Fel‑x: Дату пока не скажу. В столицу и, возможно, к вам в городе. Детали скажу позже. Но ты должна знать: я очень хочу с тобой встретиться еще раз. 10 page

‑ Пошли, девочка‑скрипачка, ‑ небрежно тронул Александр длинноволосую девушку за локоть, и она сердито взглянула на него. ‑ Вон и сестра твоя. Надо же, из‑за пробки мы позже приехали.

Около самого входа, ведущего в магазин, действительно, стояла Ника, горло которой было замотано легким длинным шарфом небесно‑лазоревого цвета, очень подходящим по тону к ее нарядным голубым полусапожкам. Она помахала кузине рукой и кивнула Саше, который неожиданно подумал, что неплохо было бы снять с нее этот шарф‑паутинку, да и всю остальную одежду тоже ‑ можно оставить лишь обувь.

‑ Ну, вы и ехать, ‑ весело сказала Ника, обменявшись приветствиями с Мартой и уже по привычке позволив Саше себя обнять. Себе она тоже кое‑что разрешила ‑ приобняла в ответ и легонько коснулась губами его щеки, от которой чуть едва заметно пахло приятным горьковато‑прохладным лосьоном после бритья. У Никиты был подобный аромат, поэтому девушке казалось, что если она закроет глаза, то сможет представить на месте Александра Ника. Правда, где‑то в глубине души у девушки до сих пор жило чувство, что таким образом Кларского она предает, но Ника, как могла, глушила это неприятное ощущение. Честно слово, умереть, что ли, ей из‑за своей детской глупой и неудачной любви к человеку, с которым она больше не увидится?

А Саша удовлетворенно улыбнулся, понимая, что медленно приручат бывшую подругу к себе ‑ прежде всего, к новому себе. Кстати, выходило это у него, действительно, неплохо. Наверное, если бы он резко перестал высказывать Карловой свою симпатию, она бы не только удивилась, но и расстроилась бы. Мы слишком быстро привыкаем ко всему хорошему.

‑ Дома все в порядке? ‑ спросил Александр. Девушка утвердительно кивнула головой и ответила, что и предки, и соседи приехали быстро, и проблема вроде бы как устранена без особенных последствий для их квартиры.

‑ Ну что, вперед? ‑ спросила Ника и, щелкнув молчащую сестру за нос, цапнула ее за руку и потащила к стеклянной двери, ведущей в музыкальный магазин. ‑ Мартик, выбирай самое дорогое, наш принц расплатиться, он ведь богатенький. Да? ‑ обернулась она к Саше.

‑ Да, ‑ проронил тот и следом за девушками зашел в обитель всяких разных музыкальных инструментов и аксессуаров к ним. Почти тут же зазвонил его телефон, и молодой человек долгое время разговаривал по нему, кажется, с представителем одного из своих деловых партнеров. Ника до сих пор смутно представляла, чем занимается Александр. Кажется, его предпринимательская деятельность была связана с компьютерными клубами, то есть с интернет‑кафе, а также он вроде бы был генеральным директором организации, предоставляющей интернет‑услуги.

‑ А здесь здорово, ‑ осматривалась вокруг Ника. Магазин оказался светлым, просторным, оживленным приятной мелодией ‑ один из потенциальный покупателей, сидя неподалеку от входа за клавишным синтезатором "Ямаха", украшенным цифровым экраном с непонятными надписями, самозабвенно тестировал инструмент. Выходило у него это весьма недурственно. Девушки, посмотрев на музыканта и поумилявшись его миленькому внешнему виду, медленно пошли дальше. Если Марта уже не раз бывала здесь, то Ника очутилась в "МиреМуз" впервые, а потому усиленно глазела по сторонам ‑ так ей было любопытно.

