Валерий Стаднюк, капитан, начальник отдела уголовного розыска административного округа

Лейтенант Суглобов расстарался... К приезду следственной бригады стул перед рабочим столом в моем кабинете оказался занят крепким парнем в окровавленной одежде. По заклеенному вместе с половиной лица носу и большущей повязке на правой руке я без особого труда догадался, что это и есть единственная уцелевшая жертва расстрела «Шкоды Фабия». Сам Суглобов сидел на широком подоконнике и беззаботно мотал ногами. Можно было с разбегу приступить к допросу, но для начала следовало и соответствующее настроение создать, чтобы оно в воздухе витало и помогало нашему гостю правильно отвечать.

– Это ты его так разукрасил? Я же просил тебя сильно не усердствовать... – усевшись за стол, спросил я лейтенанта с легким, но ощутимым укором. – У меня всегда рука дрожит, когда приходится бить по перевязке.

– Не‑а... Это Федю без меня, – ответил Костя, вдумчиво растягивая фразу и с удовольствием поддерживая тему. – Я же для начала всегда ноги ломаю, чтоб они вперед человека не убежали. А потом уже все остальное... Стиль работы собственных сотрудников, товарищ капитан, следовало бы знать.

Я наклонился через стол и посмотрел на ноги задержанного. Они оказались без гипса, и меня это, очевидно, устроило.

– Обыскали своего Федю? – спросил я Суглобова. – На предмет того, что нормальные люди в карманах не носят.

– Перочинный ножичек. С маникюрной пилкой. Вроде бы пустячок... Правда, все заточено так, что человека можно, как свинью, зарезать. Только резать долго придется... Я и подумал – а вдруг он садист‑маньяк... Ножичек на предмет поиска следов крови на экспертизу отправили... Скоро должны сообщить. Сижу вот, жду, потому что сам Федя брать на себя ничего не хочет и в «признанку» не идет.

– А за что меня вообще арестовали? – голос у Феди подрагивал, хотя заклеенная физиономия пыталась изобразить возмущение, с его точки зрения, законное. Но я уже давно убедился, что наши граждане законов не знают, и этим следовало пользоваться. А переживать Феде было от чего. Выжить после такого массированного обстрела и угодить в лапы к ментам‑садистам – что может быть страшнее. Вроде бы и жертва, однако и не только, судя по нашему с ним обращению. И парень терялся в недоумении. Но мне надо было, чтобы он не просто терялся, а боялся. Когда человек трусит, у него подсознание начинает усиленно работать и пробуждает чувство самосохранения, а оно, в свою очередь, заставляет много говорить.

– Отпечатки пальцев? – не обращая внимания на вопрос, спросил я лейтенанта.

– «Прокатали», тоже отправили на идентификацию. С тех пальчиков, которые у него уцелели... Сейчас всю преступную биографию Феди поднимут, где и как он наследил. И тогда уже смело нацепим на него наручники... Главное, товарищ капитан, чтоб они не спутали, как в прошлый раз. А то тогда парня, помните, ни за что тридцать суток в СИЗО[4] продержали.

Клиент начал, кажется, созревать. По крайней мере, взгляд у него стал бегающим и жалким, брови то хмурились, то на лоб взбирались. Еще немного дожать, и можно будет говорить с ним по существу вопроса.

Процесс пошел... И только после этого я повернулся к самому парню. Протокол допроса умышленно заполнять не стал, чтобы он понимал неофициальность нашего разговора. В беседе можно многое себе позволить, чего при допросе уже не совершишь.

– Ты пока не арестован, только задержан... Арестованным, Федя, будешь считаться после предъявления обвинения. Через пару дней. Мы долго тянуть не станем. Это не в наших интересах. И без тебя на каждом сотруднике столько дел висит...

– А за что хоть? – Он очень хотел знать, в чем виноват. – Меня чуть не убили, и теперь еще арестовать хотят.

– Сам знаешь... Выкладывай все.

