комендатуры Штутгарта и получил в свое распоряжение железнодорожный эшелон из тридцати вагонов. Помимо десятков тонн муки, сахара, круп и сотен голов домашнего скота, на нем вывезли десять грузовиков, пять тракторов, несколько легковушек и другую технику. На родину банда возвращалась с богатой добычей, с орденами и медалями. По фиктивным документам о мнимых подвигах бойцов УВР Павленко получил свыше 230 наград, которые раздал своим наиболее отличившимся соратникам. Себя же наградил двумя орденами Отечественной войны 1 – й и 2‑й степени, орденом Боевого Красного Знамени, орденом Красной Звезды, медалями.

По возвращении в Калинин Павленко сразу же демобилизовал всех, кто ничего не знал о преступном характере подразделения. После продажи награбленного каждому из своих «солдат» выплатил от 7 до 12 тысяч рублей, «офицерам» – от 15 до 25 тысяч, себе же оставил 90 тысяч рублей.

Бросив в Калинине часть вывезенной техники, Павленко создал и возглавил гражданскую строительную артель «Пландорстрой»».

«Павленко действительно был великим махинатором, – считает Е. Павлова. – Прекрасно понимая натуру людей, он запросто делал очень дорогостоящие подарки, прекрасно зная, что потом ему не откажут. Например, тульскому облвоенкому Рижневу Павленко передал легковую машину, и тот распорядился разместить УВС на территории Щекинского района. Позже, используя связи с Рижневым, Павленко и его сообщники под видом получения пособий по демобилизации расхищали государственные средства. Рижнев же получил «довесок»: корову, ковер, радиоприемник и дефицитные продукты. Не раз по липовым документам «контора» получала деньги и через Клинский, Солнечногорский и Галичский военкоматы.

Комбинатор не забывал и о себе любимом: купил два приличных дома – в Калинине и на Украине – да несколько автомобилей «Победа»».

В отличие от войны, когда Павленко действовал абсолютно безнаказанно, в мирное время «работать» стало гораздо труднее. И он отправляется во Львов, подальше от знакомых и обжитых мест. Это потом выяснится, что в феврале 1948 года прокуратура Калининской области возбудила против него уголовное дело. Возглавляя артель «Пландорстрой», он похитил денежные средства на сумму 339 326 рублей и находился во всесоюзном розыске.

Во Львове, как оказалось, Павленко не смог придумать ничего нового. Собрав свою банду, он вновь создает «Управление военного строительства», но уже под другим номером: «УВС‑1». Схема была все та же. Рудниченко изготовил все необходимые печати и штампы. Преступники заказали и отпечатали необходимые бланки и документы. С помощью все тех же взяток, подношений и застолий были налажены тесные контакты с местными чиновниками и органами госбезопасности. Что и говорить, если кандидаты на работу в «УВС» отбирались через Управление МГБ по Львовской области, которое проверяло желающих устроиться на работу на предмет лояльности к советской власти и отсутствия каких‑либо контактов, связей с бандподпольем.

Новая воинская часть не отличалась от других воинских частей практически ничем. Там также соблюдался распорядок дня, проводились занятия по боевой и политической подготовке. Каждый день назначался суточный наряд, нес службу караул, часовой поста № 1 охранял Красное знамя.

Как пишет Е. Павлова, «от желающих заключить договоры подряда со столь уважаемой организацией не было отбоя! В деле подшито несколько совершенно секретных списков, в которых перечислены десятки предприятий и организаций, вступивших «в хозяйственные отношения со строительными участками УВС‑Г». Среди них – трест «Западшахтострой», Золочевское шахтоуправление министерства угольной промышленности, СМУ‑2 треста «Белхладстрой» министерства мясной и молочной промышленности БССР, Кишиневский винзавод «Гратиешты», Тираспольский винзавод, УНР‑193 министерства строительства предприятий машиностроения и т. д.

В общей сложности преступниками только за период с 1948 по 1952 год было заключено 64 договора на общую сумму более 38 миллионов рублей. Счета «УВС» были открыты в 21‑м отделении Государственного банка СССР, и через них удалось получить более 25 млн рублей.