Наверху, под потолком, к специальным перекладинам было подвешено осветительное оборудование. На нежно‑лавандовых стенах висели стройные ряды акустических, электрических и бас‑гитар ‑ таких разных, но одинаково притягивающих взгляды, так, что даже Нике захотелось подойти к ним и провести пальцами по прохладному корпусу одной из них, коснуться рукой грифа, попробовать извлечь из струн хотя бы тихий звук... Чуть ниже гитар располагались синтезаторы, коих было тоже великое множество. Неподалеку виднелись черные стеллажи со звуковым оборудованием: звукоусиливающей аппаратурой, акустическими системами, сабвуферами, еще чуть дальше ‑ со студийным оборудованием. В той же стороне выставлены были микшерные пульты и DJ‑оборудование. Напротив всего этого музыкального богатства, которое, как заметила Ника, было зачастую очень недешевым, находились отделы с ударными и духовыми, а также со струнными инструментами. И именно к этому небольшому отделу со скрипками, виолончелями и альтами направлялась почти счастливая Марта. Скрипки, как и гитары, висели на стене, а под ними находились полки с чехлами и футлярами, струнами и смычками, подбородниками и мостики, предназначенными для удобства скрипача. Если гитары изумляли глаза покупателей самыми разными цветами корпусов, то скрипки радовали классическими древесными оттенками: от светло‑медового до темно‑красного. Нике они казались забавными игрушками, а вот ее сестра эти музыкальные инструменты воспринимала явно по‑другому: так трепетно, скажем, как сама Ника палитру.

‑ Слушай, а твой Саша, он, правда, хочет купить скрипку? ‑ шепотом спросила Марта, глядя на стену. Она до сих пор чувствовала неловкость из‑за всего этого.

‑ Он не мой, но хочет. А когда Саша чего‑то хочет, то, ‑ тут развеселившаяся Ника развела руками, ‑ сама понимаешь, добивается.

‑ То есть, ‑ хмыкнула длинноволосая девушка, ‑ однажды он вынудит тебя родить ему наследничка?

‑ Чего? ‑ мигом рассердилась Ника. ‑ Ты, кукушка, следи‑ка за язычком!

Марта, которая знала, чем достать сестру, не сдержалась и, игриво приподняв подбородок, аккуратно показала ей язык. Ника сузила глаза и на уровне груди ударила ладонью по сжатому кулачку, говоря нахальной кузине, что, мол, она ей еще покажет. Марта в ответ картинно закатила глаза.

‑ Добрый день. Чем могу помочь, девушки? ‑ раздался приятный мужской звучный баритон позади сестер, и они одновременно обернулись на продавца, перестав жестикулировать и нацепив на лица улыбочки примерных девочек ‑ в магазине им позориться все‑таки не хотелось. Продавец‑консультант ‑ молодой человек в черной футболке с большим фиолетовым логотипом магазина на спине и с белым бейджиком на груди, в котором говорилось, что его зовут Стас, глядел на девушек дружелюбно, но не подхалимски, как часто это бывает у представителей обслуживавшего персонала. Марте парень с русыми, какого‑то пшеничного насыщенного оттенка волосами и голубыми глазами сразу понравился, а вот Ника улыбаться перестала и поджала губы. К ее огромному изумлению, быстро сменившемуся обидчивым недовольством, продавцом оказался не кто иной, как ее старый знакомый из клуба, который ей так и не перезвонил.

‑ Я думала, ты тату‑мастер. А ты еще и консультант в магазине музыкальных товаров, ‑ сказала Ника насмешливо‑укоризненно. Девушкой она все‑таки была злопамятной и не терпела к себе небрежного обращения. Она не любила, когда кидались обещаниями. Ник вот уехал, но не обещал ей, что вернется и подарит весь мир. Ему вообще на нее все равно

Эта мысль еще больше подзадорила Нику. Марта удивленно посмотрела на сестру, не понимая, в чем дело и почему глаза той нехорошо сузились, но промолчала.

