Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Сон‑трава
Дождались весенней поры. Уходила зима. А была она долгая и суровая – снег по пазуху. Наступили первые теплые дни. Ясных дней еще нет. Ясный Яр не отомкнул еще неба. Огненный, разбудил Яр черную землю. И пусть свистит в поле ветер, пусть свистом зовет зима снег на помощь! Снег тает в поле, и раз от раза темнеет река. Вздуется лед, тронется река – грозно Яр разомкнет горячее небо – поплывет река, и, широкая, зашумит она, как грозовое небо. – Руки наши крепки, глаза видят ясно, и мы поплывем! – повторяет за Алалеем верная Лейла. Они на воле. Так они рады весеннему первому дню. Они на воле, они встретили первый цветок.
Как печален и грустен первый весенний цветок! Сон‑трава – синеглазый подснежник – глядела печально, и на тяжелых темных ресницах горела слезинка. Что огорчает ей сердце? Ждет ли кого? Или нет никого, кто бы утешил печальное сердце? У цветов есть мать, у Сон‑травы – мачеха. Разбудит Яр землю. Проснется земля. Но еще спят под землею и трава и цветы. «Просыпайся, иди на землю, там светло, там все твои братья и сестры, там играют птицы!» – скажет мачеха нелюбимой синеглазой сиротке. И, послушная, она выйдет на землю одна, без братьев и сестер, одна из‑под снега. Еще спят под землей и трава и цветы. Ее в колыбели никто не баюкал, ее на руках никто не нянчил, ее ласковым словом никто не забавил... Печально и грустно стоит Сон‑трава – синеглазый подснежник.
В тихом вечере тихим полетом плывут по теплому небу перелетные птицы. Птицы все прилетят в свои гнезда. И выйдет из леса медведь. И закукует горькая кукушка. – Руки наши крепки, глаза видят ясно, и мы полетим! – повторяет за Алалеем верная Лейла. Они на воле. Так они рады весеннему дню. И синеглазая Сон‑трава печально глядит на них. – Ты, сестрица, дождешься солнца! – сказала ей Лейла, и далеко разносился ее голос по воле: – Солнце, солнышко, выгляни, высвети! Солнце, солнышко!
Верба
Уж заря, золотясь, осыпается розами в реку. Отошли дни потемы, потухли всполохи. Уж по заре златорукое солнце возносит руки над миром, зарное, нет ему белого облака, чтобы закрыться, захватить все небо. Небо обняло землю, горячо обнимает. И земля принялась за свой род.
Первая – верба. Верба, еще из‑под снега распушив свои алые гибкие лозы, тихо подымает веки, и седые пушистые вии озолотились слезами. И куда ни пойдешь, и куда б ни взглянул, встретишь вестницу мая – печальную Вербу.
«Я, последний и самый любимый, рожденный в Купальскую ночь, расскажу тебе, Лейла, о моей матери Вербе. Моя речь невнятная, – я очень долго молчал, мои слова странны, – я очень стар. Я не помню, как это было, – мои руки сухи, мои пальцы вялы, а у моей матери руки были влажны и пальцы крепки. У меня было много братьев, сестер, сестер‑братьев, все они были старше и разбрелись по земле, кочуя до самого края. Их было так много, их было больше, чем звезд на небе. Я помню – мои ноги быстры и легки, как крылья, а во лбу свети ‑цвет купалы. «Ты засвети свой цвет, Купало!» – сказала мне мать. Я помню – мы шли искать новую землю: на старой нам стало тесно. Мы шли долго в ночи, раскапывали пальцами землю – гадали о будущих днях. Черная, сбросив белые снеги, земля лежала под нами и, тая, дымилась, а в ее черном сердце зависть свивала гнездо. Моя мать сильна и всех прекрасней. И пускай после мая знойные дни и жгучие вихри, и пускай по болотам в полночь, заманивая путников в гибель, сверкают огни‑одноглазы, и полднем Полудницы летят в пыли вихрей, и пускай, чуя мертвых, вопит Карина, и пускай несет темная Желя погребальный пепел в своем пылающем роге, – моя мать сильна и всех прекрасней. И на земле цветов было меньше, чем моих братьев, и на земле лесу было меньше, чем моих сестер, и на земле рек‑озер было меньше, чем моих сестер‑братьев. Я не помню, как это было – а как всходить заре на гору, перед рассветом, мы вступили в болото, и вот черные руки вдруг поднялись из земли и крепко охватили мать под грудь сзади и, обняв, повлекли ее в топь за собою... Я не помню, как это было, – я стою на краю трясины и кличу и зову мою мать: «Где найду я новую землю!» – И кличу братьев: «Где найду я мать!» А под землею глубоко я вижу, горят, как свечи, глаза. А мать стоит – не мать, печальная верба».
|