– Что выкладывать? – Федя попытался вздернуть надорванным носом, но это, должно быть, вызвало боль, и он только жалко сморщился.

– Так, значит, начнем по порядку... Про наркоту потом, – сказал я и добавил, обращаясь к лейтенанту Суглобову: – У них в машине пакет с марихуаной нашли. Граммов, пожалуй, триста. Это, понятно, не для личного удовольствия, приторговывали...

Пакета, конечно, никакого не было, и вообще доказать причастность парня к нему, если бы он был, практически невозможно. Но на психику такое сообщение прессом давит. А мне именно этот эффект необходим. Для пущей убедительности я еще и крепко стукнул кулаком по столу, переходя на повышенный тон разговора.

– Я наркотой никогда не баловался. Можете кровь на экспертизу взять.

Федя возмутился настолько слабо, что я понял – он верит в то, что менты приклеят ему обвинение, если не удастся с ними договориться. Это всегда приятно, когда допрашиваемый столь понятлив. И договориться я постараюсь.

– Что нам такая экспертиза даст? Или что она тебе даст? В лаборатории сразу спрашивают, что они найти должны. Что скажу, то и найдут. Сам, наверное, слышал... Меня сейчас другое волнует. Кто вас расстреливал?

Кулак висел в воздухе, раздумывая, куда опуститься.

– Не знаю.

– Твоя беда, что не знаешь, но учти, Федя, что нам ты сказать все равно должен, – вступил в разговор лейтенант Суглобов.

– Я по‑другому спрошу. – Теперь я уже постучал кулаком по столу тише, но поднимая кулак значительно ближе к носу задержанного. – За что вам такая честь выпала? Не каждого будут расстреливать спешно и прилюдно.

– Я вообще в машине случайно оказался. Попросили. Для «картинки».

– Для чего? – не понял я.

– Парни... Вован Польди, из нашего дома, он на своей машине был, подъехал, сто баксов обещал, если дня три с ним поезжу. Я еще другана своего взял.

– Просто так поездить?..

– Я ж говорю, для «картинки»... Вид чтобы нарисовать... Вовану кто‑то «бабки» кинул, чтоб за парнем каким‑то покатался, посмотрел, где тот бывает, с кем «кентуется», в какое время чем занят. Тот Вована засек, тормознулся раз, «наехать» сам хотел. Вован не из храбрых. Сорвался с места, потом меня с друганом посадил для «картинки». На четверых все ж не рыпнется, как на двоих. И ездили... Второй день катаем... Катали, то есть...

– А ты, стало быть, из храбрых?.. – резонно подсказал лейтенант Суглобов.

– Друган у меня – спец по махаловке... Был. Мы и поехали. Сто баксов лишними не бывают. Сам, наверное, товарищ капитан, от такой работы не отказался бы. Делать ничего не надо, катайся...

Вариант достаточно походил на правду. Особенно когда других версий нет... Попросили кого‑то отследить. Тот «хвост» увидел, подстраховался, и результат – налицо. В том числе и на лице у Феди... Если бы не оставшийся в живых свидетель, невозможно было бы концы найти. По крайней мере, проверку провести следовало срочную, по горячим следам.

– И кого, говоришь, вы «вели»?

– Какой‑то компьютерщик‑программист, что ли... Польди так говорил.

– Имя! – кулак еще раз красноречиво по столу постучал.

– А я знаю? Показать могу, где живет, где работает. На новенькой синей «Мазде» ездит. Сегодня с утра его у дома ждали. За ним поехали, и нас...

Какой‑то компьютерщик‑программист... Такие в компьютерных играх хорошо стреляют, а в жизни они далеко не всегда за себя постоять‑то могут. Хотя всякое бывает.

– За сто‑то баксов, – оценил Суглобов автоматные очереди. – На похороны доброму человеку не хватит...

– Тому, кого хоронят, это без разницы... – Пострадавший блеснул философским складом ума и глубочайшим знанием жизни.

– Кто заказал слежку, ты, конечно, не знаешь?

– Откуда... Я же говорю, нас просто для «картинки» позвали.