‑ У меня две работы, ‑ отстраненно произнес Стас, который и сам не ожидал встретить в "МирМузе" хорошенькую, но лгущую без стыда и совести девицу, за которой следят прихвостни ее богатенького мужа.

Стас не просто так подошел к этим светловолосым девушкам с похожими личиками и фигурками. Хотя в его ведении был другой отдел, он решил обслужить их после того, как через одно из окон случайно увидел Нику, которую обнимал черноволосый товарищ, и которая осторожно поцеловала его в щеку. Видимо, один из ее многочисленных дружков, которых она постоянно ищет для развлечений, пока ее благоверный на зоне. Очередной дурак, попавшийся на удочку и сказочки вероломной Ники о том, что она одна "и в своем одиночестве несчастна". Дурак, видимо, был ровесником Стаса или чуть даже постарше, но они с ним отличались как небо и земля: Стас тяготел более к неформальному стилю, пропитанному духом свободы, а этот аккуратный тип в костюме, распахнутом пальто с отложным воротником‑стойкой и с лицом, кажущимся самодовольно‑жестким, ‑ к деловому, в котором тот самый пресловутый дух свободы заменялся на аромат дорогой свежести от "Kenzo" или "Paco Rabanne".

Черноволосый не слишком понравился Стасу даже на расстоянии. Уровень уверенности в его глазах зашкаливал, и в жестах, походке, умении держать спину это тоже чувствовалось. Стас даже подумал мимолетом, что соперничать с таким парнем ‑ занятие не для слабаков, и невольно чуть ниже опустил расправленные плечи, в которых появилось едва ощутимое напряжение.

‑ Трудоголик, ‑ все тем же тоном проговорила Ника. ‑ Наверное, поэтому...

‑ А он знает, что у тебя есть муж? ‑ перебив ее, прямо спросил Стас и кивнул на беседующего по телефону Александра.

Марта хмыкнула в кулак, явно посчитав продавца немножко странноватым, а Ника, которая собиралась язвительным тоном поинтересоваться, почему некоторые мужчины дают обещания, но не сдерживают их, и считаются ли они в таком случае настоящими мужчинами, в неподдельном изумлении подняла брови.

‑ Кто? Муж? Чей муж? Мой?

‑ Ну не мой же. Твой. Вернее, ваш, Ника Владимировна.

‑ Рехнулся? Какой еще муж? ‑ искренне оскорбилась Ника. ‑ И откуда ты мое отчество знаешь?

‑ Да так, сообщили люди. Те самые, от вашего супруга. Простите, ‑ словно опомнился Стас и твердо посмотрел на Нику, ‑ что бы вы хотели в нашем магазине? Я вижу, вас заинтересовали скрипки?

‑ Эй! ‑ возмутилась Карлова. ‑ Ты что, травку куришь? Что ты несешь? Какой супруг?

‑ Видимо, законный.

"Хорошо, что он мне не позвонил, ‑ пронеслось в голове у девушке, ‑ по‑моему, он слегка сумасшедший. Зачем мне в окружении такие? Или он пытается отмазаться, что не перезвонил, а поэтому наезжает со всякими странностями?".

‑ У меня даже незаконного нет, ‑ ответила девушка, скривив губы. ‑ Вообще никакого. И даже жены, если твой следующий вопрос будет про нее.

‑ Да? ‑ никак не мог забыть Стас наглого чудаковатого вертлявого субъекта в дорогом сером пиджаке и его качков из хетчбэка. Этот молодой человек был достаточно воспитанным, добродушным, понимающим, умеющим принимать в людях всяческие недостатки, но единственное, что простить не мог ‑ так это измену и ложь. Особенно столь наглую. Даже если лживые слова вырывались из столь соблазнительных губ очаровательной, как ему казалось в клубе, девушки.

‑ Представь себе ‑ да. Так отчество‑то ты мое откуда знаешь? Я тебе его не называла.

‑ Сказал же ‑ люди твоего... вашего, Ника Владимировна, мужа сообщили. Попросили вас не беспокоить более.