Строил Павленко по этим договорам даже железнодорожные ветки. Например, если в его «УВС» не было специалистов, то он их с удовольствием нанимал со стороны, платя наличными в 3–4 раза больше, чем получил бы этот же специалист за ту же самую работу на государственном предприятии. Однако в самом «УВС» жили, как при крепостном праве. Чтобы удержать рабочих, им никогда не выплачивали зарплату в полном объеме. Начисленную же задерживали на два или три месяца. У рабочих отбирались все документы, а взамен выдавались справки «УВС» об их получении. Причем обратно документы, как правило, не возвращались. Работали в «УВС» по 14–16 часов в сутки. При зарплате в 400–500 рублей Павленко мог запросто дать 100 рублей на газету. Зарабатывая огромнейшие по тем временам деньги, Павленко некоторую их часть использовал для подкупа областного и республиканского руководства. Как установит следствие, только на территории Молдавской ССР группа Павленко привлекла к своей деятельности министра пищевой промышленности К. Цуркана и его заместителей Азарьева и Кудюкина, первого секретаря Тираспольского ГК КП(б) Молдавии В. Лыхва‑ря, несколько управляющих промбанками, секретаря Бельцкого ГК КП(б) Молдавии Л. Рачинского и многих, многих других.

Во время следствия выяснится, что организация «УВС» Павленко была хорошо вооружена и законспирирована, имела свою контрразведку, возглавляемую Константиновым. «С самого начала и до момента ликвидации «УВС» ее участники добывали в большом количестве, причем нередко с помощью органов МГБ, пистолеты, винтовки, автоматы, ручные пулеметы и гранаты. Впоследствии у них насчитают: винтовок и карабинов – 21, автоматов – 9, ручных пулеметов – 3, пистолетов и револьверов – 19, гранат – 5, более 3000 штук боевых патронов. Подразделения «УВС» были разбросаны на территории нескольких регионов: Прибалтики, Молдавской ССР, Киевской, Одесской, Запорожской, Днепропетровской, Харьковской и Могилевской областей. В ходе операции по задержанию преступной группы у них будет изъято: автомашин грузовых – 32, легковых – 6, тракторов – 2, экскаваторов – 2. Кроме того, в руки правосудия попадут: фиктивные гербовые печати в количестве 14 штук и тысячи различных бланков, отпечатанных типографским способом. Сам Павленко состоял в прекрасных отношениях со всем руководством Львовской области. Даже во время праздничных торжеств он всегда находился рядом с ними на трибуне и в президиумах, облаченный в парадный мундир инженер‑полковника со всеми орденами и медалями на груди.

«Вычислили УВС случайно, – пишет Е. Павлова. – Член партии по фамилии Ефременко решил проявить бдительность и написал на имя маршала Ворошилова письмо. Из него следовало, что некоторые офицеры распространяли среди вольнонаемных, работавших в УВС, облигации государственного займа. Деньги на них рабочие сдали, а вот сами облигации так и не получили. Также в письме сообщалось, что полковник Павленко принимает на работу беглых зэков и бывших полицаев.

Сигнал не остался без внимания, и 23 октября 1952 года во Львове было возбуждено уголовное дело. В ходе первых же допросов обстоятельства, изложенные в письме, подтвердились. Было установлено, что облигации покупались на черном рынке Львова. Кто‑то из «офицеров» решил таким образом подзаработать, а в результате провалил всю организацию. Сразу же всплыли и другие факты, которые не могли не насторожить следователей».

Уголовное дело 5 ноября 1952 года было передано в Главную военную прокуратуру. Уже там на запросы в Министерство обороны, МВД и МГБ СССР были получены однотипные ответы: «УВС не подчинено Главвоенстрою, Павленко служившим в Советской Армии не числится».

Операцию по ликвидации загадочной организации готовили тщательно. Решено было взять штаб УВС‑1 и все его подразделения в один день. 14 ноября 1952 года было задержано более 300 человек, работающих в УВС, в том числе 50 офицеров, сержантов и солдат.

Также были арестованы сам «командир» и «начальник контрразведки».

Расследование по этому делу продолжалось два с половиной года, а вела его целая бригада из ответственных работников Главной военной прокуратуры во главе с В. Маркалянцем и Л. Лаврентьевым. Они то и выяснили криминальную биографию Николая Максимовича.