– Если за нос нас водишь, я тебе остатки носа сам отстрелю, – пообещал я. – Поехали, показывай.

* * *

Федя улицу назвал уверенно. Пробки к тому времени почти рассосались, и мы, естественно, с включенными «сигналками», поехали быстрее. Сразу на двух машинах – на всякий случай. Если шмаляют прямо на улице, никого не стесняясь, то и нас точно так же расстрелять не постесняются. Поэтому без подкрепления выезжать опасно. Правда, я не «группу захвата» взял, потому что версия пока только предварительная, и с торопливостью могут на смех поднять, а парней из своего отдела. Но и это уже какая‑то подмога. Как раз проехали мимо места, где в это время грузили на эвакуатор расстрелянную «Шкоду».

Я второпях не сориентировался и не подумал уточнить первый адрес, и только когда стали въезжать во двор жилого дома, понял:

– Ты куда же нас привез?

– Здесь он живет.

Я простонал:

– Идиот... Он и днем дома сидит? Или на работе находится?

Федя что‑то прошептал под повязку на лице. Мне показалось, он сказал: «Сам идиот!» За такое можно и остатки носа сплющить.

– Чего‑чего? – переспросил я грозно.

– А кто, говорю, его знает. Вчера на работе был.

– Разворачиваемся... Куда ехать?

Федя сказал. Дороги еще больше освободились. Теперь быстрее поехали. На месте оказались минут через двадцать.

– Машины нет, – сказал Федя, показывая перевязанной рукой на полупустую служебную парковку. – Он мало выезжает. И ненадолго.

– Будем ждать, – решил я. – А ему машину не прострелили?

Федя плечами пожал:

– А я видел? Он вообще‑то от нас, кажется, машины через две‑три стоял...

– Если пуля царапнула, – предположил я, – мог машину в сервис отогнать, а сам сидит себе в кабинетике.

– А в него‑то зачем стрелять будут? – спросил лейтенант Суглобов.

– Ну, мало ли, – предположил я. – Мы еще не имеем версии, и уж тем более не знаем, в кого и зачем стреляли и...

– И еще будут стрелять, – закончил за меня лейтенант.

Он правильно понимает ситуацию. Если началась стрельба, то она вполне может продолжиться, но тогда уже фигуры будут посолиднее. Естественно, и нам это забот добавит... И по шапке настукают сверху. Поэтому дело раскручивать следует срочно...

* * *

Но даже при том, что дело раскручивать следует срочно, пришлось ждать. Занятие это нужное, но нудное. Однако мы люди привычные. Порой приходится подолгу ждать. Главное, чтобы результат был.

Мне позвонили на мобильник, сообщили, что сначала в соседнее отделение поступило заявление от какого‑то гражданина, работавшего сегодня с утра пораньше в своем гараже. Без четверти семь туда вошли трое, стукнули его по голове и угнали из гаража старый «Фольксваген Гольф». Ворота гаража закрыли снаружи на висячий замок. Гражданин, когда пришел в себя, начал кричать и гаечным ключом стучать в ворота изнутри. Стучал долго... На его счастье, сосед в такую рань подошел – где‑то без двадцати восемь... Он съездил домой к потерпевшему за дубликатными ключами, потом отвез пострадавшего в больницу, и только после этого – в милицию. Почти одновременно с принятием заявления нашли тот самый «Гольф», из которого расстреливали «Шкоду». В трех кварталах от места происшествия, во дворе какой‑то котельной. Одна и та же машина... Два автомата на полу прикрыты чехлом с сиденья... Эксперты ищут отпечатки и вообще все, что можно найти.

Это была еще одна зацепка, которую можно как следует обрабатывать, чтобы всю до капли информацию выжать. Еще не проанализировав факты, я понял, что момент такой, есть где поискать, причем делать это надо быстрее, по горячим следам.