‑ Вот придурок, ‑ не выдержала девушка. ‑ Сказала же я тебе! Нет у меня никакого мужа!

‑ Без оскорблений, ‑ спокойно попросил Стас.

‑ В чем дело? ‑ раздался голос Саши позади спины Ники. Стас искоса взглянул на него, потом, взяв себя в руки, улыбнулся неестественной широкой улыбкой, которой следовало одаривать покупателей, и произнес хорошо поставленным благожелательным голосом ту же фразу, что минуту назад слышала и Ника:

‑ Добрый день. Чем могу вам помочь?

‑ Все нормально? ‑ с хорошо замаскированной угрозой спросил Александр у Ники, даже не взглянув на Стаса.

‑ Да, ‑ ответила она, не желая вдаваться в подробности. ‑ Все отлично. Просто продавец немного... некомпетентен.

‑ С приветом, я бы сказала, ‑ прошептала Марта, которую разбирал смех. Наверное, если бы рядом не было Саши, она бы испугалась причудливого поведения этого странного симпатичного работника магазина с приятным голосом, но с завихрениями в голове. Но он стоял рядом, а потому юная скрипачка точно знала, что ничего плохого не произойдет.

Стас, внешне спокойный, но внутри кипящий от негодования из‑за столь нахальной лжи, отошел от них, и вместо него тут же, как по мановению волшебной палочки, появился другой консультант в такой же черной, с фиолетовым логотипом, футболке. Он стал что‑то рассказывать длинноволосой, похожей на Нику, девушке, которая, видимо, серьезно занималась музыкой. Стас понял это по покраснению на ее шее слева, которое незнакомому человеку могло напомнить ни что иное, как засос от поцелуя, но которое на самом деле возникло от зажимания скрипки между плечом и подбородком скрипача. Да и пальцы рук у девушки были длинными, тонкими, нервными ‑ так называемыми музыкальными. А как уж горели ее глаза при виде крохотного царства скрипок. Стас, сам занимающейся музыкой, умел отличать заурядных покупателей от тех, кто по‑настоящему был предан миру звуков, живя одновременно в двух измерениях: в реальном, под названием планета Земля, или "здесь и сейчас", и в особенном, колдовском, невидимом взору других людей; едином для всех тех, кто живет своим творчеством, и одновременно индивидуальном для каждого из них.

Жаль, что скрипачка связалась с такой, как эта Ника, так и не признавшаяся перед ним, Стасом, в своем замужестве. Еще бы она призналась! Вдруг очередная жертва услышит. Вон кстати, она, вернее, он, стоит неподалеку, около отдела с народными инструментами, около стены, и опять разговаривает по мобильнику, отдавая какие‑то четкие указания своему невидимому собеседнику. Не подозревает, что связался не с той дамочкой.

Чисто из мужской солидарности, граничащей с желанием утихомирить наглую Нику, Стас решил предупредить черноволосого парня о том, кто на самом деле его подружка, пока это не сделали те типы из хетчбэка. Тот как раз в это время отошел от девушек.

‑ Не доверяй ей, ‑ тихо сказал Стас Саше, проходя мимо него и показывая взглядом голубых глаз на Нику.

Теперь пришла очередь удивляться Александру. Он сначала в некотором недоумении уставился на парня в фирменной футболке "МирМуза", после нахмурился, смерил его критическим взглядом, бросил в трубку, явно перебив собеседника: "Я перезвоню позже", и только тогда ответил:

‑ Что ты имеешь в виду?

‑ У этой девушки, Ники, уже есть муж, так что тебе лучше подумать, нужны ли тебе отношения с ней, ‑ сказал негромко Стас, переставляя предметы на одной из полок и поправляя ценники.

‑ Муж? Да ты что? ‑ явно веселясь, спросил Александр. Он‑то точно знал, что его у Ники нет и быть не может. И проследит за этим.