Родился Павленко в 1912 году в селе Новые Соколы Киевской области в семье мельника. Семья была большой: семеро братьев и сестер. В 1928 году шестнадцатилетний подросток ушел из отчего дома искать счастья в городе. Чтобы устроиться на работу, приписал к своему возрасту целых четыре года. В дальнейшей жизни он будет неоднократно использовать этот проверенный способ: изменять год и место рождения. Семью же его раскулачили ровно через несколько месяцев, отправив в Сибирь. Сам паренек оказался на редкость смышленым. Сначала он работал строителем‑дорожником, трудился простым рабочим в системе «Главдортранса». Затем поступил на автодорожный факультет Минского политехнического института, в котором проучился всего два года. Институт пришлось бросить, когда узнал, что пришел ответ на запрос отдела кадров о его кулацком происхождении. В 1935 году Павленко арестовали по подозрению в совершении хищения на стройке, где он работал. Немного пришлось посидеть в тюрьме, но уже тогда он сумел выкрутиться. В период «Большого террора» Николай Максимович был завербован и привлечен сотрудниками НКВД к разработке материалов против двух троцкистов. За это его рекомендовали в очень серьезную организацию под названием «Главвоенстрой». Там он вполне успешно справлялся на должностях прораба, старшего прораба и начальника стройучастка. Именно там он получил многие навыки, так пригодившиеся ему потом при создании «УВС». Он замечательно освоил методику приписок, научился «правильно» работать с документами, и, что самое главное, прекрасно понял, как и на чем можно будет хорошо заработать в будущем. Словом, отлично знал социалистические методы ведения хозяйства в области дорожного строительства. А еще он превосходно научился жить и действовать по неписаным правилам, установленным в реальной жизни.

По показаниям одного из свидетелей, Николай Максимович выглядел достаточно броско, совершенно точно в соответствии с занимаемым им положением: «…среднего роста, фигура полная, почти толстая, носит очки с черной обделкой, волосы седые, голова бритая, глаза карие, живот большой». Но броскость прошла быстро…

Когда 10 ноября 1954 года началось судебное разбирательство, практически всем из семнадцати подсудимых, в том числе и Павленко, были вменены три статьи: подрыв государственной промышленности путем соответствующего использования государственных предприятий, антисоветская агитация и участие в контрреволюционной организации. Обвинительное заключение судьи трибунала по очереди зачитывали несколько дней, а описание всей криминальной истории создания мощной фиктивной военно‑строительной организации поместилось в 164 увесистых тома уголовного дела.

Приговор трибунала Московского военного округа по делу «УВС» был провозглашен 4 апреля 1955 года: Павленко приговорили к расстрелу с конфискацией лично принадлежащего ему имущества. Остальные подсудимые получили от 5 до 25 лет лишения свободы с конфискацией имущества и лишением наград.

«Я совершил много преступлений, но никогда не имел ничего против советского государства и не ставил своей целью подрыв его экономической мощи, – заявил на суде Павленко. – Мы не изымали государственных средств из банка, а получали законные деньги за выполненные работы. Я признаю себя виновным в том, что участвовал в расхищении государственных денежных средств».

В своей книге «Москва уголовная» Эдуард Хруцкий пишет: «Когда я разбирался с этой грандиозной аферой времен культа личности, единственной в своем роде, то думал о том, что разговоры о тотальной слежке органов были несколько односторонними. Следили под мудрым руководством генерала Абакумова, больше уделяя внимания письмам капитана Солженицына и высказываниям майора Копелева и еще тысячам солдат и офицеров, которым шилось пораженческое настроение.

Иначе как объяснить, что в строгих армейских рамках существовало подразделение «полковника» Павленко.

Конечно, сегодня возможно и не такое. Покойный Николай Павленко выглядит мелкой шушерой в сравнении с огромной бандой веселых жуликов, ворующих бюджетные деньги».

Трудно не согласиться с этим мнением, ведь лжевоинская часть целых десять лет действовала под боком особистов, смершевцев и эмгэбэшников. Все это время ими руководил Виктор Семенович Абакумов. Разоблачили же банду именно тогда, когда он сидел в одиночной камере.