– Перегоните потерпевшего в наше управление. «Прокачайте»‑ка этого мужика, – попросил я. – Что он рано утром в гараже мог делать?.. Слишком рано, для того чтобы там работать. Машину должны были угнать загодя, чтобы успеть подготовиться... Не с автоматами же они в гараж пришли. И не на пустое место нагрянули, не наугад. «Прокачайте»... Пошлите кого‑нибудь во двор котельной. Пусть ищут свидетелей. Я скоро к вам присоединюсь.

Машина сыска закрутилась. Так всегда бывает – сначала не видишь ни одной зацепки, потом вдруг появляется одна, вторая, третья, и информация сама в руки идет... Подобное притягивается подобным... Без этого принципа Гермеса Трисмегиста, наверное, и сыска бы не существовало. Но принцип работает не только в сыске. Когда чем‑то или кем‑то начинаешь сильно интересоваться, опять информация начинает поступать отовсюду, из самых неожиданных и случайных источников. Проверено многократно.

Конечно, отдыхать в засаде приятно. Но когда неизвестно, сколько ждать, а время торопит и по горячим следам можно еще что‑нибудь накопать, тогда приходится спешить. Я принял решение...

– Пошли, – позвал я Константина. И попросил водителя машины: – За нашим любимым раненым присмотри. Если что, ломай ему ноги. Можешь сразу обе... Стреляй, не стесняйся, ему уже все равно...

С улицы я показал палец сидящим во второй машине. Один человек – со мной.

Вход в офис был без вывески, хотя очень солидная металлическая дверь, инкрустированная деревом, говорила о небедности заведения. Наверное, дверь не просто металлическая, а бронированная, и такую даже гранатометом, пожалуй, не сразу возьмешь... Кодовый замок – для своих, звонок в домофоне и микрофон – для гостей. Все как полагается. За дверью – охранник. Рядом с охранником – «вертушка»‑проходная. В человеческий рост, не перепрыгнешь.

Мы показали удостоверения. Охранник рассматривал их долго и внимательно, причем не только мое, но у всех троих. Только что пальцем по строчкам не водил.

– Читаешь плохо? – раздраженно спросил я. – В школе надо было лучше учиться. Тогда бы сейчас не охранником работал, а начальником охраны, и другими безграмотными командовал.

Охранник на меня посмотрел как на пустое место. Удостоверения его не сильно впечатлили, моя речь вообще осталась без проявления эмоций.

– Что вы хотите?

– Есть у вас тут парень, ездит на синей новенькой «Мазде». Он нам нужен.

– Фамилия...

– Ты что, не знаешь тех, кто в фирме работает? «Мазда» под твоим окном останавливается. Синяя...

Он не ответил на мой вопрос.

– Просто так, по коридорам прогуляться, я вас не пропущу.

Я предпочел не ругаться и не качать права, хотя очень хотелось бы. И вообще хотелось дать охраннику в лоб так, чтобы он хотя бы глазами шевелить начал быстрее.

– Хорошо, начальство у вас на месте?

Я вообще‑то так сразу и планировал к начальству пройти, если парня с синей «Мазды» на месте не окажется.

– Минутку, – невозмутимый охранник меня просто бесил. Он неторопливо снял трубку внутреннего телефона и стал кому‑то докладывать, что уголовный розыск домогается с непонятными разговорами. Что‑то там ответили.

– Подождите у стены. Сейчас за вами спустятся и проводят. Проход не загораживайте. Отойдите...

Дверь как раз открылась, какой‑то человек вошел, приложил магнитную карточку к считывающему устройству и спокойно шагнул на лестницу. Да, охране здесь вовсе не нужно было знать сотрудников в лицо. Их техника узнает... Интересно, сколько стоит такая система, и вообще, чем занимается фирма, позволяющая себе ставить такие дорогие навороты. Судя по помещению, людей здесь много работать не может. От силы три десятка человек. Но, видимо, хорошо зарабатывают... Это не ментовка, где не хватает денег на приобретение новых комплектов наручников. Я уже не вспоминаю о приобретении комплекта патронов для учебно‑тренировочных стрельб, о которых все давно забыли.