‑ Представь себе, да, ‑ подтвердил молодой человек с русыми волосами, ‑ говорят, на зоне сидит. Зато его дружки твою Нику пасут.

Александр, не будь дураком, быстро догадался, что Стас ‑ тот самый недоумок, с которым его Ника познакомилась в клубе, и он, не тратя времени на раздумья: "Как же так все обернулось? Что за Судьба надо мною довлеет?!", посмотрел в лицо продавца‑консультанта и сказал с совершенно серьёзным, даже каменным лицом, хотя Александра душил смех, что с ним, в принципе, бывало редко:

‑ Ника ‑ моя супруга.

‑ Чего‑чего? Твоя? ‑ явно не ожидал такого ответа Стас.

‑ Моя. Но так как она девочка взбалмошная, постоянно несет ерунду и делает странные вещи. И да, у нее здесь немного не в порядке, ‑ тут Саша со вздохом коснулся виска пальцем. Глаза Стаса полезли на лоб.

‑ В смысле?

‑ В прямом. Моя жена нездорова, иногда делает то, что делать ей нельзя, и говорит о том, чего на самом деле нет. Например, забывает, что замужем и знакомиться с другими мужчинами. Поэтому за ней присматривают мои... друзья.

Стас явно был ошеломлён такой информацией.

‑ Она ‑ твоя жена?

‑ Да. А что тут удивительного? Мы не афишируем этот факт. Но это не значит, друг мой, что ты можешь на нее засматриваться, ‑ Александр положил руку на плечо второму парню и с угрозой в голосе сказал:

‑ Еще раз. Она ‑ моя. Ты обходишь ее стороной и даже не смотришь. Уразумел?

Стас сбросил с плеча его руку, мрачно ухмыльнулся и ответил с некоторым вызовом, глядя на Александру прямо в лицо и для этого чуть подняв подбородок ‑ он был немного ниже его:

‑ Такие, как она, мне не нужны. Я предпочитаю других девушек. Более верных, что ли.

Саша усмехнулся.

‑ Молодей, предпочитай. Подальше от моей жены предпочитай, понял? Все, покедова, мальчик. Иди, работай.

‑ Кто из нас мальчик? ‑ ощетинился вдруг Стас. Над ним зависло полупрозрачное грозовое облако, притянутое пока что резинкой для волос, а потому и бездейственное и не пускающее стрелы молний.

‑ И будь тише, ‑ с ленцой в голосе продолжал Александр. ‑ Иначе в следующий раз с тобой не просто поговорят. Тебя будут учить жизни. Долго, ‑ тут он взглянул на бэйджик с именем, ‑ Стасик, очень долго. Чтобы ты на всю жизнь запомнил урок. И тогда ты будешь лежать в больничке, а не работать в своем чудесном магазинчике.

И он, развернувшись, ушел, вновь занявшись своим мобильником, и встал неподалеку от Ники и Марты, которая увлеченной рассматривала очередную скрипку, поданную ей продавцом, собираясь что‑нибудь сыграть на ней, дабы проверить звучание.

‑ Коз‑зел, ‑ с презрением в голосе сказал злой Стас и про себя пожелал Александру счастливого пути в тихий смиренный уголок ада, находящийся где‑нибудь под хвостом его владельца.

Он чувствовал, что муженек Ники явно ощущает себя альфа‑самцом, рожденным быть предводителем стаи, или, если это не получиться ‑ бунтарем‑одиночкой. Наверное, поэтому на него работают те качки из хетчбэка, а сам он сидел и, видимо, недавно вышел, раз уже сопровождает свою ненаглядную.

Стас никогда не понимал девушек, выбирающих тип мужчин, к которому принадлежал черноволосый урод с самоуверенными и жесткими зелеными глазами. Они, глупые создания, наделяют их несуществующими качествами и принимают опасность, исходящую от подобных людей, за умение защитить, грубость ‑ за мужественность, а их стремление лидировать во всем ‑ за заботу. Они ведутся на их силу, дерзость, самовлюбленность и умение добиваться своего, но не понимают, что по большей части они ‑ лишь игрушки. Подобным типам, как правило, наплевать на всю эту томную романтическую чепуху и любовь до гроба. И по обыкновению та единственная, ради которой они готовы свернуть горы, ‑ это кредитка, желательно, элитарная безлимитная "Visa Infinite", хотя, конечно, "Visa Platinum" тоже им подойдет, да и "Visa Gold" обрадует их безмерно. Бывают исключения из правил, это точно, но вот в глазах Ники Стас никакой любви к Александру не видел. А почему он за нее так печется? Все просто. В этом виноваты собственнические чувства. Да и не охота такому крутому мэну ходить с рогами на голове.

Стас потер лицо руками. Ситуация ему не нравилась. И этот человек ему не нравился, хотя редко кто вызывал у парня такую антипатию, хотя нельзя сказать, что он сам понравился Саше ‑ неприязнь была взаимной. Такой, какая может быть между немецким юношей‑аристократом конца восемнадцатого века, перечитавшего труды Шелленга, поверившего в сказки Гофмана и братьев Гримм и проникнувшегося стихами Шиллера и Байрона, и воином столетия девятнадцатого со складом мышления, как у небезызвестного князя Андрея Болконского, с хитростью былинного витязя Вольги, и при этом всем почитающего царя Давида, как образчика властвования над своим государством, и считающего Ареса, а то и Аида, богами самыми нужными после Зевса.

По меньшей мере, такие люди обычно не понимают другу драгу и не принимают. А по большей ‑ не то, чтобы ненавидят, но несколько презирают, и чувство это взаимно.

Стас, больше не глядя на Александра, к которому испытывал большую неприязнь, пошел к своему отделу.

Оба молодых человека удалились в разные стороны, и карие миндалевидные озорные глаза, скрывающиеся за толстой ярко‑розовой оправой очков без диоптрий, просверлили взглядом сначала спину одного, а потом и другого. Их обладатель, скрывающейся за стеллажами с чехлами для музыкальных инструментов и какими‑то прибамбасами к ним, расслышал не все. Далеко не все. К тому же он подоспел не к самому началу разговора, а к концу и не совсем точно интерпретировал услышанное. Хипстер Крис ‑ а это был именно он ‑ не понял, о ком разговаривают Стас и Саша, и поэтому сделал для себя неправильные выводы, которые заключались в том, что Марта Карлова ‑ не девушка, не подруга, не невеста, а жена этого сурового типа в деловом костюме. И они этот факт вроде бы как скрывают от других.

"Ну ни фига себе, ‑ подумал про себя парень, пробираясь к выходу, ‑ Юлька вообще в восторге, блин, будет". Именно по ее большой и категоричной просьбе Крис следил в магазине за подозрительным брюнетом ‑ дружком ее Марты. Сама Крестова поостереглась это делать, боясь, что скрипачка увидит ее, а потому вместе с третьим их другом, столь любезно предоставившим машину, находилась в другой части магазина.

‑ Здравствуйте. Подсказать вам что‑нибудь? ‑ раздался около уха Криса женский звонкий голос. Парень, испугавшись громкого звук, развернулся и увидел хорошенькую девушку‑консультанта.

‑ Ага, балалайку ищу, ‑ брякнул он по своей дурости.

‑ Тогда вам сюда, ‑ вежливо сказали ему. ‑ Народны инструменты представлены у нас в широком ассортименте.

‑ Я перепутал, гусли я ищу, ‑ поспешил сказать парень, и вновь пожалел ‑ теперь ему возжелали показать и гусли.

‑ А ложек у вас нет деревянных?

‑ Есть. Позади вас. Кленовые, с бубенцами, ‑ молниеносно отреагировала продавщица, хищно глядя на медововолосого парня в очках.