Ждать пришлось больше пяти минут. За нами спустилась очкастая девушка с отвислой нижней губой, посмотрела на охранника, тот молча кивнул в нашу сторону и, видимо, нажал на педаль блокировочного тормоза, освобождая вертушку.

– Проходите за мной. – Девушка двинулась по лестнице на второй этаж. Она не слишком спешила.

Двери в кабинетах тоже были снабжены магнитными замками и могли, как я понял, открываться только с помощью личной карточки. Похоже, здесь блюдется принцип повышенной секретности работ. Как в режимном учреждении советской поры. Сам я такие не застал по возрасту, но много о них слышал. Впрочем, я не исключил возможной причастности или наследственности этого офиса там самым учреждениям.

Лишь одна из дверей на втором этаже оказалась без магнитного замка. Это была приемная. Очкастая девушка провела нас туда и позвонила в кабинет. Замок щелкнул, и дверь автоматически приоткрылась с помощью какой‑то скрытой пружины.

– Проходите, вас ждут...

Кабинет был небольшим, идеально белым, без всяких украшений, соблюдающий деловую функциональность. Грубоватого вида и ростом повыше меня женщина встала из‑за компьютерного стола с большой и откровенной неохотой. На нас смотрела, как на надоедливых мелких дворняжек, которые любят около ног вертеться и тявкать. Неприятный взгляд, он часто встречается и всегда меня злит.

– Чем могу помочь?

– Мы разыскиваем вашего сотрудника, который ездит на синей «Мазде»...

– По какому поводу, могу я полюбопытствовать? Он что‑то натворил?

– Это не секрет. Он был свидетелем некоего сегодняшнего утреннего происшествия...

– У нас на синей «Мазде» ездит только Берсерк... Простите, Роман Павлович Вершинин...

– А почему Берсерк? – спросил я, заинтересованный такой странной кличкой.

– Так его чаще зовут... Я затрудняюсь ответить на вопрос о происхождении прозвища, но полагаю, что оно отражает характер Романа Павловича. Он добрый человек, но вспыльчивый. Не любит несправедливость.

– А когда мы сможем его застать?

– Я принципиально не контролирую рабочее время своих сотрудников. Они взрослые люди и в состоянии делать это самостоятельно. Оставьте ему записку под дверью. Как появится, он с вами свяжется. Секретарша покажет вам дверь...

На этом разговор закончился. Нам настойчиво показывали, что мы мешаем людям работать. Нам только одним, все считают, никто не мешает, а все помогают!.. Просто бегом бегут, чтобы помочь!..

– Ладно, и на этом спасибо.

Хорошо хоть, записку позволили оставить. А разрешение, видимо, уже считается здесь оказанием содействия органам милиции... Рад бы я был, если бы это заведение когда‑нибудь круто «обчистили». Вот тогда они к ментам иначе стали бы относиться. На коленях бы ползали с мольбами об ускорении поиска преступников.

* * *

Я отправил старшего лейтенанта Васю Яковенко с пострадавшим Федей в управление, дав попутно задание «прокачать» по базе данных Вершинина Романа Павловича, а сам хотел вместе с лейтенантом Суглобовым заскочить еще в одно место по совсем другому делу, уже больше месяца висевшему на нашем отделе и почти раскрытому, впрочем, с бедной доказательной базой. Но едва мы успели отъехать, как мне позвонил водитель второй машины.

– Товарищ капитан, Федя говорит, что, кажется, рядом с соседним зданием та самая «Мазда» стояла. Парень этот, похоже, наши машины увидел и в стороне встал... Прячется.

– Понял. Вы в управление катите, а мы возвращаемся...

Прячется только тот, кто имеет весомые причины для этого. Следовательно, у нас есть повод действовать оперативно.

И, поскольку в офис нас пускают неохотно и не сразу, оперативность следует совмещать с фантазией. А вызвать человека из офиса просто. Стоит только дать пинка по колесу его машины. Сработает сигнализация, он выскочит. И можно смело крутить ему руки за спину.