Крис с трудом отвязался от навязчивой и болтливой продавщицы, которая желала, видимо, поведать ему обо всех музыкальных инструментах своего отдела, и вырвался из ее цепких лапок не скоро. Хистер, показавшийся ей миленьким, тут же заспешил к выходу, чтобы не столкнуться с объектом своей слежки ‑ Мартой, которая, как оказывается, давно уже присмотрела здесь себе пару скрипок, а потому выбрала ее себе довольно быстро, не успев как следует помучить сестру. К тому же девушке было неловко долго задерживать своего щедрого благодетеля, который даже не взглянул на цену скрипки и рассчитался пластиковой карточкой. Ах, да, еще он сказал: "Хороший выбор, сестренка" и благосклонно кивнул Марте, глядя ей в глаза, как взрослый дядя в глаза своей племянницы, что вновь заставило девушку нервничать. Правда, радость от приобретения новой скрипки перебило это чувство.

Теперь кузины шагали к выходу из "МирМуза". Младшая Карлова бережно несла покупку, глядя прямо перед собой в какие‑то свои, видимо, особенные миры, и иногда едва заметно чему‑то улыбалась. Старшая же шла, скрестив руки на груди, и изредка недобро косилась по сторонам, не желая вновь увидеть сумасшедшего Стаса, который слегка подпортил ей настроение своим мозговыносящим бредом. Александр, которого опять атаковали телефонными междугородними звонками, вновь, как стражник, ступал следом за кузинами, следя за тем, чтобы недоумок‑продавец не смел больше приблизиться к Нике. Он знал, что своевольная и свободолюбивая Карлова может разозлиться на его поведение, а этого допустить никак нельзя, ведь их отношения только‑только стабилизировались. Молодой человек старался не спугнуть мнительную птичку, живущую в комнате личной фарфоровой куклы Ники.

Неподалеку от выхода из "МирМуза" вновь были слышны переливы электронной музыки. Кто‑то из покупателей вновь проводил своеобразные испытания на пригодность все того же синтезатора "Ямаха", играя в своей оригинальной интерпретации очень известную классическую мелодию. И если первого исполнителя можно было назвать отличным, то второго ‑ восхитительным. Около входа, где, собственно, синтезатор и находился, собралось достаточно народа, который полукруглом обступил неизвестного музыканта и с восхищением внимал его чудесной игре. Кто‑то из персонала не растерялся и быстренько подключил электронный инструмент к рядом стоящему усилителю.

‑ Слышишь? "Шекспировская соната" или Соната N 17 Бетховена, третья часть, ‑ негромко, вслушиваясь в красивую, возвышенную, но какую‑то горькую, щемящую сердце мелодию, сказала Нике Марта, не замечая, как крепче сжимает футляр со своей новенькой хорошенькой скрипкой, иее старшая сестра кивнула в ответ. Название одного из величайших сонетов гениального композитора ей ни о чем не говорило, но вот соната показалась знакомой и как‑то сразу понравилась, нет, даже заворожила.

‑ Такая интересная аранжировка, ‑ удивленно произнесла Марта, которая, в общем‑то, не очень любила, когда классические произведения исполнялись в современной электронной обработке, а синтезаторам и электронным пианино предпочитала фортепиано. Но тот, кто играл сейчас, кажется, тонко чувствовал каждую ноту в "Сонате с речитативом" (это было еще одно ее неофициальное название), а потому исполнял ее чувственно, драматично и качественно, правда не без нотки небрежности, которое предавало его музыке некую изюминку. И эта небрежность заключалась в том, что неизвестный музыкант словно просто развлекался, наигрывая первое пришедшее в голову произведение, забыв, какое оно на самом деле сложное технически и психологически для других.

Звуки, точно печальные и в своей печали обиженные тонкие стрелы, обожжённые страстным огнем солнца и знающие, куда точно попасть, чтобы задеть потаенные струны человеческой души, взмыли вверх, ударились о потолок, пробили его, в мгновении ока оказались в небе, проделав дырки в облаках, а после так же стремительно вернулись, чтобы зависнув над слушателями, метко войти острыми наконечниками им в души.

‑ Здорово, да? Бетховен написал ее, когда стал очень плохо слышать, ‑ с долей благоговения перед великим композитором, сказала Марта, подумав мимолетом, что если бы невидимый исполнитель играл "Сонату N 17" на отлично настроенном фортепиано в месте с отличной акустикой, перед этим порепетируя, то наверняка бы смог сорвать не только аплодисменты зала, но и многозначно‑удивленные кивки лучших профессоров консерватории, которые, надо сказать, не часто позволяли себе открытую похвальбу.

‑ Потом он оглох полностью, но продолжал писать великие вещи...

‑ Ничего себе, он и правда, невероятный, ‑ поразилась Ника.

Саша тоже это услышал и внимательно посмотрел на длинноволосую девушку, как будто бы проверяя ‑ а не лжет ли она? Способен ли глухой человек написать музыку, которая будет цениться выше, чем многие сокровища, спустя триста лет после смерти ее создателя?

В это время "Соната N 17" плавно переросла в еще одну, хорошо знакомую многим по фильму "Амели" мелодию, написанную композитором Яном Тирсеном. Трогательные звуки, облетев каждого, кто внимал им, плавно влетели в сердца и нежно обвили их розовой шелковой лентой с темно‑шоколадными узорами по краю.

Марта, счастливая до не сходящей улыбки на лице, со вкусом втянула в себя воздух ‑ так, как будто бы в нем летал легкий, непринужденный, но стойкий аромат музыки, и она способна была почувствовать его.

Когда эти трое оказались неподалеку от выхода и толпы, Марта, наконец, смогла разглядеть музыканта. К ее недоверию и даже какой‑то обиде, им оказалась ненавистная Юля. Девушка, склонив красно‑бордовую голову с короткой стрижкой, самозабвенно играла на синтезаторе уже третью мелодию ‑ легкую, изящную, похожую на игру залетного ветра с южными теплыми волнами и нежно‑желтым песком, в котором так приятно греть уставшие от долгой ходьбы до пляжа или холодные после купания ноги. Электронное звучание совершенно не портило ее и придавало своеобразный шарм, и казалось, что каждый раз, когда ее пальцы касаются синтезатора, вверх взмывает золотой песок, превращаясь в воздухе в бабочек. Пальцы обеих рук Юлии умело и быстро бегали по клавишам, изредка касались многочисленных регуляторов и кнопок, крутили какие‑то колесики, на секунду зависали в воздухе и вновь опускались на синтезатор ‑ так же осторожно, как порхающие со цветка на цветок бабочки. Но при этом самым чудесным образом пальцы Юли не забывали извлекать из инструмента ладные стройные звуки. И людям вокруг это очень и очень нравилось.

Нике было странно видеть, как всего лишь какие‑то взмахи рук и их легкие прикосновения к клавиатуре синтезатора приводят к тому, чтобы создавался такой восхитительный звук. Марта, по ее мнению, тоже делала нечто подобное со своей скрипкой. Вытворяла какие‑то чудесатые чудеса.

‑ Вот блин, ‑ выругалась Карлова‑младшая, глядя на увлеченно играющую Крестову. Она и не думала застать ее тут, в магазине!

‑ Ты чего?

‑ Это она, ‑ пожаловалась Марта. ‑ Даже видеть ее не могу.

Словно слыша ее слова, Крестова подняла голову и встретилась взглядом с Карловой. Та демонстративно отвернулась, а Юля поняла, что заигралась на синтезаторе, потеряла счет времени и совершила ошибку. Хотя, с другой стороны, что такого, что она, музыкант, приехала в этот магазин? Марат, кстати, действительно, ничего не заподозрила. Только рассердилась.